Мухлис испуганно отшатнулся. Взгляд старика был пронизывающим и внимательным. Незнакомец не шевелился, и Мухлис понял, что, несмотря на то, что сам он намного моложе старика, тот его совсем не боится.

— Сожалею, что потревожил вас, — склонив голову, извинился Мухлис, голос у него слегка дрожал. Незнакомец молча смотрел, как он спешивается и, подведя лошадей к колодцу, вытаскивает кожаное ведро, чтобы напоить животных. Оно мягко стукнулось о каменную стенку колодца, а потом раздался плеск — конь стал пить. После Мухлис напился сам. Сперва он сделал небольшой глоток, потом принялся пить жадно, обливая бороду, после чего вытер лицо рукой.

Мухлис наполнил фляги, налил воды для второй лошади и привязал обеих к дереву. Когда он снова посмотрел на незнакомца, тот снова спал. Теперь он лежал, не скрестив руки на груди, а обняв мешок, который использовал в качестве подушки. Мухлис развернул свое одеяло и лег спать по другую сторону от колодца.

Он не знал, сколько прошло времени, прежде чем почувствовал движение рядом и открыл глаза. Рядом с ним стоял человек, освещенный первыми лучами встающего солнца. У него были черные волосы, спутанная борода, золотая серьга в ухе и широкая, неприятная улыбка. Мухлис хотел встать, но человек кинулся на купца, прижимая к его горлу сверкающий кинжал. Мухлис замер от ужаса, не сдержав испуганного вскрика.

— Я Байхас, — проговорил, не прекращая улыбаться, человек. — И я буду последним, кого ты увидишь в своей никчемной жизни.

— Нет, — всхлипнул Мухлис, но Байхас рывком поставил его на ноги, и купец увидел, как два сообщника Байхаса снимают с его лошадей поклажу и грузят на своих.

Мухлис оглянулся на спящего старика, но того больше не было, хотя лошадь его никуда не делась. Неужели они его уже убили? Перерезали ему горло?

— Веревку! — крикнул Байхас. По-прежнему прижимая кинжал к горлу Мухлиса, он поймал брошенный ему товарищем моток веревки. Как и у Байхаса, у его сообщника была черная спутанная борода и покрытые кефийе[14] волосы. На спину у него был закинут длинный лук. У третьего бороды не было, зато были длинные волосы и широкий меч на поясе. Он рылся в вещах Мухлиса, отбрасывая то, что считал ненужным, в сторону.

— Нет, — воскликнул Мухлис, увидев, как полетел в грязь разрисованный камушек. Это был подарок его дочери, амулет, который она подарила ему в день отъезда. И смотреть, как разбойник бросает его на землю, было выше его сил. Он отскочил от Бахаса и бросился к длинноволосому, который с улыбкой поднялся на ноги и свалил купца с ног ударом по горлу. Пока Мухлис корчился, задыхаясь, в пыли, трое разбойников хохотали.

— Что это? — спросил длинноволосый, наклоняясь к Мухлису. Проследив за взглядом купца, он поднял камень и прочитал слова, написанные на нем. — «Удачи, папочка». Это этот камушек сделал тебя таким храбрым, папочка?

Мухлис потянулся за камнем, отчаянно желая забрать его, но длинноволосый с презрением вытер руку о штаны и, рассмеявшись, когда Мухлис взвыл от бессильной ярости, — швырнул камень в колодец.

— Шлеп, — усмехнулся длинноволосый.

— Ты… — Начал было Мухлис. — Ты…

— Свяжите ему ноги, — раздалось сзади. Байхас бросил длинноволосому веревку, подошел к Мухлису и, присев рядом на корточки, поднес кинжал к глазу купца.

— Куда направляешься, папочка? — спросил он.

— В Дамаск, — солгал Мухлис.

Байхас провел лезвием по щеке Мухлиса, и тот вскрикнул от боли.

— Так куда, говоришь, ты едешь?

— Его одежда из Масиафа, — вмешался длинноволосый, связывающий Мухлису ноги.

— Из Масиафа? — покивал Байхас. — Когда-то ты мог рассчитывать на помощь ассассинов, но теперь они бессильны. Может, мы и сами туда наведаемся, отыщем скорбящую вдову, которую нужно будет утешить… Как тебе, папочка? Вот только прикончим тебя.

