– А я ведь не позабыл про ваше дело, – отвернувшись от турка, вежливо сообщил отрок. – Братец старший сказал – слышал что-то о галатской ведьме. Вроде как во в дворце где-то она… если не казнена уже. Ну, не должны бы казнить – его величество султан на всяких прорицательниц да астрологов падкий, а дворец большой – не сразу все про всех ясно. Братец пообещал разузнать.

– Вот и хорошо бы, – обрадовался Алексей.

– Когда же пожалуете к батюшке?

– Всенепременно зайду в самое ближайшее время. Где вас искать?

– Да я же говорил уже. – Мануил засмеялся. – На Амастридском форуме спросить – дом бывшего дуки всякий покажет…

«…и всякий – плюнет», – мысленно продолжил протопроедр, но вслух ничего не сказал – сдержался. Тут уж сын за отца не в ответе! Хоть батька и сволочь, а сынок-то вроде ничего, помогает, в неблагодарности упрекнуть нельзя никак. Еще, что ли, у него денег спросить? Да нет, пока хватает – надо хоть иногда и совесть иметь.

Улыбнулся Алексей, попрощался:

– До встречи, дражайший господин Мануил.

Мальчишка снова улыбнулся:

– До встречи. Там же, где и всегда… через три дня. К тому времени, может, и о прорицательнице что-нибудь выясню.

Ох, хорошо бы, хорошо бы…

Это была уже шестая ночь в пекарне, неделя прошла с тех самых пор, когда Алексей оказался в этом мире, покинув любимую жену и детей, друзей, Родину. Да-да, Родину, которой он давно уже считал Константинополь… тот, христианский Константинополь, не этот, все чаще называемый – Истанбул.

Заперев дверь на засов, молодой человек расстелил на поддоне войлочную циновку, улегся – не спать, отдохнуть. Примерно около полуночи отворил дверь, вышел… полюбовался на минареты… зашел обратно… И так несколько раз за ночь. Да-а, что и говорить, не хотел его отпускать обратно этот чужой и недобрый мир! Никак не хотел. Наверное, одна осталась надежда – на старую колдунью Гаркатиду, которая когда-то уже помогла Алексею примерно в такой же вот ситуации. Вспомнит ли его старуха? Не вспомнит, так можно напомнить – найти бы!

Рассуждая таким вот образом, протопроедр и не заметил, как задремал… проснувшись от настойчивого стука в дверь. Стучали громко, уверенно, по-хозяйски…

– Эй, Александр, Александр… Сторож!

Узнав голос пекаря, Алексей поспешно отодвинул засов… И, пораженный, застыл на пороге. Рядом со здоровяком хозяином стоял еще один человек в длинной темной тунике. Наглые глаза, выступающий вперед нос, черная, клином, бородка… И – да! – родинка на правой щеке… Господи – Роман! Роман Родинка!

Солнце еще не взошло, одна лишь заря алела над городом, тем не менее протопроедр поспешно отступил в тень.

– Постой немного на улице, уважаемый Александр, подыши, – негромко приказал пекарь. – А мы с моим гостем немного поговорим. Недолго.

Алексей пожал плечами – что ж, хозяин – барин. Вышел, привалился спиной к косяку… За дверью скрипнул засов… Ну, надо же – запираются! Вот – почти сразу – открыли…

Ракетой рванулся на улицу Роман Родинка! Запрокинув голову, взглянул на минареты… и застонал:

– Опять не туда… не туда…

– Не понимаю твоих слов, уважаемый, – усмехнулся вышедший следом хозяин. – Куда тебе еще надо-то? У меня в пекарне, как видишь, только одна дверь.

– Я должен был исчезнуть, исчезнуть… – глаза разбойника сверкали, точно у сумасшедшего.

Пекарь неожиданно расхохотался:

– Исчезнуть? Ты говоришь, как мой ночной сторож – суфий.

– Твой сторож – суфий? – Родинка явно насторожился, неприязненно посмотрев на несколько стушевавшегося Алексея.

Узнал? Не узнал?

Похоже, что нет… Хотя в глазах на миг промелькнуло что-то такое… этакое…

– Ладно, Андроник, мне пора, – как-то равнодушно протянул Родинка. – Тебя подвезти?

