По мере того как Том начинал чувствовать себя более уверенно в Headless Chickens, он стал предлагать свои песни. Одна из них, нечаянная отсылка к его первой, еще детской песне «Mushroom Cloud» («Грибовидное облако»), называлась «Atom Bomb» («Атомная бомба»). «Это было типичное инди», — утверждает Мартин. Но одновременно песня показывала, что Том не случайный человек в музыке. Тем не менее, даже когда он набрался уверенности и стал привносить в группу больше своего личного творчества, случались моменты, которые напоминали, что он пока еще не рок-звезда.

«В первые годы все мы были еще зелеными, — рассказывает Лора. — У меня сохранилась видеозапись концерта, где мы отчаянно стараемся выглядеть крутыми, и Том там в таких коротеньких штанишках, как парень из AC/DC, и все мы на сцене, и тут он вдруг кричит в микрофон: „Эта песня специально для тех, кто из Моберли", а это было наше общежитие. Просто ужас! Мы все набросились на него: „Заткнись! Ты только что уничтожил весь наш имидж!"»

На втором году обучения Том переехал из общежития в съемный дом. Там жило 12 человек, и они решили разделиться на две группы по шесть соседей. Том поселился в подвальном этаже большого трехэтажного здания на улице Лонгбрук в самом центре Эксетера. Неудивительно, что окружение было весьма артистическое. Вероятно, даже слишком артистическое. Один из соседей, Шон, снимавший любительские фильмы, вспоминает, что, хотя они иногда работали вместе, бывали между ними и разногласия.

«В том доме порой случались забавные вещи, — рассказал Шон в интервью для этой книги. — Я обычно готовил материал для своих фильмов прямо там. Мы доводили друг друга до идиосинкразии! Я бы сказал, что мы с Томом во многом похожи, но я был немного более беззаботным и откалывал разные номера. Мои фильмы и прочие чудачества производили вокруг ужасный беспорядок. Он считал меня просто сумасшедшим. Полагаю, многие думали, что сам Том спятил на почве музыки! Но дело было не столько в музыке, сколько в его характере».

Тем не менее Том был счастлив сотрудничать с соседями в работе над их проектами. Как-то раз Том и Шон посетили расположенный неподалеку городок Даулиш, чтобы сделать очередной фильм для занятий в художественном классе университета, и там едва не попали в ловушку прилива. В другой раз Том спел «10 Green Bottles» («Десять зеленых бутылок») для одного из фильмов Шона. «Здорово, что он был так счастлив участвовать в подобном проекте», — отметил Шон. Совсем не похоже на стереотипный образ напряженного, депрессивного парня!

Остальные жильцы дома регулярно слышали, как Том репетирует у себя внизу, а иногда и как Шон и Том работают вместе. Том по-прежнему экспериментировал и не имел ясного представления о том, какого рода музыкой хочет заниматься. Шон говорит, что в результате получалась смесь альтернативы и дроун-рока вроде Loop или Spacemen 3, плюс вокал в стиле Принса.

Он продолжает: «Мы попробовали джемовать на паре песен, и пока мы играли, у него все время возникали новые идеи, а я подстраивался к нему на гитаре, и в итоге мы соорудили нечто действительно стоящее. Том просто напевал под музыку: „Детка, давай приколемся", — как Прис или типа того».

В художественном классе Том тоже экспериментировал. К концу первого года, вернувшись наконец к регулярным занятиям. Том обнаружил, что администрация закупила множество «Макинтошей». После этого он стал проводить большую часть времени за сканированием образов, игрой с фрагментами текстов. Но даже тогда он чувствовал, что большинство однокурсников сомневается, можно ли вообще рассматривать его занятия как «искусство». Исключением был один из его лучших друзей по Эксетеру, Дэн Риквуд. У него, как и у Тома, было довольно мрачное чувство юмора и та же зацикленность на темах войны и катастроф. В разговоре с Крэйгом Маклином из «Observer» он вспоминал Тома как «напыщенного, раздражительного — такого, с кем я мог работать вместе!». Позднее, под именем Стенли Донвуд, Дэн разработал в сотрудничестве с Томом почти все визуальные произведения для Radiohead.

