Андре ей очень нравился: дарил цветы, был любящим, верным мужем, в любой компании мог поддержать разговор и просто был "обаяшкой". Но после произошло нечто странное.

Андре стал часто покидать страну, а, возвращаясь, снимал со своих «непотопляемых» счетов много денег. На вопрос Жаннет: "Откуда все это?" – он отмалчивался или уходил от ответа. Единственное, в чем он признался, – это в том, что деньги не окрашены кровью. Она ему верила, но требовала прекратить эту подковерную возню с собственной совестью. Но Андре продолжал играть с собственной судьбой. И только теперь, когда все кончилось так трагично, она кляла себя за смерть мужа. Но, несмотря на все его тайные проделки, она любила его. Он был отцом ее будущего ребенка.

В день, когда Жаннет родилась, ангелы коснулись крылами ее лица.

На россыпях Сейшельских островов можно встретиться чуть ли не со всеми расовыми типами людей. Причем знакомство это будет намного богаче, чем в любом антропологическом музее, к тому же и в самых неожиданных сочетаниях. У местного населения генетические связи столь запутаны, что даже самая добропорядочная чета не в состоянии предугадать, какого цвета у нее появится малыш.

Потомки французских плантаторов и корсаров, африканских рабов и батраков, английских моряков и чиновников, китайских торговцев, индийских ремесленников и арабских рыбаков образовали сегодняшнюю сейшельскую, или, как чаще себя называют коренные жители, креольскую народность.

Отец у Жаннет был французским легионером, и от него ей достались агатовый блеск глаз и мягкие вьющиеся каштановые волосы. Мать ее принадлежала к известному на Маэ китайскому роду торговцев, и от нее девушка переняла изящные линии рта и красивый восточный разрез глаз. Жаннет была невысокой, с точеной фигуркой женщиной. В плавной и строгой походке ее угадывались благородство ума, волевой характер и таинственная недосказанность.

Склонная говорить о добром доброе, толковать о вещах исключительно по своему жизненному опыту, она притягивала к себе людей. Ее непосредственность и простота, граничащие с неприступностью бастиона и мудростью самой жизни, ловили человеческое внимание в магнитные тиски.

Жаннет были омерзительны в людях любые проявления тупости и бессердечности.

И СЕГОДНЯ ОНА ВЫСКАЗАЛА ЭТОМУ УБЛЮДКУ ВСЕ, ЧТО ДОЛЖНЫ ЗНАТЬ О СЕБЕ ИЗЪЕДЕННЫЕ МОЛЬЮ ПЛЮШЕВЫЕ МЕДВЕДИ.

И она была горда этим!

В раздумьях Жаннет не заметила, как проскользнула в дом, где располагалась Национальная библиотека. Она поднялась на второй этаж и, минуя стойку библиотекаря, очутилась в окружении стеллажей.

Молодая креолка вынула из сумочки вчетверо сложенный лист бумаги. Ознакомившись с его содержимым, нашла стеллаж "Основы маркетинга". Многое из предложенной Брейном литературы было хорошо известно Жаннет и даже находилось в ее личной библиотеке. В данный момент ее интересовали только две книги: статистический справочник Майкла Борделя и журнал маркетинговых исследований Дугласа Ровенсоля.

В поисках этих книг молодая креолка натыкалась на другие, заинтересованно их перелистывала, однако словно из тумана на нее наплывали мысли о смерти мужа, компьютерном диске и загадочном поведении Брейна.

Внезапное появление тошнотворно-сладкого запаха заставило Жаннет обернуться и обомлеть.

С верхней полки соседнего стеллажа, дрожа тусклым зеленым переплетом, на нее выползала одна из многочисленных книг.

Тело Жаннет осыпало до жути ледяным ознобом. Ее охватил ужас, и она ощутила, как нервы ее сжимаются в невидимый узел. Словно кто-то цепкою рукой изнутри схватил за позвоночник и встряхнул его. Креолка ощутила холодное дуновение. Неведомый всплеск энергии пронзил ее тело от пят до самого мозга. Жаннет пыталась бежать, но ноги не слушались ее. Она хотела кричать, но горло свистело, как ветер в пересохшем колодце.

Импульс неведомой СИЛЫ заставил Жаннет схватить выползавшую книгу. На корешке с золотым теснением она прочла:

– "Камбоджа – страна кхмеров".

