квартиры уже заканчивала с чисткой.

— Татьяна Михайловна, у вас курить можно?

— На балконе, пойдёмте, — женщина проскользнула мимо финансиста и, повесив пальто в

прихожей, толкнула одну из дверей, приглашающе кивнув.

Роман быстрым взглядом оценил гостиную, говорящую о вполне приличном доходе, улыбнулся

плакату на светлой двери, ведущей в другую комнату, гласящем «не входить!».

Выйдя на открытый балкон, Антонова спустила рукава кофты и поёжилась. Ноябрь выдался

промозглым, дождливым и почти без снега.

Смирнов закурил и, перехватив взгляд женщины, протянул ей пачку, удивлённо моргнув.

— Иногда курю, — пояснила Татьяна, вытаскивая сигарету и прикуривая от зажигалки гостя. —

Спасибо.

Сделав пару глубоких затяжек, шатен покосился на хозяйку квартиры, прикрывшую глаза и

выпускающую серые кольца дыма, задрав подбородок.

— Татьяна Михайловна, — он замялся на мгновение, — я прошу прощения за тот случай.

— Какой? — васильковые глаза распахнулись и тут же хитро прищурились.

— Я о той малоприятной сцене, когда я наговорил того, чего не должен был. Хотелось бы верить, что мы забудем это недоразумение.

— Мир, дружба, жвачка? — Антонова усмехнулась. — Или заменить что-то из этого конфетами?

— Так вы поняли?!

— Не стоит считать меня дурой. Я прекрасно поняла, зачем вы мне подсовывали эти подношения, но предпочитаю открытые действия, а не окольные пути. Забудем, Роман Николаевич, хотя, признаться, было мерзко.

— И я хотел бы поблагодарить вас за хлопоты со школой и секциями, а за сегодняшнее я

признателен вдвойне.

— Почему бы вам не отдать Егора на борьбу, как Олега?

— Проблематично с его зрением. Боюсь, что последствия какого-нибудь удара станут плачевными.

— Я тоже беспокоилась за Алесю, но сейчас благодарна человеку, убедившему меня согласиться с

дочерью. Мне казалось, что самбо не для маленькой девочки, но, знаете, я ни о чём не жалею.

— Самбо?

— Да, они с Олегом занимаются у одного тренера.

— И всё же, как я могу отблагодарить вас?

— Не любите быть должным? — тонкая чёрная бровь изогнулась.

— Не люблю.

— Хм, — Татьяна затянулась, задумчиво глядя на окна соседнего дома. — Егор говорил, что вы

наметили плотную музейную программу для детей.

— Да, это так.

— Отлично. Я могу попросить вас включить в эти экскурсии Алесю?

— И это всё?

— А мне ничего не нужно, — Антонова пожала плечами. — Я не успеваю, а одну дочь не отпущу.

— Я не собирался лично водить сыновей по музеям. Олег в состоянии проследить за братом. Думаю, они будут рады разбавить мужскую компанию.

— Спасибо.

— Татьяна Михайловна, вы странная… — Роман выбросил окурок и улыбнулся. — Вы могли бы

воспользоваться моим предложением и потребовать материальную компенсацию.

— Зачем? Я помогла вашим детям и в ответ прошу помощи для своего ребёнка. Это равноценно и

разумно.

— Договорились.

— Думаю, раз вопрос решён, — женщина, сделав последнюю затяжку, отправила окурок следом за

предшественником, — мы можем поужинать.

— С удовольствием.

Когда они вернулись на кухню, то застали интересную картину: Алеся со скалкой в руках носилась

вокруг стола за хохочущим Олегом, а Егор упорно лепил пельмени, будто это было важнейшей

целью его жизни.

— Эм, — Татьяна хлопнула загнутыми пушистыми ресницами, которые без туши были на несколько

тонов светлее её подкрашенных волос. — А что тут происходит?

— Этот придурок сказал, что у меня руки растут из задницы! — девочка дотянулась скалкой до

спины старшеклассника, хорошенько приложив его.

— Что за выражения! — Антонова цокнула языком. — Оставь в покое Олега!

— Сдаюсь! — Смирнов-младший опёрся руками о стол, смеясь. — Мир?

