Литмир - Электронная Библиотека

«Ну что это я в самом-то деле… Как будто к смерти готовлюсь! — решительно оборвала свои воспоминания Лера. — Нет у меня никакого предчувствия смерти. Я еще поживу!»

* * *

Саша, несмотря на свою увлеченность работой и отстраненность от бытовых проблем, все же чувствовал напряжение, повисшее в доме, и по-своему пытался его разрядить. Как всегда, выручала совместная работа. Вечерами он с Игорем занимался установкой огромного аквариума. Местный стекольщик по просьбе Леры притащил пятимиллиметровые стекла и уголок, помог Саше собрать громадину и пройти герметиком стыки. Мальчик не отходил от взрослых ни на шаг. С Сашей ему было интересно, Вера Петровна отошла на второй план. Старушка дулась, но понимала, что мальчику необходим мужчина, а лучше бы — отец. «Может, еще что и сложится», — думала она, украдкой поглядывая на работающих. Такие совместные занятия давали мальчику несравненно больше, чем все ее ласки и сказки. Мужчины вместе фильтровали воду, рисовали эскизы подводного ландшафта, проверяли течь, крепили термометр и кислородное оборудование. Павел Александрович, проглядывая ворох газет, иногда давал дельные советы. Работы было много, и Саша никогда не говорил мальчику: «Это нельзя! Это не бери!» Можно было все. Только сначала: «Давай я тебе покажу, а потом мы сделаем вместе или ты сделаешь сам».

У Саши налицо был педагогический талант, или просто он полюбил мальчика? Симпатия явно была взаимной. Лера с любопытством наблюдала за ними. Сын менялся на глазах. В нем появилась уверенность в себе, целеустремленность, стойкость, — хорошие мужские качества. Саша вошел в их жизнь, никого не напрягая. Он жил своей жизнью, работал, но самое главное — он их ЛЮБИЛ. Это было самое главное, то, без чего невозможно существовать. Можно прожить на скудной пище, в плохом жилище, на минимальные деньги, но без любви жить нельзя! Хотя нет — наверное, можно. Но лучше так не жить. С другой стороны, отсутствие денег тоже не радует. Лера вспомнила однажды, как она жила еще несколько лет назад… Если бы Паншин ее не бросил, она бы так и плыла по течению, не имея не приличного жилья, ни денег. Нет. Жить так, как она жила раньше, ей бы очень не хотелось. Всего должно быть в меру. И любви, и денег…

Лера лежала в гамаке, с головой завернувшись в мохеровый плед, и смотрела в бездонную синь неба. От подвешенного состояния и от бездонности вверху кружилась голова.

— Бездонность… значит без дна, — лениво думала она, мерно покачиваясь в гамаке. — Но я же смотрю вверх. Значит, не могу смотреть на дно верха… Какие чудные мысли лезут в голову. А если бы протянуть руку и раздвинуть облака и эту озоновую синь, то, наверное, можно увидеть космос. А зачем мне смотреть на него днем, ведь я же могу и ночью на него взглянуть. Как же хорошо! Как хорошо жить! Любить! Чувствовать! Благодарю тебя, господи, за все, что у меня есть! Благодарю и ни о чем не прошу. Хотя нет, вру. Прошу. Оставь все как есть. Ничего больше не меняй в моей жизни. Только убереги меня от нависшей неизвестной опасности. Вот тебе и не прошу!.. Все время мы от него чего-то хотим, клянчим. Нас вон сколько, а он, бедный, один. Где же ему за всеми нами углядеть… — Лере почему-то стало жалко бога! Она представила себя в этом вселенском вакууме, и ей стало нехорошо и страшно. — Один, совсем один, — скорбела она по той могучей силе, которая вершит все судьбы. И вдруг заревела, взахлеб, слезами размером с горошину, голося по-бабьи, как на деревенских похоронах. Она жалела себя, своих домашних, сдохшую соседскую кошку, сохнущую яблоню, муху, запутавшуюся в паутине, голодающих африканцев, президента России. Она жалела весь мир. Всю планету. Все живое, населяющее ее…

На крыльцо вышел Саша, подошел, сел на землю рядом с гамаком. Грустно посмотрел на нее, не зная, отчего она ревет и чем помочь. Затем взял в руки ее ступню в белых махровых носках и стал целовать, потихонечку напевая известную песенку.

