— Наверно, вам не хочется отправляться в тюрьму в рясе, — сказал я с грустью на сердце.
Присев на корточки, Аббат открыл шкафчик. Внутри был небольшой сейф. Он покрутил диск, открыл дверцу и достал бумажник, паспорт и пачки сотенных купюр.
— Секрет Аббата. Личный фонд страхования от потерь, — пробормотал он.
— Разве в тюрьме все это понадобится? — спросил я.
— Зап, — сказал он, продолжая запихивать вещи в небольшой брезентовый мешок, — я прошу вас выслушать мою исповедь.
— Но я же не священник, — сказал я. — Я всего лишь монах. Мне нельзя выслушивать исповеди.
— В критической ситуации можно, — сказал он и, поспешно перекрестившись, начал: — Благословите меня, брат, ибо я согрешил и до сих пор продолжаю грешить. Раз это исповедь, вы должны хранить в тайне все, что я вам рассказываю, и потому не обязаны сообщать что-либо властям. Следовательно, вы не соучастник.
— Соучастник чего?
— Я не собираюсь в тюрьму!
— Вот как?
— Да. Я собираюсь позаботиться о том, чтобы в тюрьму сел кое-кто другой. Собираюсь разыскать этого в меру мерзкого монсеньера, где бы он ни был, и прочесть ему молитву о страданиях. — Он застегнул свой вещевой мешок на молнию. — Об этом и обо всех своих грехах я искренне сожалею.
— Однако, святой отец…
— Не пытайтесь отговорить меня, Зап. Просто наложите на меня епитимью. Впрочем, не трудитесь. Я уже исполнил свою епитимью, выпив тот отвратительный бокал канского. — Он состроил гримасу.
Вслед за ним я вышел из спальни в конференц-зал. Он обратился к монахам:
— Братья, я молюсь о том, чтобы вы смогли простить своего настоятеля. Я безнадежно заблудился где-то в «Поле безграничных возможностей». Быть настоятелем Каны — большая честь, и я ее недостоин. Но я обещаю вам приложить все усилия, чтобы искупить свои грехи. А пока оставляю вас в надежных руках брата Запа. Преклоним же головы, и пусть он начнет нашу молитву.
Когда я начал читать наизусть отрывок из «De Doloribus Extremis», Аббат похлопал меня по плечу и, никем больше не замеченный, скрылся, спустившись по лестнице в свой винный погреб.
Я старался читать молитву как можно дольше. В конце концов, когда я оставил без внимания стук агентов БАТО в дверь, она открылась. Вошел специальный агент Майк.
— Хватит, — сказал он. — Я знаю, что это длинная молитва, но не настолько. Я делал по ней либретто.
Он оглядел присутствующих. Не увидев Аббата, он обшарил спальню, ванную и информационно-просмотровую комнату.
— Ну ладно, — сказал он. — Где он?
— Он сказал, что хочет напоследок выпить бокал хорошего вина, — ответил я. — Спустился в погреб.
Специальный агент Майк встал на верхней площадке лестницы и крикнул вниз:
— Святой отец, пора ехать! Вино больше пить нельзя. Святой отец!
Он спустился по лестнице. Через минуту он взбежал наверх, на ходу достав свою рацию.
— Дядя Один! Важная Персона в бегах. Похоже, вышел через черный ход винного погреба. Блокировать район!
Он посмотрел на нас:
— Когда он сбежал? Давно?
— Отца настоятеля нет? — простодушно спросил брат Джером.
Специальный агент Майк уставился на него.
— Вы что, не знали? — Он обвел взглядом лица растерянных монахов. — Хорошо, братья. Допустим, вы ничего не знали. Но больше никто отсюда не выходит. У кого ключ от задней двери погреба?
Я спустился с ним в погреб и отпер дверь. Он ринулся на автостоянку, уже кишевшую агентами БАТО. Они входили в туристские автобусы, полные уезжающих паломников, и искали среди них аббата. Стоя в дверях погреба и наблюдая за этой странной сценой, я вдруг увидел, что у входа в Паломнический центр стоит она.
Сначала я решил, что у меня начались галлюцинации. Все-таки день выдался напряженный, чреватый стрессом. Но тут она увидела меня и замахала рукой. Потом пробралась сквозь толпу, сквозь хаос, царивший на автостоянке, и подошла ко мне.
— Как здесь оказались все эти люди? — спросила она.
— А вы-то как здесь оказались? Я думал, вы на Кубе. Или уже на Кайманах
— Что?
— Вы, монсеньер Миловидный и наши шестнадцать миллионов.
— О чем это вы?
— Вы что, не знали? Он украл все наши деньги.
