– А вдруг не раскупятся? – протокуратор с сомнением посмотрел на мешок.

– Ха! Не раскупятся? Плохо ты наших людей знаешь! Ты пиво-то из салона захватил?

– Захватил. Вон, в пакете.

– Ну так что тогда тут стоять? Идем, попьем, пока комсомольцы с полей не вернулись.

– Сейчас, только в библиотеку зайду.

В библиотеку Алексей записался буквально сразу же после вступления в должность. Больно уж хотелось знать, как там, с Византией?

А ничего, кроме учебников, в библиотеке не оказалось, что и понятно – школьная же, не вузовская. В учебниках же было написано кратко и большей частью бестолково то, что протокуратор и без того знал. «Султан Мехмед», «последний византийский император», «янычары», «цепь», «штурм Золотых ворот» – одно тупое перечисление фактов, без всяких попыток анализа.

Подойдя к библиотеке, Алексей заглянул в дверь и поздоровался:

– Ну что, Зоя Федоровна, ничего для меня не нашли?

Зоя Федоровна – сухая юркая старушка с большим старомодным шиньоном – при виде протокуратора ласково улыбнулась, она вообще любила книжников, тем более – нового завхоза.

– Так, есть кое-что. Я посмотрела в запасниках… ну тех, что из макулатуры… Вот!

Библиотекарша положила на стол несколько толстых журналов в серовато-голубых обложках – «Византийский временник», «Византийские очерки»…

– Думаю, здесь есть кое-что.

– Спасибо вам огромное! – Прихватив журналы, молодой человек искренне и пылко поблагодарил Зою Федоровну и быстро откланялся, не хотел заставлять ждать собутыльника.

Усевшись в комнате Емельяна, приятели откупорили пиво. Вернее, откупоривал Алексей, повар же хлопотал с проигрывателем «Радиотехника», недавно привезенным из города, как он пояснил «для веселья». Японский магнитофон «Шарп» Емельян в лагерь не брал, боялся, что украдут, а вот проигрыватель привозить не боялся – старый он уже был, проигрыватель-то, да и третьего класса – не солидняк. Потому – и не опасался.

Вытащив из шкафа двойной с нарисованными кирпичиками диск, бывший палач осторожно поставил его на проигрыватель и, опустив тонарм, уселся в кресло, заложив ногу за ногу.

Алексей усмехнулся, прихлебывая пиво, больно уж забавная была картина, если вдуматься: в кресле, с бутылкой «Жигулевского» в руках, вальяжно развалился человек из середины пятнадцатого века, бывший палач при каком-то мелком московском дьяке, и, ничуть не смущаясь, довольно пил пиво, при этом еще и курил лицензионные сигареты «Мальборо», и слушал новый альбом группы «Пинк флойд» «Стена». А еще – покачивал ногой в модной австрийской туфле со скошенным каблуком и подпевал композиции «Последний кирпич в стене»!

– Эх, Емеля, Емеля, – не выдержал ситуации протокуратор. – Рассказал бы, что ль, как дошел до жизни такой?

– Так я ж уже рассказывал!

– Может, и рассказывал, да я не помню.

– Со встречи одной началось… С человека хорошего… – Поставив опустошенную бутылку на пол, повар прикрыл глаза. – Без него бы не только не раскрутился – пропал бы…

– Ну ты рассказывай, рассказывай!

– Так я и говорю…

Как понял из рассказа бывшего палача Алексей, тот был утянут в будущее там же, на Черном болоте, во время побега. И попал в 1975 год, в эти же, разумеется, места. Выбрался из трясины – весь грязный, трясущийся, нервный. Сразу схоронился в кустах и долго осматривался – не обнаружив ни погони, ни татар. Ночь провел здесь же, в лесу, а с утра отправился к Московскому шляху. По пути несколько раз останавливался, молился за свое чудесное спасение и за спасителя – раба Божьего Алексия. И так вот он шел, шел, пробирался, пока – уже ближе к вечеру – не услыхал впереди голоса. Подкрался поближе, выглянул…

– Смотрю, мужик у дерева привязанный! Солидный такой мужик, лет сорока пяти, пузатый, лысый, в сером английском пиджаке… то есть это я сейчас уже понимаю, что в английском, а тогда особо не разглядывал, видел только, что одеты все как-то смешно, странно – и мужик этот, к деревине привязанный, и еще двое татар – темноволосых, смуглых. Один ножик в руках держал, другой что-то зло спрашивал, слюной брызгал. Опять же это я тогда подумал, что те двое – татары, на самом-то деле это грузины были… или не грузины. В общем, с Кавказа, джигиты.

