— Сбили трёх, — деловито доложила Валя. — Мгновенно. Остальных не видно…

Рассказываю я долго, а всё произошло буквально в считанные секунды. Если бы наши истребители опоздали на минуту…

— Даже испугаться по-настоящему не успела, — призналась Валя. — Говорят, в подобных случаях вся жизнь проносится перед глазами, начиная с детства. Я бы ничегошеньки не вспомнила. Надо же, откуда ни возьмись. А ты что-нибудь вспомнила? Когда сказала: ничего страшного? Я знаю, у тебя поговорка такая. Болтаю всякую ерунду.

— Спой что-нибудь.

— Нет, мне плакать хочется. — Ну, поплачь.

— В полёте? Что ты. Мы узнаем, кто эти лётчики? Полк спасли! Всех бы расцеловала…

В Изюмовке нам сказали, что нас выручила эскадрилья Героя Советского Союза Максименко.

В тот же день в Карловку прибыли зенитчики — охранять нас. Но немцы больше не появлялись.

Войска 4-го Украинского фронта и Отдельной Приморской армии готовились к штурму Севастополя.

4-ю воздушную армию перебросили в Белоруссию. А наш полк временно передали 2-й гвардейской Краснознамённой Сталинградской дивизии ночных бомбардировщиков, которая входила в состав 8-й воздушной армии, оставшейся в Крыму.

— Теперь вы с Ахметом в одной армии, — сказала я Лейле. — Судьба делает своё дело.

— Очень хочу его видеть, — потупив очи, призналась моя подружка.

— Увидишь, куда он денется.

— Не так это просто. Работаем в разные смены.

— Скоро выходной. Пересменка.

— Ты оптимистка, — Лейла грустно улыбнулась. — А я боюсь загадывать.

Негромко пропела:

Я впервые задумалась над этими словами, и они наполнились для меня новым, большим смыслом.

Пришла пора прощаться с Карловкой — мы улетали на другой аэродром.

— Приезжайте к нам после войны, — сказала моя хозяйка, утирая слёзы. — Встретим, как самых дорогих гостей…

В Карловке и других местах, где базировался наш полк, в 1964 году побывали Герои Советского Союза Руфина Гашева и Раиса Аронова. Можете представить, как их встретили.

Наш новый аэродром находился возле деревни Чеботарка в двух километрах от города Саки. Отсюда до Севастополя примерно 60 километров.

Осенью 1941 года ударные части армии Манштейна от города Саки устремились по западному побережью Крыма на юг, к Севастополю, рассчитывая с ходу, не позднее 1-го ноября, как приказал Гитлер, овладеть главной базой Черноморского флота.

Однако 30-го октября в 16 часов 35 минут в районе деревни Николаевка путь моторизованной бригаде генерала Циглера и следовавшему за ней армейскому корпусу преградила батарея береговой обороны. Четыре тяжёлых орудия открыли беглый огонь — с этого момента начинается отсчёт легендарной 250-дневной обороны города-героя.

Огонь батареи был убийственным, ни один снаряд не пропал даром: взлетали на воздух автомашины и бронетранспортёры, нашпигованные солдатами, взрывались автоцистерны с горючим, выходили из строя танки, орудия, миномёты.

Ошеломлённые гитлеровцы остановились и попятились — по данным их разведки никакой батареи в этом районе не было.

54-я батарея береговой обороны Черноморского флота была создана в короткие сроки. Командовал ею молодой лейтенант Иван Заика, в его подчинении было 120 бойцов. Батарею окружали противотанковые рвы, проволочные и минные заграждения, окопы с нишами.

Немцы быстро очухались и открыли ураганный огонь из орудий и миномётов, бросили на подавление батареи эскадрилью бомбардировщиков. Через полчаса Циглеру доложили, что батарея уничтожена. Колонны снова пришли в движение.

Советские артиллеристы перехитрили врага — его снаряды и бомбы уничтожили ложную батарею. А настоящая нанесла новый удар по наступающим немецким частям.

