Какое счастье наступает вдруг,
Когда встречает друга верный друг:
Любви повсюду вспыхивают свечи,
Разлуку побеждает солнце встречи!
Юсуф поверг в смятенье весь базар,
К нему приценивались млад и стар,
Приценивались знатный и богатый,
Меж тем во все концы кричал глашатай:
«Кто купит несравненного раба?
Он светел, как счастливая судьба!
Он сыплет нам рубины красноречья,
Прекрасны руки, плечи и предплечья.
Его уста – рассветная заря,
Они гласят, лишь правду говоря.
Он полон благородства и величья,
В его реченьях лет косноязычья!»
Тут некто взоры всей толпы привлек:
Свой золотой он поднял кошелек.
Ценитель некий стоимость набавил:
На вес Юсуфа мускус предоставил.
Тут предложил сокровище камней
На вес Юсуфа новый богатей.
Один богач другому шел на смену,
Они все время прибавляли цену.
Ио Зулейха всем нанесла удар,
Когда прослышала про тот базар:
Так сильно поразились египтяне,
Что языки прилипли к их гортани!
Сказала: «Благомыслящий азиз!
Ступай к Малику и с рабом вернись».
Тот возразил: «Но все мои именья,
И золото, и мускус, и каменья
Не стоит половины той цены!
Нам не купить Юсуфа: мы бедны».
Был у красавицы ларец старинный.
Как сонмы звезд, сверкали в нем рубины.
Была любой жемчужины цена
Всей подати египетской равна.
«Возьми,- сказала.- Он, как свет, мне нужен.
Купи его – и не жалей жемчужин».
То сердце, что изранено любовью,
Глазам приказывает плакать кровью,
Но лишь глазам предстанет нежный друг -
Ликует сердце, светел мир вокруг.
Однако тут же в сердце – снова мука:
Опять, опять страшит его разлука!
Для страждущих – награды нет в любви,
Для жаждущих – отрады нет в любви.
Ее начало – скорбь сердец, и только,
Конец – погибельный конец, и только!
А если скорбь – вначале, смерть – потом,
То как же счастье мы в любви найдем?
Ты видишь, каково любви начало?
Пока Юсуфа Зулейха не знала,
Она мечтала сладостно о нем
И тешилась мечтой и чудным сном.
Увидела того, кого искала,
Но этого ей оказалось мало:
Теперь хотелось ей к нему прильнуть,
Обнять его, упасть к нему на грудь,
Теперь ждала, пылая и тоскуя,
Его рубинового поцелуя.
Она дрожала, на него взглянув,
Но под ноги себе смотрел Юсуф.
Безумствовала страсть ее немая,-
Юсуф молчал, ее не понимая.
Ее сжигала тайная гроза,-
Он отводил от Зулейхи глаза.
В ее глаза, где страсть царила властно,
Юсуф не мог смотреть, страшась соблазна.
Влюбленный пусть преодолеет страх,-
Любимой лик найдет в её глазах!
А Зулейха была в изнеможенье,
Не в силах вытерпеть пренебреженье.
Убила осень юную весну
И розы щек одела в желтизну.
Увы, под бременем скорбен страдая,
Свой стан согнула пальма молодая.
Где свежесть губ, где блеск ее лица,
Который щедро озарял сердца!
Она причесываться забывала,
Зато в смятенье кудри вырывала.
Пред ней, согбенной, зеркалу взамен,
Блистали зеркала ее колен.
Кровь из очей струилась непрестанно,
И слезы заменили ей румяна.
Страдая от незримого огня,
Заплакала, во всем себя виня:
«Влюбилась ты,- позор подобной твари! -
В раба, который куплен на базаре!
Властительницей быть – твоя судьба,
Зачем ты любишь своего раба?
Ищи любимых во дворцах: царица
Имеет право лишь в царя влюбиться!
Но только странно то в твоем рабе,
Что вовсе не стремится он к тебе.
До жен Египта слух дойдет об этом,-
И станешь ты насмешек их предметом».
Так спорила с собою день-деньской,
Но в доме сердца жил жилец такой,
Что с помощью рассудка или чуда
Нельзя было его прогнать оттуда.
