* О царь, не угнетай простой народ, Знай: и твое величие пройдет. Ты слабых не дави. Когда расправят Они свой стан, они тебя раздавят. Знай – не ничтожна малого рука! Иль ты не видел горы из песка? Где муравьи все вместе выступают - То льва могучего одолевают. Хоть волос тонок, если ж много их - И цепь не крепче пут волосяных. Творишь насилье ты, неправо судишь. Но помни – сам беспомощен ты будешь. Душа дороже всех богатств земных, Казна пустая лучше мук людских. Нельзя над бедняками издеваться, Чтоб не пришлось в ногах у них валяться * Терпи, бедняк, тирана торжество… День будет: станешь ты сильней его. Будь, мудрый, щедр, подобно вешней туче Рука щедрот сильней руки могучей. Встань, молви: «Улыбнитесь, бедняки! Мы скоро вырвем изверга клыки!» * Звук барабана шаха пробуждает, А жив ли, нет ли сторож – он не знает. Рад караванщик – кладь его цела, Пусть ноют раны на спине осла. Не зная бедствий, весь свой век живешь Что ж помогать несчастным не идешь ты? Здесь, о жестокосердые, для вас Рассказ я в поучение припас. РАССКАЗ Такой в Дамаске голод наступил, Как будто бог о людях позабыл. В тот год ни капли не упало с неба, Сгорело все: сады, посевы хлеба, Иссякли реки животворных вод, Осталась влага лишь в глазах сирот. Не дым, а вздохи горя исходили Из дымоходов. Пищи не варили. Деревья обезлиствели в садах, Царило бедствие во всех домах. Вот саранчи громады налетели… И саранчу голодных толпы съели. И друга я в ту нору повстречал,- Он, как недужный, страшно исхудал, Хоть он богатствами владел недавно, Хоть был из знатных муж тот достославный. Его спросил я: «Благородный друг, Как бедствие тебя постигло вдруг?» А он в ответ: «С ума сошел ты, что ли? Расспрашивать об этом не грешно ли! Не видишь разве, что народ в беде, Что людям нет спасения нигде, Что не осталось ни воды, ни хлеба, Что стопы гибнущих не слышит небо?» А я ему: «Но, друг, ведь ты богат! С противоядием не страшен яд. Другие гибнут, а тебе ль страшиться? Ведь утка наводненья не боится». И на меня, прищурившись слегка, Взглянул он, как мудрец на дурака: «Да – я в ладье! Меня разлив не тронет! Но как мне жить, когда народ мой тонет? Да, я сражен не горем, не нуждой - Сражен я этой общею бедой! При виде мук людских я истомился, О пище позабыл и сна лишился. Я голодом и жаждой не убит, Но плоть мою от ран чужих знобит! Покой души утратит и здоровый, Внимая стонам горестным больного. Ведь ничего здесь люди не едят!… И пища стала горькой мне, как яд». Муж честный не смыкает сном зеницы В то время, как друзья его в темнице. РАССКАЗ Однажды ночью весь почти Багдад Был океаном пламенным объят. И некто ликовал средь искр и дыма, Что сам он цел и лавка невредима. Мудрец ему сказал: «О сын тщеты! Лишь о себе заботой полон ты! Ты рад тому, что все вокруг сгорело, Что лишь твоя лавчонка уцелела?» Бездушный лишь спокойно ест и пьет В те дни, как голодает весь народ. И как богач не давится кусками, Когда бедняк питается слезами? Во дни беды – бедой людей болей, Дели с другими тяжесть их скорбей! Друзья не спят, хоть к месту доберутся, Когда в степи отставшие плетутся. Пусть мудрый царь заботится везде, Где труженика видит он в беде: Осел ли дровосека вязнет в глине Иль заблудился караваи в пустыне. Ты, мудрый, внемля Саади, поймешь: Посеяв терн, жасмина не пожнешь! * Слыхал ли ты преданий древних слово О злых владыках времени былого? В забвенье рухнул их величья свод, Распались их насилие и гнет! Что ж он – насильник – в мире добивался? Бесследно он исчез, а мир остался. Обиженный в день Страшного суда Под сень Иездана станет навсегда. И небом тот храним народ счастливый, Где царствует владыка справедливый. Но разоренье и погибель ждет Страну, где в лапы власть тиран берет. Служить тирану муж не станет честный. Тиран на троне – это гнев небесный. Султан, твое величье создал бог, Но знай: он щедр, но и в расплате – строг. |
