— Что случилось?

— Он застрелил нашего шофера, да еще и отругал меня за то, что я предъявил ему претензии.

— Но я же предупреждала вас об этом. Вас так глубоко это тронуло? На фронте каждый день гибнут тысячи солдат.

— Это на фронте, — тихо сказал Гартман. — Неужели нельзя было найти другой выход, чтобы не убивать шофера?

— Я не знаю. Герфт намного опытнее и меня и вас. И потом — необходимо было соблюдать полную секретность.

— Мне жаль шофера, — угрюмо твердил Гартман.

— Каждый из нас может оказаться на его месте, — медленно, по слогам, произнесла Миллер.

Гартман вздрогнул:

— И я тоже?

— Да. То, что будете делать вы, должно остаться тайной для всех.

— Значит, после операции меня ликвидируют?

Эльза не проронила ни слова.

— Почему вы не отвечаете на мой вопрос? — почти истерически воскликнул курьер.

— Мне неприятно говорить на эту тему.

Он все понял. И, словно сломавшись, уныло поинтересовался:

— У меня есть хотя бы один шанс из тысячи?

— Нет, — откровенно призналась Миллер.

— Вы так спокойно говорите об этом Вы, мой любимый командир, за которого я согласен отдать жизнь в любой момент…

Эльза перебила его:

— Почему вы решили, что я спокойна? Я просто умею скрывать свои чувства. А вы будьте мужественны.

— Я завтра же откажусь от участия в этой операции.

— Вам это не поможет.

— Значит, убегу.

— Глупо и бесполезно. За вами следят. Посмотрите в окно.

Гартман посмотрел на улицу сквозь щелку в шторах.

— Видите под деревом человека? Он следит за вашими окнами. Теперь вы верите мне?

Что-то болезненное появилось в глазах Гартмана, он словно не слышал вопроса Миллер. Тяжело опустившись на стул, проговорил:

— Все кончено…

— Я могу посоветовать вам кое-что, — начала осторожно Эльза, — но это только в том случае, если вы дадите слово, что выполните все мои требования и никогда, что бы ни произошло, не выдадите меня. Моя помощь вам — это мой смертный приговор.

— Клянусь, что сделаю все, как вы прикажете!

— Я обещаю, что вы будете живы и здоровы, к тому же в полной безопасности, но до конца войны не сможете вернуться в Германию.

— Я сделаю все, как вы скажете, — повторил Гартман.

— Тогда слушайте меня внимательно. Как только вы пересечете границу, за вами будут следить сотрудники СД. Они уже получили приказ ликвидировать вас. Вы должны вести себя с ними так, словно вам ничего не известно. В Цюрихе вы оставите автомобиль за квартал от банка, так как остановка автомобилей у банка запрещена. Возьмете чемодан с ценностями и отправитесь сдавать их. Перед отъездом вам сообщат шифр вклада. Сдав ценности, поменяете шифр. Ни на минуту не забывайте, что за вами следят сотрудники СД. Напротив банка есть въезд во двор в виде арки. Там вас будет ожидать человек. Увидев вас сквозь стеклянную дверь, он подаст знак грузовику с прицепом, находящемуся во дворе. Тотчас грузовик выедет со двора на тротуар и закроет вас от агентов СД. Вы сразу же, не теряя времени, выходите на улицу. К вам подойдет человек и скажет: «Эльза». Вы ответите: «Миллер». Это — пароль и отзыв. За углом вас будет ждать автомобиль. Тому, кто назовет ваш день и год рождения, вы сообщите новый шифр вклада. Эти же люди займутся вашей судьбой. Когда вам можно будет вернуться в Берлин, вас известят. Все понятно?

— Так точно, фрау оберст-лейтенант. А что будет с моей матерью?

— Она получит за вас пенсию.

Гартман недоумевающе смотрел на Миллер. Она объяснила:

— У входа в банк останутся ваши вещи: шляпа, шарф, чемодан. У агентов СД сложится впечатление, что вас похитили. Для Штольца и других вы погибнете на службе. Что еще вас интересует?