Я леплю из пластилина.
Пластилин нежней, чем глина.
Я леплю из пластилина
Кукол, кошек и собак.
Если кукла выйдет плохо,
Назову ее дуреха.
Если клоун выйдет плохо,
Назову его дурак.

Лера сквозь слезы улыбнулась. Саша встал с земли, подхватил ее на руки и понес в дом, продолжая напевать незамысловатый мотивчик. Он вошел в спальню и опустил ее на кровать. Гром перестал греметь, а молнии сверкать в ее душе. Гроза прошла… Слезы, как капли дождя, успели высохнуть. Остались только Сашины глаза — добрые, нежные, любящие. Она засмотрелась в них и увидела там все. Песенка оборвалась, и дыхания их соединились в одно. Губы припали к губам в желании утолить жажду, набраться новых сил.

Глава 11

Прошла неделя после ссоры со Стасом. Лера сидела в своем маленьком кабинетике в магазине и смотрела на мелькавших в окне прохожих. Записная книжка рядом с телефоном была перелистана несколько раз туда и обратно. Но ничего путного в голову так и не приходило. «Кому позвонить, что делать?» — эти мысли неотвязно вертелись в голове. Лера уж и из головы эту размолвку со Стасом выбросила и подумывала о поездке на Птичий рынок в поисках собаки, как мафиози снова объявился. Все так же вежлив и спокоен. Будто и не бывало той ночной бесноватости.

— Гостей принимаешь? — не очень весело пробормотал он.

— Тебе всегда рада. Заходи. Хочешь коньячку?

— Нет. Я сегодня за рулем. У меня еще дел вагон и маленькая тележка. Давай выйдем на улицу. Поговорить надо.

— А здесь нельзя?

— Не-е-е. Может, здесь подслушивающие устройства. — Стас хитро подмигнул и мотнул головой на дверь. — Давай все же выйдем.

Лера заперла кабинет на ключ и пошла следом за ним. Недалеко от входа в галантерею стояла новенькая «Хонда». И Стас направился к ней. Лера остановилась, приглядываясь. В машине, высунув голову из открытого окна, сидела огромная немецкая овчарка в наморднике.

— Вот, — сказал Стас, поигрывая ключами, — как заказывала. Нравится?

— Стас!.. — нерешительно протянула Лера. — Да это же зверь, а не собака.

— Зверь. По всем статьям зверь. Но очень, просто очень умный зверь. Думаю, умнее меня будет. Да вы знакомьтесь. Лера — это Рэм. Рэм — это Лера. — Пес серьезно посмотрел на женщину.

— Ты с ним как с человеком. Откуда он у тебя? — Лера опасливо подошла ближе.

— Долгая история. Очень хочется все знать? Ну ладно. — Лера кивнула. Стас сделал брови домиком. — Лады. Может, это поспособствует вашей дружбе. Значит, так. Был у меня друг. Три месяца назад он погиб. Жил один. У него был только Рэм. Подстрелили их однажды, и Рэму сильно досталось. Серьезное ранение. Сейчас поправился. Готов работать. Отлеживался в деревне у одного старичка… Прошел все положенное обучение. Любую команду понимает. Другой разговор, как завоевать у него авторитет. Единственный мой совет — никогда не повышай на него голос. Андрей с ним всегда шепотом разговаривал. Ну а если не сойдетесь, звони. Я его обратно к тому старичку отвезу. Правда, харч, думаю, будет не тот. Ну да ничего, потерпит. Не вяжись ты сразу к нему. Выжди недельку. Пусть присмотрится. Кормить его должна только ты. Кто кормит, тот и хозяин. Хочешь, чтобы слушался, не ленись. Намордник я прямо счас сниму. Берешь?

— Как? Прямо сейчас?

— А когда же? Что я, к тебе его двадцать раз должен привозить? Давай ключи. Пересажу его в твою машину и сниму намордник. Рэм, — позвал он пса, — это тебе не игрушки. Хочешь жить в нормальных условиях, у нормальных людей — слушайся Леру. Старичок не вечен. Да и кормежка не та. Я — сегодня есть, а завтра нет. С этого дня у тебя новый хозяин — Лера. Слушайся только ее. Будет у тебя тогда все о’кей. Не грусти, брат! Все мы под пулей ходим. Охранная ты собака, не пудель же, в самом деле?

22
{"b":"243750","o":1}