Помимо этого, почти никаких иных ключей к личности Лайонела комната не давала. Лорна пришла сюда, конечно, не за книгой, а чтобы на секундочку побыть в его пространстве, подышать его воздухом, выглянуть из его окошка. Вид из которого открывался на другие дома, скорее всего такие же, прилепившиеся к склону горы Граус и поделенные на крошечные квартирки для сдачи съемщикам. В пустоте и анонимности комнаты ощущалась некая суровость, даже вызов. Кровать, конторка, стол, кресло. Мебель только та, без которой комнату нельзя было бы сдавать как меблированную. Даже бежевое полушерстяное покрывальце на кровати наверняка уже здесь было, когда он въехал. Ни одной картинки, ни даже календарика и – надо же, как удивительно – совсем нет книг.

Его вещи, должно быть, где-то спрятаны. В ящиках конторки? И не посмотришь ведь! Не только потому, что нет времени (снаружи уже доносилось хныканье Элизбет), но и потому, что само это отсутствие чего-либо личного как раз усиливает чувство близости к Лайонелу. В этом сквозит не просто его аскетизм и скрытность, но и настороженная бдительность – почти как если бы он специально выставил здесь капкан и ждет, что она будет делать.

А делать она не хотела ничего, никаких больше разысканий, хотела сесть на пол, на самую середину прямоугольника пустого линолеума. И сидеть так часами, не столько глядя на эту комнату, сколько утопая в ней. Остаться бы здесь, в этой комнате, где ее никто не знает и ничего от нее не требует. Остаться надолго-надолго, сидеть, становясь все острее и легче, стать легкой, как игла.

В субботу утром Лорна и Брендан с детьми должны были ехать в Пентиктон. Их пригласил на свою свадьбу студент-дипломник. Планировалось провести там ночь с субботы на воскресенье, а потом и с воскресенья на понедельник, а домой ехать в понедельник утром.

– Ты ей сказала? – спросил Брендан.

– Все нормально. Она с нами не едет.

– Но ты ей сказала?

В четверг весь день провели на океанском пляже в парке Эмблсайд. Полли и Лорна с детьми добирались туда автобусом с двумя пересадками, нагруженные полотенцами, пляжными игрушками, пеленками, едой и надувным дельфином Элизбет. Физические трудности вкупе с раздражением и злостью, которыми разгорались при виде их компании другие пассажиры, вызвали в них странную, типично женскую реакцию: состояние, близкое к истерическому веселью. То, что Лорне удалось вырваться из дома, где она тянула лямку жены, этому также способствовало. До пляжа добрались растерзанные и расхристанные, но в полном восторге, сразу разбили лагерь, из которого потом по очереди ходили купаться, по очереди следили за детьми, бегали за питьем, мороженым и жаренной в масле картошкой.

Тело Лорны было чуть тронуто загаром, у Полли белое как молоко. Вытянув ногу рядом с ногой Лорны, она сказала:

– Нет, ты посмотри только! Сырое тесто.

Она объяснила, что в двух домах у нее столько работы – это не считая работы в банке, – что ей и четверти часа не выкроить, чтобы посидеть на солнышке. Впрочем, сейчас она это сказала походя, без жалобы и без подспудного выпячивания собственной добродетели. Та спертая атмосфера, которая прежде как бы окружала ее этаким ароматом старых посудных полотенец, вроде бы начала выветриваться. Уже до этого она самостоятельно ездила смотреть Ванкувер и удачно с этим справилась, впервые в жизни оказавшись без провожатых в большом городе. Запросто заговаривала с незнакомыми людьми на автобусных остановках, спрашивала их, что они ей посоветуют посмотреть, и, воспользовавшись одним из таких советов, съездила на кресельном подъемнике на вершину горы Граус.

Когда лежали на песке, Лорна попыталась объясниться:

– В это время года Брендану очень тяжко приходится. Преподавание в летней школе выматывает у него все нервы: так много надо успеть сделать и при этом так быстро!

– Правда? – сказала Полли. – Значит, это не только я виной?

– Да ну, глупенькая. Конечно же, ты тут ни при чем.

– Надо же, какое облегчение. А я уж думала, он меня на нюх не выносит.

После этого Полли стала рассказывать о мужчине, который там, дома, пытается за ней ухаживать.

– Какой-то он чересчур серьезный. Жену себе ищет. Наверное, Брендан тоже жену искал, но ты, надо думать, была влюблена в него.

– И была, и есть, – сказала Лорна.

