— Мне кажется, что лучше будет провести операцию после встречи в казино.

— А если он успеет рассказать кому-нибудь о своих подозрениях.

— Все же мне не нравится то, что вы собираетесь ликвидировать его сейчас. Мейер мог сообщить в местное СД о своем приезде, и к нему могут прийти гости. Вы представляете, что будет, если его обнаружат мертвым сегодня. В казино посторонние не входили, вообще в это время туда заходит мало людей. Подозрение падает на вас, а заодно и на меня, — рассуждала Миллер.

— Вы настаиваете на том, чтобы я ликвидировал его после ужина?

— Так будет безопаснее.

— Тогда придется идти по другому пути. Во время ужина Мейер ставит вам свои условия. Вы говорите, что вам надо подумать и уходите. Я остаюсь с ним. Пьем вино, потом я предлагаю ему пойти к женщинам. Отвожу подальше от казино и…

Эльза махнула рукой, давая понять, что достаточно подробностей, и так все ясно.

— Надо попытаться спрятать труп, чтобы его не нашли быстро, — напомнила Миллер Гардекопфу.

— Канализационный колодец подойдет? — сразу же сообразил тот.

— Вполне. Вы свободны, Гардекопф, встретимся вечером.

Несколько минут Миллер оставалась в кабинете, потом направилась к Вадену. Он разговаривал с кем-то до телефону.

— Я все понял. Продолжайте розыск бандитов, — и Ваден положил трубку.

— Как дела, Курт?

— Плохо, — вздохнул Ваден. — Не за что уцепиться даже. Создается впечатление, что бандиты растворились в воздухе. Я прозвонил все дороги, ведущие от места нападения на автомобиль. Никто нигде ничего подозрительного не заметил.

— Партизанам просто-таки повезло.

— Ты уверена, что это партизаны?

— Кто же еще?

— Среди немецких военнослужащих немало найдется таких, кто ради денег пойдет на все.

Миллер изумленно посмотрела на Вадена.

— Ты допускаешь мысль, что на автомобиль напали наши?

— Посуди сама, Эльза. Только люди в немецкой форме могли беспрепятственно проезжать через посты на дорогах.

— Ты говоришь страшные вещи, Курт.

— Но ведь убил кто-то Гартмана и шофера. Кто знал о том, что Гартман повезет ценности?

— Я, Гардекопф и ты. Ну и, конечно, погибшие.

— Значит, или Гартман, или шофер проговорились где-то.

— Возможно, Курт, но мне не хочется бросать тень на мертвых.

— Не говори глупости, Эльза, я считал, ты крепче.

— Это на меня повлиял разговор со штандартенфюрером. Он приказал мне и Гардекопфу через два дпя быть в Берлине.

— Ф-и-и-ть, — присвистнул Ваден. — Ожидаются неприятности?

— Почему ты так думаешь?

— Каждому понятно, что ты не приняла все меры для безопасности Гартмана.

«Он снова завидует мне и радуется, что у меня могут быть неудачи, — подумала Миллер. — Ну погоди, родственничек, еще посмотрим, кому из нас повезет».

— Тебя могут разжаловать до рядового, — продолжал Ваден. — Как видишь, на этом свете все временно, даже особые полномочия. — Он старался говорить сочувственно, во глаза его, горящие, недобрые, выдавали триумф. В ответ Миллер рассмеялась.

— Ты ошибся, Курт, — зло заговорила она. — Меня вызывают в Берлин совсем по другому поводу: чтобы дать мне возможность рассказать лично рейхсфюреру СС Гиммлеру, как во Франции выполняет свои обязанности полевая жандармерия.

— Что-то я не пойму, — смутился Ваден. — При чем здесь полевая жандармерия?

— При том, что участок, где было совершено нападение на автомобиль Гартмана, патрулируется твоими людьми. Кроме того, тебе было известно, что ценности повезут в оккупационный банк.

— Допустим. Но оккупационный банк находится в противоположной стороне от места нападения.

— Совсем нетрудно на небольшом расстоянии проехать за автомобилем, который вас интересует. Ты знаешь это не хуже меня.

— Значит, все повернется против полевой жандармерии?

— Разве тебе не кажется, что здесь твоя прямая вина? — Миллер не на шутку разозлилась, щеки ее пылали, слова жестко били Вадена. — Ты всегда стараешься переложить свою вину на другого только от того, что боишься за свою собственную шкуру и радуешься, когда неприятности ожидают других. А ведь факты говорят о том, что в первую очередь виноват ты.

