Я стал подниматься первым, следом — женщина, поддерживаемая продавцом насекомых, шествие замыкал зазывала.

— Какой ужас! — с деланным удивлением воскликнул продавец. — На свалке и то больше порядка.

Мог бы и не говорить — беспорядок в самом деле был ужасающий. Прежде всего, я не предполагал, что открою двери своего жилья для посторонних, и поэтому здесь царил такой же хаос, как в переплетении нервных волокон моего мозга, ну а потом, я мало чувствителен к чужим взглядам. И все же, если бы знать, что все так получится, то прибрал бы свое жилище заранее, подумал я и пожалел, что не сделал этого. И телевизор, и стереосистема были самого высокого качества, и, наведи я порядок, моя каюта, наверное, не произвела бы такого отталкивающего впечатления.

— Действительно, кавардак, но зато почти нет пыли. Видели ящик на верхней площадке лестницы? Это изобретенный мной пылесос, работает потрясающе.

— Изобретенный вами?

Зазывала насмешливо перевел взгляд с меня на пылесос. Плоский пластмассовый ящик глубиной двадцать сантиметров, сверху отверстие пятьдесят на пятьдесят. Он был покрыт таким толстым слоем пыли, будто его обмотали старым войлоком.

— Я отказался от фильтра и попытался использовать всасывающую способность статического электричества.

— Вот здорово. — Зазывала говорил теперь совсем другим тоном. Пожалуй, он проще, чем я думал. — Убирать пыль с помощью статического электричества — в первый раз слышу.

— Именно так.

— Причем, это вполне логично.

Зазывала присел на корточки у пылесоса. А я подбежал к дивану у стены и стал лихорадочно сбрасывать с него куда попало газеты и старые журналы, чтобы освободить место для женщины.

— Ничего себе помещеньице, — процедил сквозь зубы продавец насекомых и пнул под стол валявшиеся на полу три банана и кулек с арахисом. — Будто в лавке старьевщика побывали воры.

Женщина вытянула вперед ногу и, поддерживаемая продавцом, села на диван. Продолжая обнимать ее за талию, он плюхнулся рядом. Пружины подбросили его вверх, и он, ударившись, выругался.

— Ну что ты прилип к этой штуковине? — рявкнул продавец на зазывалу.

Тот, не обращая на него никакого внимания, продолжал сидеть на корточках перед пылесосом.

— И все это пыль? Надо же такое выдумать. Светлая голова — по виду не скажешь.

— Значит, мозги еще не заплыли жиром, — ответил я, польщенный.

— Слышите, шумит. В нем что-то вертится.

— Для того, чтобы воздух поступал в пылесос равномерно, его корпус делает пять оборотов в минуту, а находящиеся внутри волосяные и нейлоновые щетки вращаются в десять раз быстрее в противоположном направлении. От их трения возникает статическое электричество, а пылесос следует ставить там, где есть естественная циркуляция воздуха... Вроде бы работает ритмично, всё в порядке.

— Вы его уже запатентовали?

— Вот еще.

— Надо же, вы совсем не корыстолюбивы. — Зазывала нервно провел по губам тыльной стороной ладони. — Берегите свою гениальность. Вот бы сегодня там, в универмаге, выставить этот пылесос! Вы согласны со мной, Комоя-сан?

— Конечно. Наш капитан великий человек.

Двусмысленный ответ. Стекла очков продавца насекомых запотели, и выражения глаз не разобрать, но, по-моему, пылесос его нисколько не заинтересовал. Может быть, это ложный ход, чтобы усыпить бдительность зазывалы? Говорят, нелюбопытный человек бессердечен. Не исключено, что впечатление о продавце как о человеке интроспективном сложилось у меня потому, что он специально надел овечью шкуру, желая пробраться на корабль. Значит, я ошибся в нем, считая, что он послужит мне опорой, — как бы еще не хлебнуть с ним горя. А вот мнение, которое сложилось у меня о зазывале, нуждалось в корректировке. Люди корыстные, для которых главное — деньги и вещи, обычно равнодушны к таким нематериальным ценностям, как изобретения, фантазии. Например, когда я проявил такой интерес к юпкетчеру, продавец насекомых отнесся ко мне как к ненормальному, вот и всё.

Кстати, все юпкетчеры, кроме моего, остались в джипе. Нужно не забыть принести их потом.