— Конечно! — ткнув парня в бок и ударив в плечо, Алеся успокоилась, довольно хмыкнув.

— Мне кто-нибудь помогать собирается? — подал голос Егор, поправляя сползшие на нос очки.

— Я помогу, — Роман с деловитым видом устроился за столом и, понаблюдав за сыном, принялся

лепить пельмени.

Алеся с Олегом присоединились, продолжая пинать друг друга и подначивать, а Татьяна, поставив

кастрюлю с водой на плиту, с улыбкой смотрела на дружную компанию. После разговора с

финансовым директором ей стало как-то легче, но это не значило, что она изменила своё осторожное

отношение к нему. Этот мужчина был слишком заносчив и высокомерен, и она понимала, что их

перемирие временное и весьма сомнительное.

Смирнов, в свою очередь, смягчился к брюнетке, удивлённый её простотой, но не рисковал

кардинально менять своё мнение о ней, как о женщине.

***

— Ещё никого не приметил? — Леонид подошёл к Щербатому, сидящему возле барной стойки, и

положил руку на плечо.

— Привет, Костенко, — Толик кивнул. — Как видишь, нет.

— Изживай свои комплексы, — хозяин клуба покачал головой. Его всегда поражало, как мог этот

сильный мужчина порой теряться из-за отталкивающей внешности. Да, пачками на него воздыхатели

и воздыхательницы не вешались, а многие даже шарахались, но и монахом его можно было назвать с

огромной натяжкой. Молодёжь не спешила знакомиться с ним, если только не принимала за богатого

папика, но представители зрелого поколения, познакомившись с Финогеновым, были не против

продолжить более тесное общение. Обычно сам Лёня и знакомил любовника с кем-нибудь, тщательно отбирая кандидатуру. Сам Щербатый редко шёл на контакт первым, разве что с

несколькими своими пассиями он был решителен, но то дела минувшей молодости, когда его щёку

ещё не украшал уродливый кривой шрам.

— Какие комплексы? — Толик хмыкнул.

— Перестань. Кто тебя познакомил с твоей последней? Коллега по работе? А с предыдущими? Толь, не жди, когда тебе бабу или мужика на блюдечке принесут! Ты ведь раньше брал, что хотел, а не что

дают, — Костенко сел рядом. Почему люди такие глупые? Они хотят видеть красивую картинку, но

не желают заглядывать глубже, довольствуясь поверхностными мазками художника. Большинство из

тех, кто узнавал Щербатого, были в восторге и сами тянулись к его животному нутру.

На самом деле, он не комплексовал, считая, что мужик не обязан быть отутюженным до блеска, но

Леонид часто давил на него, подталкивая к более решительным действиям.

Финогенов выбирал что-то стоящее из предложенного и пользовался этим, пока обе стороны всё

устраивало. Он просто не навязывал себя, успокоив с годами свой пыл. Молодость прошла, оставив

где-то там безрассудства и горячность. Только Лёня не желал принимать подобное, живя одним

днём, из которого нужно выжимать по максимуму. У них были разные представления о некоторых

аспектах жизни, но тем не менее вместе им было легко и комфортно.

— Щербатый, посмотри на того мальчика. Сладкий ведь? — Костенко поёрзал на стуле.

— Меня тошнит от приторного, ты же знаешь.

— Не будь занудой! Эти закрытые вечеринки я организовываю для того, чтобы одинокие люди

нашли немного тепла.

— Угу. Кому ты заливаешь? Тебе просто нравится смотреть, как мужики тискают друг друга.

— Не без этого, — признался Леонид, улыбаясь. — Эх, а я пытался возвыситься в твоих глазах.

— Я с тобой не вчера познакомился.

— И то верно! — поднявшись, Костенко потянул любовника на себя. — Если ты никого выбирать

не хочешь, составишь мне компанию?

— Когда я отказывал?

— Пятнадцать лет назад, жестокий!

— С тех пор твоя задница обросла мясом и стала аппетитнее, — Толик без стеснения сжал ягодицы

Лёни. Сегодня можно было позволить себе больше, чем в обычные дни, когда в клубе собирался

разношёрстый контингент. Вечеринка для своих стирала запретные грани.

— Так, идём быстро в мой кабинет, если не хочешь, чтобы я набросился на тебя прямо здесь!