— Это называется подтасовкой фактов, — обиженно произнес Ваден.

— Давай разберемся спокойно во всем.

— Я уже не могу спокойно говорить на эту тему, — закричал Ваден. Лицо его покрылось пятнами, на лбу выступили капельки пота.

— Как некрасиво, Курт. Я ведь все-таки женщина.

— Ты дьявол, а не женщина! — завизжал от негодования Ваден. — У меня и в мыслях не было, что ты свою вину свалишь на меня. Твои особые полномочия дают тебе право сваливать вину на кого угодно. И все же я не согласен с тобой, — заключил он.

— Ты не согласен с тем, что дорога, ведущая в аэропорт, должна быть полностью безопасной? На аэродром приезжает начальство, привозят секретные документы, секретные грузы, и эта дорога недостаточно безопасна. Как ты думаешь, простят тебе это?

— Вот как ты все повернула… Ты своей логикой, Эльза, и евнуха сможешь убедить, что он обесчестил одну аз жен хана. Начиная разговор с тобой, я ни на минуту не сомневался, что во всем виновата ты. А теперь получается, что за все случившееся должен отвечать я.

— Солдат должен уметь признавать свои ошибки, — сказала Миллер.

— Свои, но не чужие, — отпарировал Ваден.

— Курт, ты снова начинаешь спорить. Еще не все потеряно. Есть один человек, который сможет тебе помочь.

— Кто он?

— Арнольд Нейс.

— Ему хватит забот с сыном. Он не станет хлопотать за меня.

— Если об этом попрошу я, станет. Ты ему тоже не чужой.

— Я буду тебе признателен.

Эльза вышла от Вадена, улыбаясь. Ее взбодрила перепалка с ним, отвлекла от тяжелых мыслей.

С беззаботным видом, легкой походкой шагала Миллер улицами Парижа. У казино остановилась, несколько минут постояла у крыльца, словно ожидая увидеть кого-то из знакомых, но ни с кем из прибывающих в казино так и не заговорив, медленно вошла в помещение.

В своей комнате она открыла шкаф, достала оттуда небольшой чемодан и стала выкладывать его содержимое на стол. Вынув небольшую коробку из-под духов, Эльза отложила ее в сторону и стала укладывать вещи обратно в чемодан. Затем взяла из коробки пистолет, вытерла его замшевым лоскутом и положила в боковой карман мундира.

В последнее время она очень уставала. Если раньше, даже в самые напряженные дни, она до позднего вечера не чувствовала усталости, то теперь к концу дня Эльза буквально валилась с ног. Было это результатом ранения или просто требовался хороший отдых, она не знала, но такое состояние не на шутку беспокоило ее.

Вот и сейчас, посмотрев на часы, Миллер решила прилечь, до встречи с Мейером еще оставалось, целых два часа. Уснула мгновенно.

Сколько проспала, не знает, разбудил ее стук в дверь комнаты. Она быстро вскочила с кроватп, на ходу одела мундир.

— Кто? — спросила.

— Гардекопф.

Миллер открыла двери.

— Заходите. Что, уже пора идти в казино?

— Осталось десять минут.

— Хорошо. Встречайте Мейера. Я сейчас приду.

Эльза стала готовиться к ужину. Она решила сегодня не одевать парадную форму. Ей не хотелось, чтобы Мейер подумал, будто она хочет произвести на него хорошее впечатление. Миллер почистила мундир, прошлась сапожной щеткой по сапогам, поправила прическу и чуть-чуть подкрасила губы. Взглянув на себя в зеркало, осталась довольна. Подмигнула своему отражению и вышла из комнаты.

Мейер и Гардекопф сидели у самой стены, недалеко от входа в зал. Она не торопясь приблизилась к их столику.

— Прошу садиться, фрау оберст-лейтенант, — указал Мейер на стул рядом.

— Что будете пить?

— Немного сухого вина. После ранения в России я стараюсь не пить.

— Вы были ранены в России?

— Да, в голову. Меня в бессознательном состоянии Гардекопф привез в Берлин.

— Ваш заместитель очень предан вам.

— Я довольна Гардекопфом, он вполне устраивает меня. Правда, здесь, в Париже, он ведет слишком веселый образ жизни.