«Думаю, моя одержимость ядерным апокалипсисом, вирусом эбола, глобальными катаклизмами отлично сочеталась с тревожными мелодиями Radiohead», — сказал он позже в интервью для веб-сайта «Antimusic». Как и большинство других студентов, молодые люди испытывали ощущение, что остаются аутсайдерами. Том все еще не сумел преодолеть неприязнь к студентам, приобретенную в Оксфорде.

«Меня угнетала необходимость быть студентом, из-за того что вытворяли эти маленькие засранцы, — сказал Йорк в интервью «Q». — Ходить по улицам и постоянно наталкиваться на блевотину, на тележки из магазинов и полицейские ограждения. Просто ад! Ничего удивительного, что все нас ненавидели».

В одном случае эта ненависть обывателей оказалась направлена непосредственно на Тома. Он обычно разгуливал в длинном пальто и стариковской шляпе. Когда группа местных жителей стала насмехаться над ним, Том развернулся и послал им воздушный поцелуй, и они тут же вытащили припрятанные в куртках палки и избили его. Прежде всего, Том попытался избавиться от традиционных студенческих клише. Он выпивал, но не относился к числу тех, кто поглощал по десять кружек пива за один прием, а потом бегал как безумный по улицам, нацепив на голову дорожный сигнальный конус. Мартин вспоминает: «Выпивоха из него был никакой! После полутора кружек засыпал. Таков он был за выпивкой — не болтал, не стремился развлекать окружающих. Он определенно был из тех, кто держался на заднем плане, пока не приходило время выйти на сцену».

Тем не менее в Эксетере Том пережил один из лучших периодов в жизни. Много лет спустя его спрашивали в разнообразных интервью о лучшей вечеринке, в которой он принимал участие, и он вспомнил о хеппенинге на холмах под Эксетером. Они собрались в пабе «Красная корова» и поехали в сторону Дартмура, где в безлунную ночь было темно как в могиле. Ребята шли пешком через болото, пока не добрались до края заброшенного карьера. Тогда кто-то включил свет, и все вокруг стало видно. Они колотили по брошенным автомобилям, пока не расколотили инструменты на мелкие кусочки, а потом в изнеможении отрубились в спальных мешках. Шон тоже вспоминает эту поездку как одно из самых ярких событий за время пребывания в Эксетере.

«В то время в числе хитов была композиция „Info Freako" группы Jesus Jones, и я пытался танцевать под них на неровной почве вместе с Томом и другими друзьями, в окружении телевизоров, по которым шел культовый фильм „Коянискаци"! — вспоминает он. — После этого рейва мы устроили перформанс на прудах карьера и наконец устроились спать под открытым небом, сгрудившись вокруг костра».

По поводу подобных развлечений в Оксфорде Том за пару лет до того презрительно фыркал, но теперь, несмотря на свое устойчивое негативное мнение, он закрутился в вихре студенческой жизни. И все же музыка была для него, как и прежде, важнее всего остального. Он брал с собой на вечеринки гитару, он постоянно сочинял, а его песни вышли на новый уровень. Его вдохновляло новое направление, избранное REM и близкое к классическому песенному звучанию.

«Я обратил внимание на страсть, звучавшую в его пении во время выступлений в студенческом баре, когда услышал, как он исполняет композицию REM „The One I Love", — рассказывает Шон. — Благодаря его манере исполнения я понял, насколько он хорошо поет. Это было по-настоящему эмоциональное выступление — и вокал, и гитара».

Несмотря на то что Headless Chickens по-прежнему были популярны, становилось ясно, что, постоянно практикуясь, Том начинает все больше выделяться даже среди не менее талантливых участников группы. К концу первого года обучения Тома в Эксетере Лора Форрест-Хэй и Мартин Брукс закончили университет и покинули группу, так что на смену им пришли ударник Линдсей Мур и новый басист Энди Хиллз. Вклад Тома заметно возрос.