Длинноволосый встал и перебросил другой конец веревки через ветку дерева, а потом потянул. Мир вокруг Мухлиса перевернулся. Он закричал, а длинноволосый закрепил конец веревки вокруг арки колодца. Байхас протянул руку и качнул Мухлиса. Купец закружился на веревке и увидел, как чуть в стороне от них смеется лучник. Байхас и длинноволосый тоже заржали. Байхас еще раз крутанул его.

Перед Мухлисом пронеслась стена, сменившаяся тремя разбойниками: длинноволосым, Байхасом и лучником, а потом…

Из-за дерева, за спиной лучника, кто-то появился.

Но тут перед Мухлисом снова понеслась стена. Вращение постепенно замедлялось. Грабители не замечали, что прямо за их спинами кто-то есть. Человек, чье лицо скрывал капюшон, стоял, слегка склонив голову и раскинув руки, словно в мольбе. Старик.

— Остановитесь, — негромко сказал он. Возраст не пощадил ни его лица, ни его голоса.

Трое разбойников развернулись, готовые к атаке.

И засмеялись.

— Вы только гляньте, — фыркнул Байхас. — Старик решил помешать нашему веселью? Что ты нам сделаешь, старик? Замучаешь нас до смерти сказками о прежних временах? Или засыплешь песком?

Его товарищи рассмеялись.

— Перережь веревку, — не слушая их, произнес старик, указывая на висевшего вниз головой и раскачивающегося из стороны в сторону Мухлиса. — Немедленно.

— С какой стати? — поинтересовался Байхас.

— Потому что я так сказал, — проскрипел старик.

— Да кто ты такой, чтобы что-то от меня требовать?

Раздался щелчок, и старик неожиданно выбросил руку вперед.

Удар.

Лучник потянулся за луком, но Альтаир в два шага оказался рядом с ним и, широко размахнувшись, ударил его клинком, одним движением перерезая лучнику горло, укорачивая кефийе и перерубая на две половинки лук. Оружие упало из ослабевших рук на землю, рядом тяжело рухнуло тело.

Альтаир, которому не приходилось драться уже двадцать лет, стоял, тяжело дыша, и смотрел на Байхаса и длинноволосого, издевательское выражение на лицах которых сменилось настороженным. У ног Альтаира дергался, захлебываясь лучник, песок впитывал густую кровь. Не отводя взгляда от Байхаса и длинноволосого, Альтаир присел на одно колено и вонзил клинок в умирающего, прекращая его мучения. Он знал, что сейчас его самое главное оружие — страх. Его противники были молоды и быстры, жестоки, безжалостны и привычны к смерти, но у Альтаира был опыт. И он надеялся, что этого будет достаточно для победы.

Байхас и длинноволосый переглянулись. Улыбок на их лицах больше не было. На мгновение вокруг колодца повисла тишина. Был слышен только тихий скрип веревки на ветви смоковницы — Мухлис наблюдал за происходящим вверх ногами. Руки его не были связаны, и он подумал, стоит ли попытаться освободиться, но решил, что будет лучше не привлекать к себе внимания.

Двое головорезов разошлись, собираясь окружить Альтаира, который увидел висевшего за их спинами торговца. Длинноволосый перебросил ятаган из руки в руку, а Байхас оскалился.

Длинноволосый кинулся вперед, ударив ятаганом. Сталь, казалось, зазвенела в воздухе. Альтаир перехватил ятаган клинком, оттолкнув саблю рукой, и чувствуя, как заныли мышцы. Если воры и дальше будут придерживаться тактики коротких атак, то неизвестно, сколько он продержится. Он был стариком. А старики должны ухаживать за садами и размышлять после обеда в кабинетах, читать и вспоминать тех, кого они любили и не смогли уберечь. Они не должны сражаться. Тем более тогда, когда молодых противников в два раза больше.

Альтаир ударил клинком Байхаса, надеясь отпугнуть и остановить его маневр, и это сработало. Но Байхас был уже слишком близко и успел нанести Альтаиру ответный удар, оставив у того на груди глубокую кровоточащую рану. Первая кровь была пролита. Альтаир снова бросился в атаку, клинки столкнулись, противники обменялись ударами, но прежде чем Альтаир успел среагировать, на него напал длинноволосый. Удар ятагана пришелся Альтаиру по ноге.

Из рваной глубокой раны хлынула кровь, и Альтаир оступился. Хромая, он постарался обезопасить себя с флангов, чтобы защищаться только от атак спереди, и отступил к колодцу. Теперь за его спиной висел купец, а сбоку была каменная ограда.