— Можно войти? — тихо спросил Лют, приоткрывая дверь.

— Нет. — Грубо отозвалась я, не глядя на него. Вид деревни не был ни красив, ни, уж тем более, интересен, но все же сейчас я предпочитала смотреть в окно.

— Спасибо. — Хмыкнул он, заходя в комнату. — Я хотел извиниться.

Это уже интересно.

— Давай. — Хамство и еще раз хамство. Чтоб никто не видел, как мне больно.

— Я передумал. — Невозмутимо сообщил этот нахал, останавливаясь посреди комнаты.

Я пожала плечами. Спрашивать: «почему?» было, по меньшей мере, глупо. С разыгравшимся любопытством как-нибудь справлюсь.

Лют улыбнулся. Кажется, похожей реакции он и ожидал.

Ну и как хочешь… Я аккуратно обошла его и спустилась вниз. Так… вор оставил котелок на столе. Тарриэль старательно накрывал рядом… что у нас там сейчас? Обед? На четверых. Интересно, кого не ждали? Людвиг вошел в дверь с ведром воды и поставил его около печи. Исподлобья посмотрел на меня, хорошо хоть спрашивать ничего не стал. Эльф чуть слышно напевал что-то на своем родном языке. Я прислушалась. Что-то знакомое… но вспомнить не получалось. Дивный заметил мой интерес и слабо улыбнулся

— Это Слова Прощания. Древняя эльфийская песнь. Слышала ее раньше?

— Кажется, да. Но не могу вспомнить, где. — Я неожиданно для себя искренне ответила на улыбку.

— Люди ее не знают. Ты могла услышать ее только у моих сородичей.

— О чем она? Можешь перевести? — попросила я.

— Попробую… но предупреждаю сразу, на человеческом она не будет красива. — Он нахмурился и, выудив из-за пазухи тетрадь, быстро начал что-то в ней писать.

Людвиг неумело принялся растапливать печь. Я поспешно прогнала его и занялась этим сама.

Сверху бесшумно спустился Лют, огляделся и присел на лавку. В дом сквозь неплотно прикрытую дверь просочилась небольшая белая кошка, сверкнула на нас янтарными глазами и уверенно забралась на колени к Люту. Он мягко улыбнулся.

Я быстро отвернулась. В печи горел огонь. Особой необходимости в нем не было, но мне это казалось… правильным, что ли. Интересно, к какому народу принадлежал хозяин этого дома? Впрочем, думаю, он не обидится… Я бегом отправилась наверх. Так… можжевельник у меня есть, благовония придется взять здесь, такими богатствами я никогда не обладала. Масло… думаю, мое, ореховое с травами, подойдет. Соль… очистить дом. Лишняя предосторожность, зла тут нет. Но все же… Я выбежала на улицу. Небольшой алтарь из белого камня там, где ему и положено быть — за домом. Взмахом руки подожгла обрядовые костры вокруг него. Семь костров вспыхнули одновременно, привычно реагируя на светлую магию. Я посмотрела на небо. Солнце радостно сияло над головой. Сойдет. Только бы вспомнить правильный порядок обряда и воспроизвести его, ничего не перепутав. Ошибаться нельзя…

Когда к небу взметнулись семь столбов золотого пламени, мужик, все это время сидевший в кустах, встрепенулся и помчался прочь. Эльф вышел из дома, проводил шпиона презрительным взглядом и остановился за пределами круга. Я пела все громче, вплетая в песнь новые слова. Травы одна за другой летели на жертвенник, вспыхивая белым пламенем. Людвиг замер рядом с одним из костров, негромко бормоча молитву своим Богам. Лют подхватил мою песню — еще бы, обычай у нас один. Пламя начало менять цвет, столбы скручивались в спирали. В центре кружил вихрь. Сбежавшимся деревенским предстало величественное и жутковатое зрелище.

Наконец веточка можжевельника упала на алтарь, и все стихло. Ветер стих. Пламя опало и постепенно погасло. Я вышла из круга, чувствуя себя абсолютно опустошенной. Все остатки магии ушли на этот обряд, медальон на шее был ледяным, правой руки я почти не чувствовала — лишь пылало злым угольком кольцо оборотня. Но все прошло правильно.

— Что это было? — Людвиг смотрел на меня с какой-то детской обидой.

Ах, да, я же не сказала им…

— Обряд Свободы.

— Для чего он?

— Один хороший человек принял страшную смерть. — Я, не отрывая взгляда, смотрела на деревенских, столпившихся перед домом — хочу быть уверена, что его душе не придется остаться здесь.