Неравный, беспримерный бой продолжался. Героическая батарея сдерживала натиск многократно превосходящих сил противника четверо суток, пока не кончился боезапас и не вышли из строя все орудия.

Что-то былинное есть в далёком гуле этого боя. Артиллеристы словно задали тон всей Севастопольской обороне. И наверно ещё здесь, под Николаевкой, у части гитлеровцев мелькала в голове мысль, что вместо рая на южном берегу Крыма, обещанного фюрером, их ожидает ад кромешный и бесславная гибель.

Манштейн выполнил приказ Гитлера с опозданием на 250 дней. Обычно в подобных случаях фюрер не церемонился, смещал генералов, срывал с них погоны, но Манштейн, знатный пруссак из генеральского рода» был уже возведён в ранг национального героя за победы во Франции и считался «лучшей стратегической головой рейха». Он получил в своё распоряжение отборные войска, лучшую воздушную армию, около 150 артиллерийских батарей, в том числе, гаубицы и мортиры повышенного калибра. Под Севастополь доставили «Дору» — калибр 800 миллиметров (почти метр!), длина ствола 30 метров, лафет размером с трёхэтажный дом. Обслуживало её полторы тысячи человек. Для перевозки этого крупповского исчадия со всем прикладным хозяйством потребовалось 60 железнодорожных составов.

Штурмуя Севастополь, Манштейн потерял 300 тысяч немецких и румынских солдат. Гитлер всё же присвоил ему высшее воинское звание, но лже-Герой оказался неблагодарным: в свои мемуарах, опубликованных после войны, обвинил фюрера в некомпетентности.

Эрих фон Манштейн — один из самых жестоких и бесчеловечных гитлеровских военачальников. По его приказу Севастополь был превращён в руины, а тысячи раненых его защитников, которых не смогли эвакуировать, зверски убиты.

После войны Манштейна, как военного преступника, приговорили к 18 годам тюремного заключения. Отбывал он наказание в английской тюрьме, но в 1953 году был освобождён. В своей лживой книжонке «Утерянные победы», изданной в 1955 году, он всячески восхваляет себя, а всю вину за поражения сваливает на Гитлера.

Возвеличенный фюрером, развенчанный советскими солдатами и историей, фельдмаршал-преступник пытается оправдать варварскую, бессмысленную бомбардировку Севастополя. По его приказу на город было сброшено 46 тысяч крупнокалиберных бомб и более 120 тысяч тяжёлых снарядов, хотя наши войска располагались не в самом Севастополе, а на подступах к нему.

Наш полк разместился в длинном, одноэтажном здании бывшего техникума, расположенном на окраине деревни. Когда устроились, одна из девушек спросила Веру Велик:

— Ты была в Севастополе?

— Несколько раз.

— Расскажи, что знаешь. Развернули карту.

— Севастополь — молодой город, — начала Вера. — Ему всего 160 лет, но дыхание истории чувствуется на каждом шагу. Он расположен на холмах. Под ослепительным солнцем — белокаменные здания, колонны, арки, яркая зелень, море цветов, красавцы-корабли на рейде, оживлённые бульвары, пляж… Таким он навсегда остался в моей памяти.

Малахов курган, Исторический бульвар, знаменитая панорама, посвящённая героической обороне города во время Крымской войны. Вот здесь, — показала на карте Вера, — земляной вал 4-го бастиона, где стояла батарея, которой командовал подпоручик Лев Николаевич Толстой. Англо-французские войска осаждали Севастополь более 11 месяцев, потеряли за это время убитыми и ранеными более 70 тысяч солдат и офицеров.

Здесь, на Северной стороне — братское кладбище, где захоронено около 30 тысяч воинов, погибших при защите Севастополя.

Графская пристань с белоснежным портиком и парадной лестницей — самое красивое место в городе. Когда-то здесь стоял памятник адмиралу Павлу Степановичу Нахимову, который после гибели адмирала Владимира Алексеевича Корнилова возглавил оборону города. На постаменте памятника была такая надпись в стихах:

А всё осада продолжалась В облитых кровью стенах.