Мгновением позже, с криком выронив из рук книгу, молодая креолка выбежала из библиотеки.

Отель «Пиратский Герб», к которому с разницей в пятнадцать секунд подъехали две машины такси, располагался на Длинном пирсе. Он стоял всего в нескольких шагах от Национальной библиотеки. Причем до провозглашения независимости[2] в нем некоторое время размещались появившиеся в Виктории иностранные посольства.

Если бы Люсьен Эманеску пришло в голову обернуться, она бы заметила, как за ней на почтительном расстоянии в вестибюль проследовал Жан-Пьер. Ее голова была занята совершенно иным, тем более что снотворное, подсыпанное в кофе супруга, гарантировало абсолютную тайну. Увы, в этом мире ничего не бывает абсолютным.

Точно в шпионском боевике Жан-Пьер проследил, как супруга по лестнице поднялась на второй этаж и, постучавшись, вошла в один из номеров.

Не долго думая, используя накопленный опыт, Жан-Пьер поднялся этажом выше и постучал в номер, находившийся над тем, куда вошла Люсьен.

– Кто там? – послышался за дверью низкий мужской голос.

– Обслуживание номеров.

– Что? Но мне ничего не надо!

Сквозь щель приоткрывшейся двери Жан-Пьер увидел лицо молодого человека. Тот явно что-то скрывал и не хотел пускать.

– Вы дали слишком много чаевых, – ничуть не смутившись, произнес Жан-Пьер.

– Теперь понятно. Эта горничная пожаловалась? Но ей за то и платят, чтобы она убиралась. В стоимость проживания уже входят эти услуги, и она не получит от меня ни цента.

– Я из инспекции по делам жадных и скупых.

С быстротой молнии нога Пьера разогнулась в колене и ударила в дверь. Тип пролетел сквозь коридор и приземлился посреди комнаты, прямо на ворсистом ковре. Ажурные женские трусики, бюстгальтер и шелковые колготки, что были надеты на мужчинке, вогнали бы в краску любого, но не Пьера. Среди клиентов, коим он предлагал бытовую химию, ему приходилось встречать подобные аномалии, а потому его отношение складывалось в одно емкое слово – ПЛЕВАТЬ.

Мужчинка стеснительно прикрыл руками ажурные трусики.

– Вы не имеете пра…

На последнем слове сильный удар в челюсть заставил его замолчать. Рука Пьера, сомкнутая в кулак, описала дугу и мощным хуком отправила трансвестита в нокаут.

Пройдя на балкон, Пьер взглянул вниз. За последние пятнадцать минут история повторялась: ворваться в номер, дать по морде, прыгнуть с балкона. Чтобы спуститься на балкон этажом ниже ему потребовалось двадцать секунд. Только на этот раз его присутствие оказалось незамеченным. Пригнувшись под раму окна, он посмотрел в комнату. Увиденное заставило его сжать кулаки в стальные болванки, резкий приток крови окрасил лицо в багрянец. Опасения подтвердились.

Он увидел Люсьен в объятиях коренастого типа. Они стояли посреди комнаты и не догадывались, что тайна хороша лишь тогда, когда о ней говорят шепотом.

– Не волнуйся, Кристиан, – Люсьен обняла типа за крепкую шею и погладила его по волосам. – Я в его кофе подсыпала снотворное.

Коренастый тип не терялся и сжимал сквозь тонкую ткань платья роскошные груди Люсьен.

– И как долго он проспит?

– Шесть часов минимум, так что времени у нас достаточно.

– Я хочу тебя прямо сейчас, – тип резко запустил руки под платье Люсьен, схватил жилистыми пальцами ее шикарные бедра и, притянув к себе, повалил женщину на кровать. Но Люсьен отстранилась и объявила:

– Нет. Цветочки и ягодки потом… Сперва обсудим дело.

Первым естественным порывом Жан-Пьера было желание ворваться в номер и разделать эту парочку в фарш, однако последняя, услышанная им фраза заставила удержаться на месте. Его губы тихо зашелестели:

– Что за дело? Звезда моя, что ты задумала?

Жан-Пьер сжал кулаки и продолжал слушать молча. Ущемленное самолюбие жаждало мести, но здравый рассудок требовал повременить.