Емельян снова закрыл глаза, представляя…

– Э, куда дэньги дэл, сабак худой?! Зарэжэм! Мамой клянусь, зарэжэм! – матерясь, орал один из джигитов. – Рэж его, Аслан, рэж!

– Подожди, подожди, Ибрагим, так дела не делаются, – не особо-то и пугаясь, увещевал привязанный. – Поговорим, порешаем…

– Порешаем? Я мама твою имел! Давай дэньги – вот и весь разговор.

– Я же при себе их не вожу, Ибрагим. А собрать – время нужно.

– Ай, не ври, врешь! Дача тут у тебя – вот туда и поедем. Нэужто ничего там не прыпрятал, а? Что замолк?

– Да нет у меня там ничего… К тому же вы против серьезных людей идете…

– И-и-и-и! Угрожаешь, сабак?! Дай-ка сюда нож, Аслан!

Повар потряс головой и медленно допил пиво. Потом взял еще одну бутылку и продолжил:

– И тут вот дернула меня нелегкая чихнуть – видать, простыл на болотине-то. Да так громко! Эти джигиты ка-ак вздрогнут, да ка-ак бросятся… Оба злые, с ножами… Да ведь и я не лыком шит – пришлось обоих того… На тот свет отправились, даже не пикнули – опыт у меня есть. Ну а потом что делать? Развязал того, привязанного… Иди, говорю, друже, на все четыре стороны, только сперва скажи, как к Московскому тракту выйти? А он посмеялся так: вижу, мол, ты парень хваткий. Давай-ка сначала этих двоих закопаем, потом обсудим кое-что… Закопали. Потом из лесу вышли, к деревне – там, в каком-то доме телефон был… Владимир Пе… Тьфу! Человек этот куда-то позвонил, кого-то вызвал – через полчаса за нами на черной «Волге» приехали. Я говорю – за нами, потому что с той поры начал на Вла… короче, начал на этого человека работать. Доверял он мне, и сейчас доверяет, а в наших делах без доверия нельзя. Документы мне справил, поваром устроил… так, для вида. Ах, большой человек! Целый цех у него – сапоги итальянские шьют, куртки финские, джинсы… Вот так и раскрутился – сейчас живу кум королю – сват министру! И ты, друже Алексий, точно так же жить будешь!

– Эх, криминальный ты элемент, Емельян!

– Криминальный… А что делать – жить-то надо? Вот, кооперативную квартиру куплю – да женюсь!

– Женишься? – Алексей расхохотался. – Что, уже и на примете есть кто?

– Нет, так будет! – палач довольно покачал головой. – Для семейного-то дела не всякая сгодится. Это тебе не раз-два переспать, тут самый тщательный выбор нужен. Чтоб жена и помощницей в деле была, и опорой.

– Пожалуй, трудновато будет такую найти.

– Так я и говорю – выбор нужен. Как это… естественный отбор, во!

Протокуратор поперхнулся пивом:

– Ничего себе! Какие ты слова знаешь!

– Я много чего знаю, – ухмыльнулся повар. – Покровитель мой меня первым делом в вечернюю школу учиться отправил. Сказал, что больно уж я неотесанный. Школу окончил – хоть и трудновато было, – но аттестат имею. Теперь вот высшее образование получать собираюсь. Конечно, заочно.

– Иди ты! И какой же вуз выбрал?

– Институт советской торговли. А что? Думаешь, не потяну? Потяну. Поступить Вла… мой боярин поможет, а учиться – совсем уж плевое дело. Там самый главный предмет – научный коммунизм называется, – вызубри несколько слов да пихай их направо и налево. Ну еще – политэкономия, там я тоже уже много чего знаю: прибавочная стоимость, классовая борьба, закон перехода количества в качество.

– Да. – Услыхав в коридоре чьи-то шаги, протокуратор поднялся с дивана. – Вижу, ты, Емельян, товарищ политически продвинутый.

– Неправильно сказал, друже! – засмеялся повар. – Надо говорить – «политически подкованный», а еще лучше – «политически грамотный».

– Слышь, ты, политически грамотный! Ты чего тогда у болотины-то ошивался?

– Так не знаю. – Емельян пожал плечами. – Словно бы тянуло туда что-то. Вот прямо так и есть! Даже двигатель заглох, когда мимо ехал.