— Хотелось бы мне знать, что приключилось с моим добрым приятелем Джеком, так доблестно сражавшимся на дуэли, — сказал губернатор, которого давеча сильно рассмешил рассказ о поединке Джека с боцманом и буфетчиком. — Он тогда смеялся так, что у него чуть было бока не лопнули от смеха. — Вилсон, не забудьте привести его сюда завтра утром, и мы послушаем его рассказ.
— Боюсь, что это будет выглядеть как поощрение, сэр Томас[33]. Он и так совсем отбился от рук. Я рассказывал вам о его первом самостоятельном плавании. На его долю выпадает чересчур много приключений, и все они заканчиваются слишком благополучно для него.
— Но вы можете вызвать и взгреть его здесь как следует так же, как в своей каюте на корабле, а потом мы из него вытянем правду.
— Да, так и сделаем, — согласился капитан Вилсон, — ибо его рассказ что-то подозрительно прост, он явно хитрит.
— Если вы пошлёте за ним, я буду вам очень обязан. Я не вижу особого преступления в его побеге, совершённом, вероятно, из опасения, что его повесят за дуэль. Мне хочется посмотреть на паренька.
— Что ж, губернатор, как вам будет угодно, — ответил Вилсон и написал записку мистеру Собриджу с просьбой прислать Джека в резиденцию губернатора к десяти часам утра.
Мистер Собридж сошёл на берег за час до того, как Джека и Гаскойна доставили на судно, и он пробыл на берегу всю ночь. По возвращении на «Гарпию» утром он встретился с Джеком лишь на несколько минут для того, чтобы сказать ему, что капитан желает видеть его в доме у губернатора. Не зная, какое решение примет капитан в отношении Джека, он счёл своим долгом промолчать и даже не выразил ему своё неудовольствие его поведением. Так как Джек и Гаскойн не могли предугадать, в какой мере им грозит опасность даже здесь, на Мальте, если весть о событиях на сперонаре распространится по судну, они предпочли держать язык за зубами, решив доверить свою тайну только капитану.
Джек появился в доме губернатора в парадной форме и приготовился выслушать всё, что будет угодно сказать начальству, — самому ему было безразлично, что они скажут, так как решил оставить службу: он побывал в кандалах, и железо въелось в его душу, омрачив её. Когда Джека ввели в комнату, где находились капитан и губернатор, он увидел их за столом, накрытым для завтрака. Джек вошёл, не испытывая страха, но держался почтительно: капитана Вилсона он любил и свою любовь к нему выражал тем, что выказывал ему всяческие знаки внимания и уважения. Капитан заговорил с Джеком суровым тоном — он указал на то, что Джек совершил большую ошибку, приняв участие в дуэли, и вдвое большую — унизившись до дуэли с буфетчиком, и уж совсем непростительную ошибку — дезертировав с корабля. Джек, стоя навытяжку и преданно глядя в глаза капитану, признался, что был неправ, и обещал не допускать подобного в будущем, если капитан Вилсон простит ему его невольный проступок.
— Сэр, позвольте мне вступиться за молодого человека. Я убеждён, что всё это произошло по недоразумению.
— Ну что ж, мистер Изи, так как вы раскаиваетесь в своём поступке, а губернатор замолвил за вас слово, то я обещаю оставить ваше дело без последствий, только помните, что вы причинили мне много беспокойства своими сумасбродными выходками. Я надеюсь — вы постараетесь не забыть в другой раз, когда подвергнете свою жизнь опасности, что я принимаю в вас участие и ваша судьба мне не безразлична. А теперь возвращайтесь к своим обязанностям и передайте Гаскойну то же самое. Прошу вас, ради Бога, не устраивайте больше дуэлей и побегов.
Сердце Джека растаяло от такого отеческого внушения, и он побоялся заговорить из опасения, что у него дрогнет голос: он молча поклонился и готов был удалиться, когда губернатор произнёс:
— Мистер Изи, вы уже завтракали?
— Да, сэр, прежде чем сойти на берег.
— Но мичман легко съест и два завтрака, особенно когда первым идёт флотский. Прошу вас, сядьте и позавтракайте с нами. Деловой разговор закончен.
— Я сомневаюсь, — сказал капитан Вилсон смеясь, — чтобы выговор испортил мистеру Изи аппетит. Прошу вас, сэр, присаживайтесь.
