О ЕГО ЩЕДРОСТИ И РАЗДАЧЕ ДАРОВ Он стонущих от нищеты и горя Дарил рукою щедрой, словно море. Вернее море бы назвать рекой Перед широкой щедростью такой. С той щедростью и туча не сравнится,- Дарила туча капли, он – кошницы. Когда к дверям дворцовым подходил Бедняк и подаяния просил, То награждался милостью такою, Что ношу он не мог унесть с собою. КРАСОТА САЛАМАНА ДОСТИГАЕТ ВСЕСТОРОННЕГО СОВЕРШЕНСТВА. У АБСАЛЬ ВОЗНИКАЕТ ЛЮБОВЬ К НЕМУ, И ОНА ПРИБЕГАЕТ К УЛОВКАМ, ЧТОБЫ ПЛЕНИТЬ САЛАМАНА Петь Саламана беден мой язык, Когда он дивной зрелости достиг. Оп – кипарис, величие обретший, Сад утонченности, весной расцветший. Сперва он был незрелым; но когда Настало время зрелости плода, Абсаль его всем сердцем возжелала, К запретному плоду стремиться стала. Но плод на верхней ветке вырастал, Ее аркан плода пе доставал. И начала она – хитро и смело - Свою красу подчеркивать умело. То завитки, как мускусную мглу, Распустит по лилейному челу, То, темный волос разделив пробором, Украсится невиданным убором, То черной басмой в горнице своей Наложит тетиву на лук бровей, То подведет глаза свои сурьмою, Неся смятенье миру и покою. Ланитам придавала блеск румян, Чтоб утерял терпенье Саламан. И родинку искусно наводила, И птицу сердца родинкой манила, Всегда смеялась, весело шутя, Зубов прекрасных жемчугом блестя. То рукава повыше закатает, Мол, дело делать ей рукав мешает, То бегает проворно, хлопоча, Браслетами, хальхалями бренча, Чтобы от их колдующего звона Ему постыли царство и корона. Все дни она – заманчиво мила - Перед глазами у него была. Ведь женской прелести очарованье Через глаза рождает в нас желанье. УЛОВКИ АБСАЛЬ ДЕЙСТВУЮТ НА САЛАМАНА, И ОН НАЧИНАЕТ ОЩУЩАТЬ СКЛОННОСТЬ К НЕЙ Саламан – хоть он и скромен был, Хоть в помыслах он чистоту хранил - Почувствовал: он взглядом в сердце ранен, Косою мускусною заарканен. Он чувствовал: сломил терпенье в нем Изогнутых бровей ее излом. Стал горек мед от смеха уст медовых, И потерял он сон в ее оковах. Он неотступно в тишине ночной Ее воображал перед собой. Он перед этой родинкою черной Погибнуть был готов душой покорной. От беспокойных локонов ее Он потерял спокойствие свое. Так, молча, страстью он воспламенялся Но в глубине душевной устрашался. «Не дай, господь! – молился он в тиши.- Ведь это гибель для моей души! Люблю… Но, с ней любви вкусив, я знаю - Величие и сан я потеряю. Ведь счастье, что пройдет в конце концов, Не Кыбла для надежды мудрецов». АБСАЛЬ ПРИХОДИТ К САЛАМАНУ, И ОНИ ПРЕДАЮТСЯ НАСЛАЖДЕНИЮ Так он сгорал, томился; и тогда Взошла Абсаль счастливая звезда. Она искала часа неустанно Найти в уединенье Саламана. И ночью раз в покой к нему вошла И всю себя и душу принесла. К ногам его она, как тень, склонилась, К ногам его смиренно приложилась. И ласково он на нее взглянул, И милости ей руку протянул, И обнял. Тесным было их объятье, Как тело нам охватывает платье. И жадным ртом ко рту ее приник. О, поцелуй – объятий проводник… Они в лобзанье радостно сливались, И чаши их сердец переполнялись. Они устами терлись об уста, Но разделяла их еще черта. И страсть, что в них сильней забушевала, Стыдливости отвергла покрывало И узел распустила на пути, Где жаждали друг друга обрести. В нем – молоко, а сахар в ней скрывался. Сладчайший сахар с молоком смешался. Насытясь сахаром и молоком, Они к утру забылись сладким сном. РАССКАЗ О ТОМ, КАК МУДРЕЦ И ПАДИШАХ УЗНАЛИ О ЛЮБВИ САЛАМАНА И АБСАЛЬ И СТАЛИ УПРЕКАТЬ ЗА ЭТО САЛАМAHA Шли ночи, дни, недели в свой черед. Любовь их длилась месяц, длилась год. Совсем отца и мудреца забыл он, Заботою сердца их сокрушил он,- Уж не томит ли юношу недуг? Но правду всю разведали от слуг. Они позвали юношу и речи С ним начали окольно, издалече. И много истин мудрых привели, Пока до сути дела не дошли. И стало ясно им, что без обмана Дошла до них молва про Саламана. И дали наставление ему - Опору неокрепшему уму. |
