Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

В 1984 году бес попутал — совершил Чикатило хищение, но бдительные органы не дремали: привлекли его к уголовной ответственности за хищение. По этой же причине его исключили из рядов КПСС. Так что последние шесть лет Чикатило убивал людей, будучи уже беспартийным.

Для поимки преступника была создана особая группа, разработана операция под кодовым названием «Лесополоса». Специальные наряды сотрудников в штатском вели наблюдение там, где надеялись обнаружить преступника. Девушки-милиционеры, выполняя роль приманки под видом женщин легкого поведения, слонялись по вокзалам, паркам и тому подобным местам.

Дело осложнялось тем, что никаких свидетельских показаний у милиции не было. Буквально ни один человек из тех, кто находился близ места преступления, не заметил ничего подозрительного.

Впору было назвать убийцу призраком, но все же одна зацепка у милиции имелась — на теле 9-летнего мальчика, погибшего летом 1982 года, была обнаружена сперма четвертой группы. А это по всем классическим законам криминалистики означало, что кровь у преступника тоже четвертой группы.

«Классические законы криминалистики» сыграли, однако, со следствием дурную шутку. В 1984 году одна из оперативных групп задержала Чикатило на вокзале, обратив внимание на его подозрительное поведение. У него взяли пробу крови, но, поскольку группа оказалась второй, преступника преспокойно отпустили.

Впоследствии выяснилось, что физиология Чикатило была аномальной — у него оказались разными группа спермы и группа крови. Святая вера тех, кто вел следствие, в криминалистические догмы дала садисту возможность еще шесть лет насиловать и убивать людей.

Каждый год находили несколько трупов с характерным почерком преступления. Члены оперативной группы ездили советоваться к такому же маньяку-убийце Анатолию Сливко, ожидавшему смертной казни в Ставропольской тюрьме. Смертник оказался разговорчивым. «Во-первых, — убеждал он, — здесь нужно искать не одного, а нескольких убийц: один на такое не способен. Во-вторых, ищите того, у кого есть какой-то возбуждающий образ». (Для Сливко таким «образом» служили мальчики в белых рубашках.)

Но и советы маньяка следствию не помогли. А помогла случайность.

1990 год был для Чикатило «урожайным» — шесть убийств. Последнее преступление он совершил 6 октября недалеко от станции Лесхоз, 13 октября обнаружили труп убитой женщины. При опросе возможных свидетелей выяснилось, что сержант милиции Игорь Рыбаков 7 октября обратил внимание на мужчину с портфелем, который брел к станции, и проверил у него документы. Документы были в порядке, но, к счастью, сержант запомнил фамилию — на букву Ч. Отыскали Чикатило быстро, но сразу брать не стали — а вдруг ошибка? Лишь присмотревшись к его поведению и поняв, что этот пожилой мужчина активно интересуется мальчиками, его арестовали.

Довольно быстро преступник сознался в 35 убийствах (хотя, возможно, их было больше). Свои показания он начал с того, что назвал место, где закопал одну из жертв.

Позднее было доказано, что Чикатило совершил 53 зверских убийства — большего не было за всю историю человечества.

Чикатило был приговорен к смертной казни по уголовным кодексам трех республик — Украины, России и Узбекистана. Находясь в камере смертников, преступник дал эксклюзивное интервью газете «Комсомольская правда», где рассказал о последних днях перед казнью:

— Никто не приходит. Жена и все родные уехали, и мне не говорят куда. Не знаю, почему. Никто не хочет навестить.

Насчет «никто не хочет» — неправильно. Родственники действительно скрылись, сменив фамилии, боясь самосуда потерпевших. Официальный же интерес к Чикатило огромный. Ученые ряда стран мечтают изучить этот феномен, предлагая за один лишь мозг маньяка-рекордсмена огромные валютные суммы.

Корреспондент задает вопросы:

— Как с вами обращаются?

— Хорошо. Уважительно. Чего ж — нормально.

— Как кормят?

— Да мне что, я привыкший уже — всю жизнь по командировкам, по уралам да сибирям всяким. Мне что ни поешь. А тут рыба, овощи. Сижу, читаю.

— А что вы сейчас читаете, Андрей Романович?

