— Отвечай на вопрос! — Женщина вложила в самострел стрелу.

— У нас только копия этих планов.

— Этих планов? Каких планов?

Подросток указал метлой на альбом, который только что так ловко использовал зазывала. Женщина подняла альбом с пола, разгладила смятые листки и вернула мне.

— Откуда вам известно об этих планах?

— Мы ненадолго брали их и сняли копию в книжном магазине.

Еще одно потрясение. Я чувствовал себя опозоренным — этим разбойникам известны все мои секреты! А я был уверен, что являюсь единственным хранителем тайн, поздравляю. К тому же исчезла надежда воспользоваться самым безопасным и надежным способом освободить ногу — привести в действие установленное под унитазом устройство, управляющее трубой.

— Вы обосновались в штреке, выходящем к мосту Кабуто, верно? Проход, о котором я говорю, должен тянуться именно туда. Постарайся вспомнить, нет ли там еще одного штрека, который бы вел вниз, в сторону побережья. Должен быть, невозможно представить себе, чтобы не было.

— Вниз?

— Да, вниз, под это помещение.

— Под помещение?..

— Припоминаешь?

— Где-то должен быть люк.

— Ну так скажи, где он, хоть приблизительно...

— Что касается выхода к мосту Кабуто... Это просто пещера на крутом восточном берегу реки. Там давным-давно случился оползень, помните, наверное?

— Помню, конечно.

— Так вот, пройдешь по этой пещере метров десять — и сразу же тупик.

— Странно, откуда же тебе известно, что под нами есть помещение?

— Вы мне сами об этом только что сказали.

— Но это же ты говорил, что есть люк, откуда можно попасть вниз.

— Иначе быть не может.

Женщина стояла, расставив ноги, с самострелом наперевес.

— Говоришь не по делу.

— Прошу прощения. — Не меняя выражения лица, подросток продолжал: — Мы сами хотели бы узнать.

Сэнгоку сердито вмешался в разговор:

— Может, он и правду говорит, они действительно всё здесь облазили. Десять школьниц куда-то исчезли.

— То есть как это? — Зазывала сглотнул слюну.

— Их, наверное, заманили чем-нибудь и загнали в каменоломню через вход у мандариновой рощи, — равнодушно предположил Сэнгоку.

— Мы собрали ребят и девчонок, которые бежали из дому, — с мальчишеским упрямством возразил подросток. — И никакой я не шпион. Нам захотелось пожить здесь на свободе, вольготно и чтобы взрослые не вмешивались. Устроить здесь свою деревню и пожить. Чин чином. Вот мы, чин чином, и договорились с господином Тупым Кабаном, заплатили деньги и получили право на каменоломню. У нас право есть, всё чин чином.

— Не по делу разговор. — Зазывала следил за выражением лица Сэнгоку.

— Хватит выкручиваться. — Сэнгоку нервно рассмеялся. — Обманом завели сюда школьниц, а здесь на вас напал «отряд повстанцев», точно?

— Нет, кто-то здесь, внутри, ждал нас в засаде.

— Кто-то? Кто же?

— Свинья со своими приятелями.

Зазывала медленно, шаг за шагом, двинулся вперед.

— Это уж слишком, ну...

— Оставь его, пусть говорит. — Наконец я начал кое-что понимать. Группа «Гроза дорог», подвергшаяся нападению, металась по темному лабиринту, и часть ребят, включая и школьниц, где-то заблудилась. Это «где-то» для меня было чрезвычайно важно. Мне было необходимо выяснить, куда они подевались. — До последнего времени здесь жил один я. Остальные трое присоединились ко мне лишь сегодня. Можешь спросить у Комоя-сан. Мог ли я один напасть на вас?

— Но на нас напали.

— Значит, напал «отряд повстанцев».

— «Отряд повстанцев» защитил нас.

— Вот дурак так дурак! — завопил Сэнгоку, выставив вперед обе руки, наподобие бивней слона. — Никогда не видел такого болвана. Тех, кто брешет другим, на свете сколько угодно, но чтобы человек врал сам себе, впервые вижу. Почему же все остальные ребята, кроме тебя, изо всех сил бегут от «повстанцев»? Мелешь чепуху. Ты знал, что в каменоломне, в той ее части, которая выходит к морскому побережью, живет всего один человек. Ты всё про него знал. Таких людей, как ты, и называют шпионами, понятно?

