И не сообразил, что его мысли тоже читаются.

«Стараешься не бояться. Но боишься».

— Испугаешься тут! Ты, прямо скажем, страшноват, — произнёс вслух Чернов.

«Не говори так громко. Думай тихо».

Чернов постарался сформулировать мысль не молниеносными образами, а полноценной речью, но — не произнесённой вслух.

«Говорю громко? А как ты гудишь? Тихо, что ли?»

«Гудение?.. Это мысленное».

«Но я же слышал…»

«Ты и сейчас меня слышишь. А у меня нет органа, способного издавать звуки».

«Понял».

На самом деле дракон издавал массу звуков. Органов для этого он имел предостаточно. Во-первых, очень шумно дышал. Шумно и вонюче. Запах горелого и одновременно тухлого мяса стойко витал над Черновым и не исчезал, даже несмотря на открытость местности. Да и погодка к тому же выдалась безветренной. Во-вторых, в драконе всё время что-то булькало. Громко и раскатисто, как будто он, простите, рыгал. В-третьих, крылья, подрагивая, видимо, рефлекторно, елозили по земле, шурша, как брезентовые. Одним словом, дракон был совершенно реальным живым существом со всеми вытекающими. Люди, надо признать, тоже не всегда себя бесшумно ведут. Даже когда молчат…

«Я ждал тебя, Бегун», — помыслил дракон.

Чернов не удивился, что под руководством Директора Мироздания имеются такие ПВ, где его, Чернова-Бегуна, ожидают драконы. Причём именно ожидают. Летают себе, наверное, места себе не находят, задаются вопросами: когда же к нам Бегун прибежит? Заждались уже…

«Если бы я умел завидовать, я бы позавидовал человеческому умению думать и говорить смешно», — поделился дракон отчётливо печальной мыслью.

Чернов окончательно успокоился, поняв, что ни одна, даже самая мелкая мыслишка не ускользнёт от драконьего внимания. Плюс к тому — он умеет телепатировать эмоциональную составляющую собственных мыслей. Но не умеет «думать смешно», так?..

«Что ты имеешь в виду? Ты не способен шутить, иронизировать?»

«Не умею. Знаю, что такое смех, но не умею смеяться».

«Как такое может быть? Знаешь, но не умеешь…»

«Люди знают, как летают птицы, но сами не умеют».

«Убедил. Чего ты ещё не умеешь?»

«Сердиться, ненавидеть, любить… Долго перечислять. Я знаю про всечеловеческие чувства, но сам не могу их испытать. И не жалею об этом: ведь жалости у меня тоже нет».

«Не скучно — без чувств-то?»

«Я знаю и умею много чего другого».

«А кто ты вообще такой? Местный Зрячий в обличье сказочного дракона?»

«Почему сказочного? Я реален, ты видишь… А Зрячий… Да, ты верно догадался».

«И не спрашивай, как я догадался. Знаешь, Сущий, оказывается, предсказуем и прогнозируем. Если в новом мире над тобой летает дракон, а потом ложится и начинает с тобой беседовать, то вариантов немного. Либо это сумасшедший дракон, либо Зрячий».

«Сущий предсказуем? — Если бы дракон мог смеяться, он бы усмехнулся. Ан — не дал Сущий. — Ошибаешься, Бегун, Сущий непредсказуем настолько, что ты себе даже представить не можешь. Уместно применить толкование: непредсказуем бесконечно».

«Неужто бесконечно?»

«Именно. Делай скидку на то, что ты — человек, мыслящий, уж извини, довольно простыми, абсолютно человеческими категориями. И если тебе усложнить задачу, то ты её не только не решишь, но даже и не поймёшь. Так что с тобой играют ровно на том уровне, до которого ты способен дотянуться».

«Играют?»

«Ты подобрал не совсем точный эквивалент тому, что я имел в виду…»

Чернов понимал, что дракон не хотел сказать «играют». Образ, посланный Чернову, включал в себя одновременно различные понятия: и «игра», и «труд», и «задача», и «спасение».

«И что дальше?» — Чернов хотел поторопить Зрячего дракона, ибо сомневался, что долго протянет в таком смраде.

«С какими Зрячими ты встречался? Что ты знаешь о Сущем? Что Он позволил тебе узнать?» — Дракон говорил, как будто экзаменовал собеседника, причём был уверен, что экзаменующийся ничего по предмету не знает.