Джек поклонился, сел за стол и доказал, что капитанский выговор не убавил ему аппетита. После завтрака капитан Вилсон заметил:
— Мистер Изи, у вас есть обыкновение, вернувшись из путешествия, рассказывать о своих похождениях. Мы с губернатором с удовольствием послушаем о том, что случилось с вами после того, как вы покинули судно.
— Непременно, сэр, но я хотел бы получить обещание, что мой рассказ останется в тайне, так как это очень важно для меня и Гаскойна.
— Обещаю, — ответил губернатор, — если тайна окажется действительно важной, но мне самому лучше судить об этом, молодой человек.
Джек подробно рассказал о всех своих приключениях, которые были выслушаны капитаном и губернатором с величайшим изумлением, и закончил свой рассказ просьбой об увольнении со службы. Он надеется, что капитан Вилсон разрешит ему списаться на берег и отправиться домой.
— Фи, чушь, — сказал губернатор, — вы не бросите службу, пока я здесь. Нет, нет, у вас ещё будет множество разных приключений, и вы будете приходить сюда и рассказывать мне о них. Не забудьте, мой мальчик, когда бы ваше судно ни бросило якорь на Мальте, в губернаторском доме для вас всегда найдётся свободная койка в спальне и обед в моей столовой.
— Вы очень добры, сэр Томас, но…
— Обойдёмся без «но», сэр, вы не уволитесь со службы. Не забудьте, что я всегда могу разрешить вам отпуск, чтобы вы поехали повидаться с донной Агнессой, а то и командировать вас туда по делам.
Капитан Вилсон также принялся уговаривать Джека, и совместными усилиями они убедили его отказаться от мысли об увольнении: жестокость вынудила его принять такое решение, доброта — отказаться от него.
— С вашего разрешения, капитан Вилсон, мистер Изи будет сегодня обедать у нас и приведёт с собой Гаскойна. Вы сперва побраните его, а потом я утешу его добрым обедом. И не бойтесь рассказывать во всеуслышание о своих похождениях — я здесь губернатор!
Джек откланялся и ушёл.
— Нужно с парнем обращаться помягче, капитан, — сказал губернатор, — если он бросит службу, это будет большая потеря для флота. Бог ты мой, какие приключения и как откровенно он рассказывает о них! С вашего позволения, я приглашу его погостить у себя, пока ваш корабль стоит здесь. Я хочу подружиться с ним, чтобы он не оставил службу.
Понимая, что доброта и снисходительность окажут на Джека больше влияния, чем другие меры, капитан Вилсон согласился с предложением губернатора. Итак, пока шёл ремонт и переоборудование «Гарпии», Джек жил в губернаторском доме, обедал за губернаторским столом и брал уроки испанского и итальянского языков. Не успела «Гарпия» принять в свои трюмы полный груз, как из Тулона прибыл приказ, согласно которому «Гарпия» должна была направиться в Маон и послать находящееся там транспортное судно с грузом бычков в действующий флот. Джеку не очень хотелось возвращаться на борт «Гарпии», но так как он обещал губернатору остаться на службе, то вернулся на судно накануне отплытия. С большой радостью он вновь встретился с Мести и Джоллифом после долгой разлуки, рассмеялся при виде щёк боцмана, спросил, как поживает буфетчик и зажила ли его рана, пожал руку Гаскойну и другим сослуживцам, задал Наглерсу трёпку и только после этого уселся за ужин. В последнее время Джек жил так вольготно, что теперь испытывал ужас при мысли о жалком мичманском рационе, но хороший аппетит сдабривает всё, и скоро Джек стал просить добавки.
— Ах, масса Тихоня, почему вы отправились в плавание пез меня? — сказал Мести. — Вы меня очень погорчили. Клянусь непесами, очень жаль, что меня не пыло с вами. Вы могли пы пропасть пез Мести, ведь в тороге столько опасностей, масса Тихоня!
«Гарпия» отплыла на следующее утро, и Джек приступил к своим обязанностям. Мистер Аспер успел занять у него десять фунтов, поэтому наш герой стоял вахту столько, сколько ему хотелось, то есть всего ничего, ибо такая работа была ему не по душе. Мистер Собридж провёл с ним беседу, указав ему на необходимость дисциплины и послушания на службе, на отсутствие в природе такой вещи, как равенство, и на то, что права человека зависят от размеров того состояния, которым он обладает. В заключение он сказал:
