щёки, розовые пухлые губы, немного растрёпанные от шапки густые волосы, соблазнительные
формы, подчёркнутые обтягивающей водолазкой с высоким горлом и узкими джинсами, аккуратные
длинные ногти с замысловатым ярким рисунком — красотка. Девушка, умеющая подать себя без
вульгарной вычурности, а тонко, изящно, со вкусом.
— Ир, — он выпустил дым в сторону, — скажи честно, ладно? Что тебе нужно от меня? Я ведь не
идиот и не слепой.
— Мне просто было скучно, и я решила пообедать в приятной компании, — поспешно ответила
Ирина, явно занервничав.
— Киса, — с нажимом произнёс Павел.
Принёсшая заказ официантка оттянула момент ответа. Финогенова не сомневалась, что блондин
настоит на своём и пресечёт на корню любые её отговорки.
Она собиралась с духом. А почему нет? Сколько можно тешить себя мечтами и надеждами? Под
лежачий камень вода не течёт, как говорится. По крайней мере, она будет знать наверняка, есть ли у
неё шанс.
Когда официантка удалилась, Ира неуверенно взглянула на Крюкова, ожидающего ответа.
Сглотнув, она выпалила:
— Ты мне нравишься.
Павел не сразу понял, что именно сказала девушка, поэтому несколько секунд продолжал
непонимающе смотреть на неё, но с каждым мигом его глаза наполнялись удивлением, недоверием и
какой-то обречённостью.
Затушив окурок, он сцепил руки в замок и устроил на них подбородок. Улыбнувшись, он спросил:
— У тебя всегда были проблемы с чувством юмора?
— Паша, я не шучу, — Киса закусила губу от досады.
— Ир, это нелепо, не находишь? Ты ничего не знаешь обо мне.
— Ты любишь крепкий кофе и омлет с помидорами на завтрак, ненавидишь Женькину глазунью и
привычку таскать твои вещи тайком, обожаешь чёрно-белые фильмы и Ванессу Мэй. Ты терпеть не
можешь апельсины, но готов килограммами есть мандарины. Тебя раздражает музыка, которую
слушает Копейкина, и ты часто прячешь её диски, — Финогенова замолчала. Она могла бы ещё
много чего сказать, но в горле пересохло, а губы дрожали. Нервы. Нет ничего мучительнее и
страшнее ожидания.
— Кис, я… — блондин ошарашено смотрел на неё, смущённую, опустившую голову и трясущуюся.
— Чёрт, у меня слов нет, — он снова закурил, пытаясь переварить услышанное. Она была искренней
с ним, открытой и, кажется, окончательно сдавшейся. — Ира, — позвав её, Крюков улыбнулся
уголками губ, — ты чего, ну? Тебе только кажется, понимаешь? Тебе скучно, потому что Женька
зависает у Смирновых, а у тебя здесь мало знакомых, и ты придумала себе симпатию. Это пройдёт.
— Зачем ты так? — Киса вздрогнула и подняла глаза. — Паш, зачем? Тебе благородство не
позволяет просто послать меня к чертям? Поверь, ты сейчас делаешь ещё больнее.
— Ир, — он замер, ловя её потухший взгляд, — Ириша, — наспех затушив недокуренную сигарету, Павел поднялся и, обойдя стол, склонился над ней, — прости. Я не знаю, что говорить в таких
случаях. Мне впервые девушка признаётся в чувствах. Пожалуйста, улыбнись. Знаешь, у тебя очень
красивая улыбка, и сама ты красивая, до неприличия красивая, поэтому… я не понимаю, что ты
нашла во мне. Я самый обычный, невзрачный. Зачем я тебе такой, а?
— Не знаю, я просто чувствую, что нужен. Очень нужен. Но ты не беспокойся, я сдам экзамены и
уеду. Вряд ли мы ещё когда-нибудь встретимся, — она говорила тихо, а её рука сама потянулась
наверх, к плечу, к его тёплой ладони, сплетая их пальцы. — Мне просто нужно было сказать это.
— А если я попрошу тебя остаться? — Крюкову казалось, что он прыгает с обрыва в ледяную воду.
— Попроси…
— Не уезжай.
***
Есть люди, которых знаешь совсем немного, а кажется, что знаком всю жизнь. Женя была для
Романа таким человеком. Он чувствовал, что уже не сможет отказаться от неё.