Подросток вдруг разревелся. Он плакал, упершись лбом в метлу, плечи его вздрагивали.

— Дурак... — Женщина опустила самострел и вернулась к лестнице.

— Попробуй вспомнить. В каком примерно месте вы потеряли девочек? — Поселившаяся в ноге личинка начинала превращаться в червя. Еще один приступ боли — и у меня рассудок помутится. А если этот червь еще станет многоножкой, я не выдержу. Такой муки мне не вынести. Лучше уж отрезать ногу.

Послышались приближающиеся шаги. Теперь уж это точно продавец насекомых. Действительно, в проходе появилась его огромная голова. Он остановился там, где был виден нам во весь рост, донесся его звучный голос:

— Благодарю. Оставить двух связных, остальным влиться в поисковую команду. Всё.

Неужели это тот самый продавец насекомых? И все же, увидев его, я вздохнул с облегчением.

— Задержались вы что-то. — Зазывала, тоже не скрывая облегчения, произнес эти слова бодро и весело. Видимо, и он возлагал на продавца насекомых надежды.

— Да, задержался...

— Прошу прощения. — Переставший плакать подросток встал по стойке смирно — пятки вместе, носки врозь — и прижал к боку метлу на манер винтовки.

— Ты...

— Это разведчик «А», — послышался низкий, хриплый голос, и за спиной продавца насекомых в проходе выросла еще одна фигура. Старик, точнее, какое-то темное пятно, дыра, имеющая очертания человека. Впрочем, не такой уж старик, ему было не больше шестидесяти. Широкоплечий, мускулистый. Хорошо подогнанная темно-синяя форма. Конец ручки метлы, зажатой под мышкой, отливал черным. Наверное, приделан металлический наконечник, такая метла может служить неплохим оружием. На плече — брезентовая сумка.

— Да-да, разведчик. — Продавец насекомых слегка кивнул и, показав рукой на старика, похожего на тень (цвет лица у него был почти такой же темный, как форма, поэтому и возникала ассоциация с тенью), представил его нам: — Мой адъютант. Он служил еще у бывшего командира...

— К вашим услугам. — Тень отвесила глубокий поклон.

Оставив подростка и старика, продавец насекомых направился к нам. Похоже, он тянул время, чтобы разобраться в обстановке. Я не мог понять, почему продавец насекомых и старик не промокли. Если они шли от входа у мандариновой рощи, то должны были переправляться через подземную реку. Кстати, подростки тоже были сухими. Как им это удалось? Неужели я так плохо знаю каменоломню?

Продавец насекомых перевел взгляд с меня на унитаз, потом на тюк. Посмотрел в лица остальным.

— Возникли осложнения? — Он указал подбородком на тюк с трупом. — Как к этому отнесся Капитан? Все-таки отец, да и положение сложное. Какие-нибудь трудности?

— Всё нормально. Неприятно, конечно, иметь дело с трупом, но не более того.

— Но с унитазом, по-моему, осложнения, — сказал продавец. — Неужели Капитан отказывается заняться трупом?

— Посмотрите сами и всё поймете, — бросила женщина.

— Конечно пойму.

— Хорошенькое дельце. — Голос Сэнгоку дрожал. — Чего только не делали, застряла нога, как пробка в бутылке вина.

— Мне все это уже вот как надоело. — Зазывала провел рукой по горлу. — Слишком много трудностей.

— Действительно, трудностей слишком много. — Продавец насекомых снова посмотрел на меня, потом на тюк и стал почесывать нос. — Я думал, стоящая работенка, мы с «повстанцами» всё как следует обсудили... И вот на тебе, теперь дело застопорилось из-за ноги Капитана...

— Я уже давно думаю, что делать. По-моему, есть лишь два способа, — тихо сказала женщина, внимательно наблюдая за реакцией окружающих.

Да, об этом лучше говорить потише. Я легко читал ее мысли, будто свои собственные. Действительно, лишь два. И выбор — дело весьма тонкое.

— Я тоже так думаю, — неожиданно для меня поддержал ее зазывала.

— В принципе, мне тоже так кажется, — согласился даже Сэнгоку.

В самом ли деле все четверо пришли к одному и тому же выводу, или этот вывод — единственная дорога, которой любой прошел бы, не блуждая?