— Сейчас Николая Островского. Да всякие вот выдает тюрьма, видите. (Поднимает занавеску и показывает сложенные за ней полтора десятка книг).

— Верховный суд утвердил приговор?

— Да, то есть как утвердил — снял часть статей. Так я ж подал апелляции и в Президиум ВС, и генпрокурору подал, и адвокат мой доказал же, что все нормально. Они там, в следствии, навешали на меня трупы со всего Союза. Все группы крови подогнали, вторую — крови, четвертую — спермы. Для отчета. Да я уже в суд все это писал, я их покритиковал за это.

— Вы пишете апелляции, значит надеетесь на помилование?

— Да я уж так, отстраненно, где-то не на земле, а выше, у Бога, что ли. Во Вселенной где-то, смотрю на все оттуда. Я уже выше всего этого.

— Вы верите в Бога?

— Да так, средне. Надеюсь.

Единственная опора в семье

Для водителя фуры-большегруза Леши этот рейс обещал быть веселым и простым. В Курске он под завязку в прямом смысле слова затарился — загрузил автомобиль тарой, да и попер по трассе на Ростов-на-Дону. Тогда он не представлял, что поездка эта обернется кошмаром, о котором помыслить не могли ни он и никто из его коллег.

Машина заглохла под Каменском неожиданно, но это для опытного водителя еще не беда. Починить не смог. Обратился за помощью.

Хозяева, однако, восприняли происшествие иначе: кинул! Где товар?..

Когда его били, он думал, что пришло самое худшее. Но худшее было впереди.

Очнулся он от боли, связанным. И почувствовал, что в его тело медленно и со вкусом вводят нож.

…Автор этой статьи держал потом этот нож в руках — обыкновенный, старый, кухонный, в деревянную ручку с двумя гвоздиками въелась человеческая кровь. Юрий Андреевич резал им умело, долго и с удовольствием. Еще он бил день за днем — жестоко и бесконечно, бил, когда сломанные им ребра Леши уже продырявили легкие и кровь, пузырясь, вырывалась наружу с воздухом из них. «Проверь, весь товар на месте, я ничего не брал», — хрипел Леша, пока мог говорить. «Да? Тогда пиши расписку, — диктовал Юрий. — „Его величеству Юрию Андреевичу. Обязуюсь отдать деньги в долларах в сумме…“ Написал? Правильно, А теперь давай работать дальше».

Но когда хуже, казалось бы, быть не могло, новый шок ждал Алексея.

— Знаешь, что вообще тебя ждет? С кем имеешь дело? — спросил его мучитель. — Ну так смотри, — и сунул свидетельство о рождении. — Фамилия моя тебе ни о чем не говорит? И правильно. А теперь смотри, кто предки.

В графе «родители» Леша с ужасом прочел; «Мать — Чикатило Евдокия Семеновна, русская. Отец — Чикатило Андрей Романович, украинец».

Фамилия сына, Юрия Андреевича, августа 1969 года рождения, тоже значилась в показанном Леше свидетельстве — изменена 11 января 1991 года в загсе Новочеркасского горисполкома Ростовской области, запись № 3. Записей в той книге за тот период было немного: переименовываться нынче не модно, и все касались одной фамилии — Чикатило.

Милиция настояла тогда на этой мере, чтобы обезопасить семью: слишком много было желающих отомстить если не самому Андрею Романовичу, то хотя бы близким его. Она же, милиция, помогла переименованным Чикатило уехать, раствориться в соседней республике, Украине, которая стала впоследствии и другой страной.

Они сделали все, спасая маленького Юру, чтобы не нес он, как страшный крест, фамилию отца и дела его.

Евдокия Семеновна Чикатило, жена покойного Андрея и мама Юры, приехала к следователю сама через день после Юриного задержания. Маленькая, рано постаревшая, хотя и сохранившая отблески былой красоты, с легкой сединой в темных волосах и бесконечной болью в темном, замученном взгляде. Узнав, что с сыном беда, она примчалась сюда из Харькова, куда переселилось большинство переименованных из семейства Чикатило. В большом городе легко затеряться, на что и делался расчет.

91
{"b":"243279","o":1}