— Ну и ну! — сказала она. — Неудивительно, что вы вызвали полицию.
— Нет, полиция ищет Аббата.
— Аббата?! — Филомена покачала головой. — Стоит на четыре дня оставить вас, ребята, без присмотра, как монастырь оказывается на осадном положении. — Она рассмеялась. — Может, и вправду надо было соорудить тот крепостной ров.
Я вкратце рассказал ей о событиях минувшей недели.
— Все равно не понимаю, какое отношение я имею к Кубе, — сказала она. — С какой стати вы вдруг решили, что я сбежала со священником?
— А что нам прикажете думать? Он исчез, вы исчезли. Вы оставляете загадочную записку, в которой просите прощения. К тому же, честно говоря, он действительно похож на Ричарда Чемберлена.
— Мне просто необходимо было уехать. Маравилья закрыл Паломнический центр. Мне необходимо было уехать в такое место, где можно спокойно поразмышлять. Желательно не в монастырь, битком набитый пробивными дельцами.
— Понятно, к чему вы клоните. И куда же вы направились?
— Прямо по дороге, куда глаза глядят. Потом уединилась в женском монастыре. — На миг она стыдливо потупила взор. — Там я приняла решение. Я постригаюсь в монахини.
Дар речи вернулся ко мне не сразу. Несколько минут я стоял, как громом пораженный, потом протянул руки и обнял ее.
Мы по-прежнему стояли, крепко обнявшись, когда двое агентов БАТО, проходивших мимо, остановились, чтобы на нас посмотреть.
— Ну и монастырь тут у них! — сказал один другому.
Мы юркнули в винный погреб. На столе стояла открытая бутылка «Фижака» — вероятно, Аббат задержался перед уходом, чтобы напоследок выпить глоточек. Мы наполнили два бокала и выпили за новое призвание Филомены.
Потом мы заговорили о моей последней конфиденциальной информации.
— Я могу понять, почему не надо было следовать совету Дипака, — сказал я. — Чего я не понимаю, так это каким образом могла вкрасться ошибка в наш требник. Там же все довольно ясно сказано о меновщиках и голубях.
Я показал ей это место. Она внимательно его прочла.
— В требнике нет никакой ошибки, — сказала она. — Вы просто неверно истолковали текст. Меновщиков действительно опрокинули, ведь меновщики — это вы, ребята.
— Хорошо, — сказал я, — но как быть с голубями?
— Голуби — это тоже вы. Самая распространенная разновидность голубя — глупый сизарь. Попавшись на удочку авторов этих книжек, вы поступили как незадачливые сизари. Только последний лопух способен поверить этим специалистам по обогащению. Сами подумайте, разве стал бы человек, знающий секрет быстрого обогащения, выдавать его за девять долларов девяносто пять центов?
Разумеется, она была права. Это лишний раз доказывало, что в нашем требнике заключена безграничная мудрость. Там, в Аббатовом винном погребе, я усвоил Седьмой закон духовно-финансового роста:
VII. ЕДИНСТВЕННЫЙ СПОСОБ РАЗБОГАТЕТЬ ПРИ ПОМОЩИ КНИГИ О ТОМ, КАК РАЗБОГАТЕТЬ, ЭТО НАПИСАТЬ ЕЕ.
Рыночная медитация седьмая
Многие ли мои знакомые читают книжки о том, как разбогатеть?
Многие ли из них разбогатели?
А где сейчас Маравилья?
Знал ли святой Тад, что в борделе находится султан?
Откровенно говоря, раньше вы задавали вопросы и получше. Но сегодня тяжелый день — для всех нас.
Не унывайте. Вы еще не растеряли своих способностей. К тому же вы прекрасный человек.
Ну что ж, пора выполнить упражнение. Начнем с разминки. Подойдите к книжным полкам и снимите оттуда все книги, сулящие легкий путь к богатству, власти, сексу и лакеям, отгоняющим машины гостей на стоянку. Теперь внимательно посмотрите на обложку каждой книги. Есть там данные о продаже? Например: «КНИГА, МГНОВЕННО СТАВШАЯ МЕЖГАЛАКТИЧЕСКИМ БЕСТСЕЛЛЕРОМ! ПРОДАНО БОЛЕЕ ЧЕТЫРЕХ МИЛЛИОНОВ ЭКЗЕМПЛЯРОВ!» Будем считать, что с каждого экземпляра автор получает около трех долларов. Возьмите листок бумаги. Теперь разделите его на две колонки. В левой напишите, сколько заработал автор на продаже книги. (Например: «12 миллионов долларов».) В правой колонке напишите, сколько вы заработали при помощи этой книги. (Например: «минус 9 долларов 95 центов».)