— Смертомаг проклятый… — пробормотал кто-то из мужиков.

Я молча коснулась рукояти сабли.

В руках у деревенских появились колья.

Рыцарь задумчиво дотронулся до ножен меча.

Лют ехидно прищурился.

А в руке Тарриэля загорелся алый огонек.

— Вы обещали. — Выступил вперед староста.

— Мы и не отказываемся. — Ответил Лют. — С тем, кто мертвых поднимает, разберемся. И нападать первыми не будем… — он выжидающе посмотрел на колья.

— Вот и не забывайте. — Староста развернулся, отзывая своих.

Мужики с недовольным ворчанием потянулись обратно к домам.

— Он ушел? — Лют заглянул мне в глаза.

Я замерла и улыбнулась

— Да.

— Вот и хорошо. — Он ответил на улыбку.

— Что я пропустил? — соткался из воздуха Фет.

— Да в общем-то ничего особенного. — Усмехнулся рыцарь.

— Что узнал? — оборвал его дивный.

— Поем, потом расскажу. — Возмущенно ответил вор, решительно направляясь к дому.

— Идем, а то нам ничего не достанется. — Подтолкнул меня Лют.

Вор не выведал практически ничего, что было бы нам неизвестно. Деревенские разговаривали о чем угодно, только не о казненном ими маге, старательно избегая любых упоминаний о нем. Основной темой разговора были, конечно же, мы… наравне с рекордно высоким приплодом свиней.

Непонятно было и к чему нам готовиться. Уничтожить ходячие трупы, конечно, не проблема, но что делать с тем, кто их поднимает? Тем более, неизвестно даже, кто это делает. Хотя… Кое-какие мысли по этому поводу у меня были. Оставалось лишь надеяться, что они окажутся верными.

После обеда я одна сходила в деревню. Вернулась, пряча под плащом небольшую склянку, наполненную кровью… всего лишь чёрного петуха, купленного у какой-то нервной тётки. Впрочем, тётка стала ещё более нервной, после того, как тело убиенного на её же заднем дворе петуха было недрогнувшей рукой пожертвовано голодушной бродячей кошке, по иронии судьбы чёрной как ночь. Хорошо хоть, она не заметила, что часть крови я сцедила в склянку. Ни к чему ей было это замечать.

Поднялась в рабочую комнату мага и плотно закрыла за собой дверь, попросив предварительно не трогать меня до заката. В доме было тихо, лишь с улицы доносился перезвон мечей. Я выглянула в окно. Парни гоняли Фета, тенью ускользавшего от их ударов.

Закрыла ставни и зажгла свечи. Солнечный свет необходим для светлой магии. Он значительно усиливает действие целительных заклинаний и помогает магу не совершить ошибку. Свечи же — атрибут другого колдовства. Не всегда светлого. То, что солнце не должно увидеть, спокойно освещают пляшущие огоньки свечей.

Никто никогда не учил меня тому, что я собиралась сделать. Но старые книги хранили многое, и многое открывали тому, кто мог прочитать их. Я могла.

Нужна энергия… Недавний обряд опустошил меня. Но без собственной магии нельзя сделать то, к чему я готовилась. Я окинула взглядом комнату и решительно подошла к небольшому ящичку с камнями. Шерл… черный как ночь кристалл, ты-то мне и нужен. Наверное, хозяин дома использовал тебя для защиты людей и снятия энергетической грязи… Но мне ты нужен для другого. Чем он рисовал руны? Так… вот он, небольшой ножичек мага, способный разрезать что угодно. Несколько движений, и на одной из граней кристалла появился схематичный рисунок. Следующая… Я придирчиво осмотрела свое творение — кристалл опоясывал плетеный рисунок с рваным контуром. На мгновение закрыла глаза и довольно улыбнулась — энергия камня приведена в нужное состояние. Теперь я могла использовать его магию как свою. Всего один раз, но этого достаточно.

Грани кристалла впились в ладонь, когда я сжала руку. Острые… Я вылила припасённую кровь и контакт стал полным. Я положила перед собой еще один камень — обычный горный хрусталь — носитель, на который можно записать что угодно. И начала творить заклинание, подобного которому не создавала никогда. Дом светлого мага еще не знал такого колдовства и сжался, понимая, что создается сейчас в его недрах. Плата за эту магию могла стать непосильной для меня, но другого выхода нет. Кровь текла по черным граням и слова текли столь же неудержимым потоком. И боль тела была ничем рядом с болью души.