– А вот я, мне кажется, нет. – Полли говорила, опустив лицо на локоть. – Такие вещи ведь получаются тогда, когда тебе кто-то нравится, ты с ним встречаешься, гуляешь и настраиваешься на то, чтобы видеть в этом всякие преимущества.

– Ну и в чем же эти преимущества? – Лорна сидела выпрямившись, чтобы иметь возможность наблюдать за тем, как Элизбет плавает на дельфине.

– Сейчас подумаю, – усмехнувшись, сказала Полли. – Нет, ну как же… Преимуществ масса. Это меня просто зависть заела.

Когда уже собирали игрушки и полотенца, она вдруг говорит:

– А что, я бы не прочь все это повторить и завтра.

– Я бы тоже, – сказала Лорна. – Но завтра мне надо будет собираться на озеро Оканаган. Нас с Бренданом туда на свадьбу пригласили. – Она сказала это таким тоном, будто речь идет о тяжкой повинности и она об этом до сих пор не говорила, потому что упоминать о предстоящей поездке ей тягостно и неприятно.

– Ой, – вырвалось у Полли. – Ну, тогда я могу съездить сюда и сама.

– Конечно. Обязательно.

– А где это – Оканаган?

Следующим вечером, уложив детей спать, Лорна зашла в комнату Полли. Считая, что комната пуста, собиралась взять чемодан из встроенного шкафа; она думала, что Полли все еще в ванной – отмачивает полученные за день солнечные ожоги в тепленькой водичке с содой.

Но Полли оказалась в кровати, с головой закутанная в простыню как в саван.

– А, ты уже не в ванной, – сказала Лорна таким тоном, словно все происходящее вполне нормально. – Ну как, не очень обгорела?

– Со мной все в порядке, – глухим голосом отозвалась Полли.

Лорна сразу поняла, что Полли только что плакала и, может быть, продолжает плакать. У изножья кровати остановилась, не в силах просто взять и уйти. Нахлынула досада, ей стало тошно до отвращения. Полли же, вовсе не собираясь от нее прятаться, перевернулась и выглянула; ее сморщенное и жалостное лицо было красным от загара и плача. В глазах стояли готовые пролиться слезы. Вся сплошное страдание, воплощенное обвинение.

– В чем дело? – спросила Лорна, прикидываясь удивленной, изображая сострадание.

– Я тебе надоела!

При этом она не сводила с Лорны глаз, полных не только слез, но и горестного обвинения в предательстве вкупе с безумным желанием, чтобы ее обняли, приласкали, укачали и утешили.

Что до Лорны, то она ее лучше прибила бы. Хотелось крикнуть: «С чего ты, вообще, взяла? Что ты ко мне вяжешься? Что дает тебе право?»

Как что дает? Родственные узы. Они и дают. Она накопила денег, хотела сбежать и чтобы Лорна как-нибудь ее у себя пристроила. Ведь это правда? Она мечтала остаться здесь, чтобы никогда не пришлось возвращаться. Как-нибудь присоседиться к счастливому жребию Лорны, к ее новому, так не похожему на их прежний миру.

– Думаешь, я что-нибудь могу сделать? – сказала Лорна настолько зло, что сама удивилась. – Думаешь, я тут что-то решаю? Он никогда не дает мне больше двадцати долларов за раз.

И она, взяв чемодан, вышла из комнаты.

Как это все гадко, нечестно! Тоже мне, принялась мериться с Полли жалобами! При чем тут двадцать долларов за раз? У нее есть свой кредитный счет, а кроме того, стоит ей попросить, он никогда ей ни в чем не откажет.

Она долго не могла заснуть, лежала, про себя на чем свет стоит ругая Полли.

Лето на озере Оканаган из-за жары казалось еще более настоящим, чем на побережье. Горы, поросшие пожухлой травкой, и скудная тень невысоких сосен представляли собой естественное обрамление для празднования свадьбы с ее неисчерпаемым запасом шампанского, с ее танцами и флиртом и разливанным морем дружелюбия и взаиморасположения. Лорна быстро опьянела и даже сама удивилась тому, как легко алкоголь помог ей сбросить с себя груз дурного настроения. Вся ее несчастность испарилась. Укладываясь спать, она была все еще пьяна и развратна, к вящему удовольствию Брендана. И даже похмелье на следующий день казалось ей щадящим – скорее очищением, чем наказанием. В некоторой расслабленности, но вполне довольная собой, она лежала на берегу озера и смотрела, как Брендан помогает Элизбет строить песочный замок.