Женщине, наверное, было неудобно держать ногу на весу, и поэтому она все время покачивала ею. Продавец насекомых подался вперед. Решил, видимо, поддержать ее ногу. Неужели я дам увести добычу из-под самого моего носа? Я решительно преградил ему путь. Мы оказались лицом к лицу, кто-то один должен был отступить.

— Ну что вы дергаетесь, ничего плохого я не делаю.

Он беззлобно хлопнул меня по плечу и отодвинулся. Потом направился в глубь помещения, прошел мимо пяти выстроившихся рядом с диваном металлических шкафов, щелкнув по каждому пальцем, и обернулся у стеллажей, составленных под углом сто двадцать градусов. Избегая его взгляда, я коснулся колена женщины.

— Все еще болит?

— Конечно.

Она подложила руки под колени и приподняла ноги. Юбка из искусственной кожи, лишенной эластичности, задралась до самых ляжек. Они оказались полнее, чем я предполагал, и были покрыты поблескивающими волосками. Я вытащил из-под дивана аптечку. Хотя на первый взгляд и казалось, будто у меня все свалено как попало, определенный порядок соблюдался. Вещи были набросаны вокруг дивана, так сказать, концентрически, по степени необходимости — самые нужные ближе, остальные дальше.

— Вытяните ногу и напрягите...

Я подсунул ладонь под икру, но она тут же притворно завопила:

— Перестаньте, щекотно!

— Не бойтесь, я только осмотрю.

Зазывала повернулся в нашу сторону.

— Может, хватит осматривать? — Он неохотно оторвался от пылесоса и встал. Поиграв кадыком, проглотил слюну. Оперся о край стола, служившего мне одновременно верстаком и занимавшего половину мостика, и чуть подался вперед, приняв угрожающую позу. — Если вы собираетесь оказывать первую помощь, лучше всего холод. Нужно обмотать ногу мокрым полотенцем.

— Нет, это не годится. — Продавец насекомых, поглаживая рукой переплет снятого с полки толстенного фолианта, отрицательно покачал огромной головой. — Холод ни в коем случае, только теплый компресс.

— Не смешите меня. Всегда прикладывают холод, — не сдавался зазывала.

— Теплый компресс. Теплый компресс, и ничего другого, — стоял на своем продавец насекомых.

Пока они спорили, мне следовало не теряться — другого такого случая могло и не представиться. Теперь я подложил уже обе руки под ее икру. На этот раз женщина даже не вскрикнула. Наоборот, неуловимым движением руки, скорее, подбодрила меня.

— Положитесь на меня. — Я ощущал прилипшее к ладоням тело. — В пожарной команде меня учили, что при переломе лучше всего холод, а при вывихе — теплый компресс.

Пальцы женщины коснулись моей руки. Сначала я подумал, что она хочет оттолкнуть меня, но ошибся. Ее пальцы легкими мотыльками заскользили по моей ладони. Теперь настала моя очередь ежиться от щекотки. Но ее стоило терпеть.

— Как вы думаете, почему в больнице всегда делают рентген? — спросила женщина.

— Почему?..

— Потому что без рентгена не могут поставить диагноз.

— Возможно.

— Какой же тогда смысл в вашем осмотре?

Своим вопросом она сразила меня наповал. Зазывала засмеялся. Сквозь отверстие между зубами, как из пульверизатора, брызнула слюна. Продавец насекомых с шумом захлопнул книгу.

— Почему вы пошли в пожарную команду? — поинтересовался он.

— Почему? Никакой особой причины не было. В детстве в праздник Танабата,[13] когда принято загадывать желания, я написал, что хочу стать пожарным. Вот так-то... — Все трое прыснули. Я перешел в наступление: — А вы почему записались в силы самообороны?

Продавец насекомых снял очки и протер их подолом рубахи.

— Запотели, высокая влажность, наверное.

Мое сердце таяло. Пальцы женщины словно ненароком продолжали тихонько бегать по моей руке.

— Влажность, конечно, высокая, но зато приятно. Как будто кондиционер включен.

Хорошо, что я загораживал женщину от зазывалы и продавца, и они, кажется, не видели движения ее пальцев. От возбуждения меня бросило в жар, и сразу же заложило уши и нос. Неужели даже давление поднялось? Я никак не мог понять значение сигнала, который передавала мне женщина своими пальцами. То ли она необыкновенно отзывчива, то ли это просто привычка кокетничать с клиентом, к чему приучил ее зазывала.