— Куда пойдут ценности или деньги за них?

— Этого я не знаю.

— Зачем менять шифр?

— Для того чтобы прекратить бессмысленное уничтожение людей. Если вам удастся спастись, это не значит, что следующий курьер останется жив.

— Фрау оберст-лейтенант, вы помогаете мне потому, что хотите сохранить мне жизнь?

— Вам я помогаю именно поэтому, а ценности спрятать от Штольца я вынуждена по приказу.

— Чьему приказу?

— Не много ли вопросов, Гартман? У вас есть право выбора?

— Простите, фрау оберст-лейтенант.

— Оружие у вас есть? — спросила Миллер.

— Так точно, пистолет, записанный за мной.

— Перед отъездом в Швейцарию его у вас отберут, но оружие вам нужно иметь.

Она вынула из сумки парабеллум и протянула Гартману.

— Возьмите. Когда будете готовиться к отъезду, свой пистолет положите во внутренний карман пиджака, парабеллум — сзади за пояс. Будьте внимательны, не перепутайте. И последнее. Если вас будут одолевать сомнения и вы совершите неразумный шаг, мы оба погибли. Кроме того, не исключена возможность, что погибнет и ваша мать. Вы поняли меня?

— Так точно, фрау оберст-лейтенант.

— У вас здесь нет шансов остаться в живых, не забывайте об этом.

Миллер поднялась со стула и собралась уходить.

— Посмотрите, нет ли кого-нибудь на лестничной площадке, — сказала Гартману.

Он тихо открыл дверь, вышел на площадку, посмотрел вверх, потом вниз.

— Все спокойно.

Эльза спустилась по лестнице, вышла на улицу. Агент СД стоял на том же месте под деревом. Миллер направилась к нему:

— Ты на редкость терпелив, мальчик мой. Мне надоело тебя ждать. Заходи в другой раз.

Она перешла на противоположную сторону улицы, за первым же поворотом оглянулась. За ней никто не шел. Остановила проезжавшее мимо такси, села в него и поехала в пансион.

Дежурный администратор, увидев ее, сказал:

— Фрау оберст-лейтенант, звонил ваш родственник, генерал Нейс. Просил перезвонить ему домой.

— Спасибо.

Эльза зашла в телефонную кабину, сняла трубку, набрала номер.

— Добрый вечер, дядя.

— Добрый вечер, Эльза, — послышался в трубке голос Арнольда Нейса. — Ты совсем забыла нас, девочка.

— Нет ни минуты свободного времени.

— Нам необходимо встретиться.

— Хорошо, завтра вечером я зайду к вам.

Поднявшись к себе в комнату, Миллер закрылась на ключ, вынула из чемодана книгу Гитлера «Моя борьба» и принялась расшифровывать послание из Центра.

Эльза прочитала шифровку и только сейчас вспомнила, что сегодня у нее день рождения.

Посмотрела на часы. Было 23.15. Идти куда-то не имело смысла, уже поздно. Миллер взяла в шкафу бутылку вина, плитку шоколада и сигареты. В последнее время она изредка курила. Остановилась перед зеркалом — молодая, красивая, а кажется, прожила все сто лет. Подошла к столу, налила в бокал вина и опять вернулась к зеркалу, несколько минут постояла молча, всматриваясь в свое отражение. Затем подняла бокал и сказала той, в зеркале:

— С днем рождения, дорогая Лиза.

Подбородок у нее задрожал, на глазах выступили слезы.

— Спасибо, фрау оберст-лейтенант.

Залпом выпила вино, отломила кусочек шоколада. Долго сидела, вспоминая дни рождения студенческих лет, в первые годы замужества. Сколько веселья было!..

Она хотела закурить, но внезапно передумала, смяла сигарету и бросила в пепельницу. Снова налила немного вина, выпила стоя за погибших. Было тепло и приятно от того, что ее поздравили товарищи, и грустно, потому что их не было рядом с ней.

Одна. Горько, тягостно было на душе у Лизы Петренко.