— Комоя-сан, я всё хочу спросить вас. Вы говорите, что юпкетчер, поедая свои экскременты, все время поворачивается, обращая голову в сторону солнца. А когда становится темно и он засыпает, то оказывается повернутым к западу, так?

— Видимо, так, — недовольно ответил продавец насекомых.

— Вот это-то и странно. Что же он делает, проснувшись на следующее утро?

— Откуда мне знать, спроси у Капитана. Покупателю должно быть лучше известно.

— Я об этом даже и не подумал, но теперь вижу, что и в самом деле странно, — удивился я.

— Ничего странного. — Продавец насекомых наклонился над самой чашкой, отчего очки его запотели. — Пошевелите мозгами... мозгами. Циферблат не обязательно должен быть разделен на двенадцать часов, я собственными глазами видел циферблаты, на которых обозначено двадцать четыре часа.

— Но разве юпкетчер не обращен всегда головой к солнцу?

— Нужно нажать на него и, выдавив экскременты, заставить повернуться на полкруга. Тогда он окажется обращенным куда следует.

— Браво. — Женщина рассмеялась, не отрывая губ от чашки, по поверхности кофе заходили круги. — Вы кому угодно голову заморочите. Как это вам удается, не сходя с места, выдумывать такое, я потрясена.

— Не уверен, что вам удастся так же ловко выкручиваться на переговорах, — сказал я.

— Не беспокойтесь, все будет в порядке. — Зазывала громко отхлебывал кофе.

— Главный принцип будущих переговоров — ни на шаг не отступать от позиций Капитана, — поддакнул продавец насекомых, очки которого все еще были затуманены. — Вы мне это поручили, и я оправдаю ваше доверие.

— А если само предложение переговоров не что иное, как предлог для начала боевых действий?

— Ну, а что думаете вы, Комоя-сан, как человек, служивший в силах самообороны? — Зазывала, глядя на мой «узи», делал движение пальцем, будто нажимал на спусковой крючок. — Сможем мы защититься в случае чего?

— Наши противники — старики и, к тому же, профаны в таком деле. А у нас прекрасно укрепленный опорный пункт. И боевая мощь немалая — пять самострелов, семь автоматов...

Прерывистый зуммер. Вызов по портативной рации.

Мы все четверо, словно сговорившись, вскочили и дружно бросились вверх по лестнице. Зазывала бежал впереди, продавец насекомых тащил женщину за руку, я подталкивал ее сзади. Необходимости в этом не было, но это действовало на меня успокаивающе. Из рации донесся хриплый бас, точно говорил простуженный слон...

Это был голос не Сэнгоку, а Тупого Кабана.

«Привет, сколько лет, сколько зим. Это я, твой папочка. Прием».

«Я же тысячу раз повторял: не желаю с тобой говорить. Тонкетч».

«Постой, забудем прошлое, мы ведь взрослые люди. Прием».

«Не забывается. Тонкетч».

«Выслушай — тебя от этого не убудет. Прием».

«Тонкетч, тонкетч».

«Честно говоря, нам нужно кое к чему приделать ноги...»

Зазывала схватил меня за руку. Пальцы разжались, и переговорная трубка тут же оказалась у продавца насекомых. Тот плечом оттеснил меня, и я очутился сзади. Но зато теперь я тесно прижимался боком к животу женщины.

«Слушаю вас. Мне поручено вести переговоры. Прием».

«Кто вы такой? Прием».

«Я — Комоя. Ответственный за внешние связи. Сообщите, какое у вас к нам дело? Прием».

«Ответственный за внешние связи — ишь куда хватил. Скажите лучше, чем вы занимаетесь на самом деле. Прием».

«Торгую учебными пособиями. Главным образом, насекомыми. Перейдем к делу. Хочу спросить вас без обиняков: к чему нужно приделать ноги? Прием».

«Интересные дела. К трупу — к чему же еще? Прием».

«Вот оно что! Значит, у вас неприятности с трупом. Откуда он взялся? Происхождение трупа ведь может быть самым разным — убитый, умерший, погибший от несчастного случая... Прием».

«Откуда мне знать, спросите у моего сына. Прием».

«Не морочьте голову, чтó вы имеете в виду? Прием».

«Ничего не имею. Это труп, от которого избавились вы сами, вот и всё...»