«С разными встречался. Что знаю, то знаю, — решил обидеться Чернов. — Не тяни кота за хвост, Зрячий. Если хочешь что-то сказать мне — скажи. Не хочешь — не ходи вокруг да около. Знаешь, что ещё людям свойственно? Прямота. Немногим, правда, только самым лучшим…»

Интересно, знакомо ли дракону понятие «скромность»?

«Знакомо. Но не присуще. А тянуть кота за хвост я не буду, потому что не встречал представленное твоим воображением животное. Но смысл выражения понял. Объясняю: на меня возложена функция рассказать лишь то, что тебе следует знать. И я расскажу».

«Мне следует знать многое, как я сам полагаю. Говорить придётся долго».

«Я расскажу только то, что в меня вложили — для передачи тебе. А больше и сам не ведаю».

«Весь внимание».

«Бегун обладает не только уникальным умением, но и ещё сокровенным знанием. Знание это вскрывается постепенно, частями всплывая в памяти. Оно облегчает Путь. Это знание доступно немногим из Вечных. Самому Бегуну, как уже сказано. Из тех Вечных, с кем ты встречался в Пути — некоторым Зрячим…»

«А Хранителю?»

«Хранитель… Человек-функция… Он — лишь рядовой исполнитель, не возлагай на него особых надежд».

«Скажи, Зрячий, в этом твоём мире — где мы сейчас находимся с тобой — люди есть? Или только драконы? Почему Сущий не прислал мне на встречу Зрячего-человека?»

На месте дракона любой вскинулся бы: дескать, а чем тебе я не нравлюсь? Но дракон был совершенно чужд таких чисто человеческих заскоков.

«Здесь нет людей. А те, что есть, — гости. Ты и те, кто пришёл с тобой. Это наш дом. Здесь живём мы — драконы».

«Драконий мир, значит. И много вас здесь?»

«Я один».

«Один? Но ты же сказал „мы“…»

«Да, нас много, но сейчас и здесь я один. Остальные — на войне».

«На какой?»

«Не знаю».

«А почему ты не с ними?»

«Я не молод. Хотя я и моложе Луны, моложе Океана, но старше Скал и Деревьев. Мой Путь близится к концу. Я уже слаб, и поэтому Сущий не отправил меня сражаться, а велел встретиться с тобой».

Самосвал Чернова, гружённый вопросами, опрокинул свой кузов.

«Так сколько тебе лет? Как это: Сущий велел? Лично? С кем сражаться?»

Отсутствие такого сдерживающего фактора, как речь, позволило Чернову сформулировать и передать дракону все эти вопросы единым блоком. Сомнений, что дракон понял всё правильно, не было.

Дракон решил начать с конца.

«Сражаться…»

Чернов увидел нечто большее, чем сам себе представлял — по милым книжкам, сочинённым в лёгком жанре «фэнтези». Дракон думал о жутких бойнях — с морем крови, с океанами огня, с сумасшедшим количеством драконов, с невообразимым гудением пикирующим с неба на какие-то городки и деревеньки… Что там Лукас — с его компьютерными «Звёздными войнами»!

«Мы делаем это по приказу Сущего. Мы его Псы».

И опять понятие «Псы» подкинуло стеснённое в средствах воображение. Имелась в виду покорная армия, могучая и готовая на всё — ради исполнения воли Сущего. Армия, которой Верховный Главнокомандующий пользуется с размахом невероятным…

«Это всё происходило в разных мирах?» — Чернов решил проверить свою внезапно родившуюся догадку.

«Да. Мы умеем перемещаться по ПВ. Возникаем там, где надо Сущему».

Термина «ПВ» дракон, конечно же, знать не мог. Скорее всего у Чернова подслушал и правильно истолковал. Кстати, пора Чернову попрощаться со своим эксклюзивом: не один он, оказывается, по ПВ как по станциям метрополитена тусуется — драконы целыми стаями туда-сюда летают. Всё, в общем, правильно, бойцы-спецназовцы Сущего должны быть мобильными: нам нет преград на суше и на море, в любом ПВ посеем боль и горе. Стихи.

А дракон продолжал:

«Это наше дело — сражаться везде, где есть причина сражения. Дело, которое дал нам Сущий. Ты должен помнить: „Дело Бегуна — искать Путь. Дело Хранителя — беречь Слово. Дело Зрячего — нести Слово. Дело Избранного — знать Тайное…“»

«… Дело Пса — стеречь Путь», — закончил Чернов цитату, которую, как и многое иное, вспомнил, никогда не слыша.