Когда Олег сорвался и умчался куда-то, именно Копейкина настояла на том, чтобы Смирнов дал
сыну время и не требовал от него объяснений.
В тот вечер ему позвонила Татьяна и сказала, что парень останется у неё. О, сколько эмоций тогда
вскипело в нём! Если бы не Евгения, вырвавшая у него из рук телефон, он непременно наговорил бы
гадостей Антоновой.
После этого случая Олег стал всё чаще пропадать, и не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы
понять, где именно он коротает вечера и порой ночи. Чего только не представлял Роман в такие
ночи. Его фантазия буйствовала, подкидывая откровенные картинки с изображениями его сына и
брюнетки. Ведь он замечал, как нежно смотрел на неё парень, как норовил прикоснуться к ней…
Он пытался запретить эти встречи, но выглядел абсолютным кретином, не находя весомых
аргументов.
«Ты не можешь ночевать в доме у одинокой женщины!», «Это посторонний человек!», «Ты
стесняешь её своим присутствием!» — все эти доводы Олег разбивал в пух и прах и ставил
категоричный ультиматум: прекратить всяческое общение с Женей или оставить его в покое.
Если бы Смирнов-старший знал, что сын всего лишь подталкивает его к Антоновой, специально
провоцируя, он бы иначе смотрел на вещи. Школьнику и на Копейкину было уже плевать по
большому счёту, потому что ничего непристойного он не заметил между ними, но лишний раз
встречаться с ней всё равно не хотелось. Как можно спокойно общаться с ехидной акулой, готовой
сожрать тебя в любую минуту? Ты ей слово, а она тебе десять.
А с Татьяной было спокойно и хорошо, к тому же Олег постепенно узнавал её вкусы и
предпочтения, чтобы использовать это потом для налаживания отношений между ней и его отцом.
Из-за общего напряжения их совместный ужин прошёл чуть ли не в гробовой тишине.
Роман стал ещё более раздражительным и нервным, над чем посмеивался Сизов, пребывающий в
эйфории от их с Толиком «ремонта».
Копейкина сначала молча наблюдала за метаниями финансиста, а потом не выдержала и припёрла
его к стене в прямом смысле слова. Они были в спальне Смирнова, когда девушка толкнула его, упираясь руками в широкую грудь:
— Что с тобой происходит, Ром? Это из-за Олега?
— Жень, не надо.
— Надо, мать твою!
— Скажи, почему он так тебя ненавидит?
— Да не ненавидит он меня, — Евгения покачала головой. — У него есть свои принципы, и из-за
них я омерзительна ему, только и всего. Но, поверь, это не причина его закидонов. Нет, Ром, тут что-
то другое. Не похож твой сын на человека, который будет закатывать истерики на пустом месте. Он
собран, спокоен, и такое чувство, что ему просто хочется находиться там, где он находится. Ты
извини за прямоту, но, видать, у Тани ему лучше, чем здесь. Оставь его. Ему хватило прессинга
твоей бывшей, не усложняй.
— Он настаивает на том, чтобы я перестал общаться с тобой.
— Он знает, что ты не согласишься, и использует это, как средство давления. Олег не дурак, понимаешь? И вообще, что такого происходит? Таня замечательная. Радуйся, что он не таскается с
какими-то упырями.
— В этом и дело, — шатен прикрыл глаза.
— В чём? Стоп! — Женя отступила на шаг от мужчины. — Ром, — она ехидно оскалилась, — ты
ревнуешь, да? Фак!
— Иди ты!
— Ревнуешь! Точно ревнуешь! Ты запал на Антонову!
— Умолкни.
— Смирнов, ты конкретно втрескался, если ревнуешь её к собственному сыну!
— Вы сговорились с Сизовым, что ли?
— О, я не одна так думаю? Значит, так и есть.
— Тебе домой не пора? — Роман нахмурился.
— А я останусь, — Копейкина растянулась на его кровати, закинув руки за голову.
— Я постелю в гостиной.
— Да хоть в туалете, я всё равно здесь спать буду.
— Это не слишком?
— Не бойся, не изнасилую.
— Жень, это тебе стоит опасаться.
— Мне? — девушка хохотнула. — Ромочка, не смеши меня.
— Уверена? — Смирнов навис над ней, упираясь руками по обе стороны от её головы.