— Что за чепуха! Не видел я никакого трупа, ничего не знаю о нем! — воскликнул я.

Портативная рация — одностороннего действия, и вести по ней одновременный разговор невозможно. Я закричал непроизвольно, хотя и знал, что Тупой Кабан меня не услышит, поскольку он не переключил рычажок на прием. Продавец насекомых успокаивающе похлопал меня по плечу, а женщина еще крепче прижалась к моему боку. Тупой Кабан продолжал:

«Разумеется, прямых доказательств того, что вы убили человека, у нас нет. Но косвенных улик более чем достаточно. Любая огласка — и вам не поздоровится. Мы служим обществу, и, когда в мусоре, сбором которого мы занимаемся, оказываются незаконно попавшие туда предметы, обязаны сообщать об этом властям. Но, тем не менее, мы готовы забыть о своем долге и замять дело. Мой сын, я думаю, с вами? Скажите ему, чтобы не упорствовал. Таков уж удел родителей — всё сносить от своих детей. Я считаю, что вы заняты очень важным делом, и готов оказывать вам негласную поддержку. У меня и в мыслях нет загонять вас в угол; думаю, что и в дальнейшем мы сможем сотрудничать. Прием».

Зазывала закричал, наклонившись к переговорной трубке:

«Важным делом, говорите? Это вы об уничтожении отходов? Прием».

«Не прикидывайтесь. Мне все известно, я говорю об атомном убежище. Это дело имеет огромное будущее. Следует проявить дальновидность. Нам нужно всё спокойно и обстоятельно обсудить, причем не по рации, а встретившись лично. Я здесь, у себя, уже веду активную вербовку членов. Все как на подбор, сила немалая...»

— По-моему, он угрожает, — шепнула мне на ухо женщина. — А вся эта болтовня о трупе — хитрая уловка.

— Кажется, они нас опередили, — прикусил губу зазывала.

Снова раздался голос Тупого Кабана:

«Вы, я уверен, будете поражены. Заместитель мэра, директор кредитного банка, двое врачей городской больницы, глава компании «Складские помещения Хиситоми» уже подписали контракты. Дело перспективное и будет, несомненно, развиваться. Вряд ли вы захотите влипнуть в неприятную историю из-за какого-то трупа. Такие вот дела. Прием».

Оставив рычажок на приеме, продавец насекомых вскинул голову и стиснул зубы.

— Капитан, вы действительно ничего не знаете об этом трупе?

— Представления не имею.

Зазывала, не дожидаясь моего ответа, вырвал переговорную трубку у продавца насекомых и переключил рычажок на передачу.

«Вы не можете сообщить причину смерти и возраст покойного? Прием».

«Появилось новое лицо? Кто вы такой? Прием».

«Казначей, а также пассажирский помощник капитана. Прием».

«Интересно. К сожалению, я не полицейский врач и поэтому ни причину смерти, ни возраст определить не в состоянии. Вам это должно быть известно лучше, чем мне. Прием».

«Оставьте ваши домыслы...»

Зазывала снова переключил рычажок и посмотрел на меня:

— Может, кто-то из стариков и впрямь угодил в ловушку? Или не заметил, что делается под ногами, и сорвался с кручи?..

— Но ведь ловушки были обезврежены.

— Наверное, произошел несчастный случай, и они приняли необходимые меры.

— Нет, для того чтобы то вещество, которым смазали баллон с аэрозолем, затвердело, должно было пройти немало времени.

— Но труп может быть и давним, — вмешался продавец насекомых.

Раздался зуммер вызова.

— Может, это тот самый тип, за которым я тогда гнался? — Зазывала щелкнул пальцами. — Свалился в канал и утоп. А вдруг это труп продавца сладкого картофеля?

— Думаю, ты ошибаешься. — Дыхание женщины щекотало мне ухо. — Капитан же разговаривал с ним совсем недавно. Когда вы еще спали.

— Тогда, выходит, труп совсем свеженький. — Продавец насекомых, не давая зазывале раскрыть рта, отобрал у него трубку. — Не исключено, что его убили сразу после вашего разговора. Иначе и теперь бы вел переговоры именно продавец картофеля. Ведь отношение Капитана к Тупому Кабану им хорошо известно.