Ха! Подвезти?! Можно подумать, на таксомоторе приехали.

– Да, подвези, пожалуй…

– Твой сторож будет здесь до утра?

Ого… заинтересовался-таки. Или – спросил просто так?

Алексей прислушался… Нет, больше ничего не слышно, лишь где-то аз углом послышался стук копыт…

А немного погодя в дверь снова постучали.

– Эй, Александр! Вставай, вставай, соня – солнце уже высоко!

Протопроедр улыбнулся, узнав тестомеса Фимку – этот парень всегда приходил первым.

Потянулся к засову, забурчал:

– Так-таки и высоко? А по мне – так только что встало.

– Да ты что, философ? А ну-ка, посмотри сам!

Алексей отворил дверь, улыбнулся…

…и увидел стоявшего за тестомесом бандита Романа Родинку.

– Этот, – спокойно кивнул злодей.

И – сей же миг – выскочили, навалились на несчастного сторожа дюжие молодцы янычары.

Заломили за спину руки, накинули на голову пыльный мешок, повели куда-то…

Господи! Сволочи одни…

…кругом.

Кругом была теснота, темнота, сырость… еще и пахло дерьмом да гнилой соломой, на которую, кстати, Алексея и бросили, не особенно-то церемонясь. Лязгнула дверь… Железная, что ли?!

Узник тут же вскочил, звякнув сковывавшими ноги цепями, протянул руку… нет, деревянная. Какое-то крепкое дерево – дуб, бук, граб – а вот полосы, похоже, да – из железа. А с той стороны – засов.

Интересно, чего ж так темно-то? Вроде день… утро даже… Впрочем, не полная тьма, кое-что рассмотреть можно. Узкая камера с высоченными стенами – настоящий каменный мешок, и свет проникает откуда-то сверху, из какой-то щели – а до нее уж точно, никак не достанешь, разве что отрастить крылья да взлететь.

Так… что там, в углу? Судя по запаху, отхожее место… да, так и есть. Узкое – при всем желании не пролезешь. Точно – мешок. Интересно, отхожее место есть, а как насчет гм… процесса противоположного? Кормить-то будут или как? Может, имеет смысл поскандалить? Что ж, можно. Если собственных ребер не жалко. Ладно, подождем до допроса – а уж там посмотрим. Кстати, какие обвинения они ему собираются предъявить? А также весьма интересно, кто это они? Люди султана, на которых работал Родинка? А, может быть, какое-нибудь частное лицо – или лица?

Узник усмехнулся – уж это-то должно вскоре выясниться. А там, в зависимости от хода допроса, будет видно, как себя дальше вести. В конце концов, что может знать о нем, протопроедре Алексие Пафлагоне, Родинка? О том, что занимает – занимал, там занимал, в том мире – важную государственную должность, непосредственно связанную с организацией борьбы со всякого рода отребьем – убийцами, разбойниками, ворами… Ну и со шпионами тоже. С турецкими шпионами. А узник сейчас для турок – шпион ромейский. Наверняка именно так его и охарактеризовал Родинка… если, конечно, это – государственная тюрьма, а не частная лавочка. Скорее всего, да – государство. Султан! Слишком уж все солидно. Значит, сто пудов, будут обвинять в шпионстве.

А что Родинка – догадался, откуда взялся вдруг Алексей? И, если догадался, доложит ли туркам? Вряд ли – уж точно, сочтут сумасшедшим, если… Если только сами каким-то боком не причастны ко всем этим перемещениям. Ладно, доживем до допроса – увидим. А на допросе отпираться не стоит – да, мол, шпион, соглядатай, член тайной организации ромеев, мечтающих о реставрации империи под скипетром какого-нибудь европейского принца… скажем, французского Людовика – чем плох государь? Организация солидная, все вооружены до зубов. Состав? Да все те же, бывшие сотрудники родного ведомства – Лука, Леонтий… кто там еще на стенах погиб? Вспомнить можно. Обязательно вспомнить – пущай еще послужат, пусть турки побегают за покойничками…

Примерно в таком вот плане и рассуждал Алексей, мысленно разрабатывая для себя схему допроса… А допроса не было! Не было и сегодня, не было и завтра, не было и на третий день… И на пятый – тоже!