Порой безобидная на первый взгляд информационная сеть накидывается на сознание, опутывает волю, психологически порабощает, а человек не всегда замечает это.
Среди всевозможных предупреждений водителям можно встретить и такие: «Будьте внимательны за рулем! Ад не заполнен еще и до половины!..»
А на другом дорожном щите — предостережение: «Ездите медленней — мы и так перегружены работой! Могильщики штата».
Пожалуй, рекламные объявления, надписи на стенах домов и заборах могут рассказать о стране, времени, народе не меньше, чем научные статьи, книги, очерки, газетные заметки, радио и телепередачи.
Один нью-йоркский чиновник посетовал мне, что вольные, неофициальные надписи и рисунки на стенах зданий «пока еще неразрешенная беда города».
Я соглашался с его сетованиями, и все же решил записывать «пиратские» послания на нью-йоркских стенах.
«Эй, вы, ублюдки “Черные крысы”! Воспользовались, что мы путешествовали, и добрались до нашей “стены посланий “?
Если вы еще раз сунетесь в наш квартал, мы выпотрошим вам животы.
И не вздумайте трогать Крошку Стива. За него мы прикончим десять “Черных крыс “.
“Оранжевые змеи “».
Список Би Дональдсона
Терроризм — не изобретение нашего века. С тех пор как существует политика, совершаются террористические акты.
Почему из года в год это древнее явление становится все грозней, кровавей, опасней? Почему число политических убийств возрастает?..
Мой друг Би Дональдсон, несмотря на свой молодой возраст, пользовался авторитетом среди коллег-юристов. Его знания, порядочность и работоспособность дополнялись родственными связями, нити которых тянулись в Конгресс и даже Белый дом.
В тот год и он и я изучали историю, тактику и стратегию террористического движения. Би знакомил меня с теми, кто борется с терроризмом и с самими террористами.
Мы просиживали вечерами в нью-йоркской квартире Дональдсона и рассуждали, спорили, прогнозировали…
— Чем сильней политическая партия или группировка, тем меньше у нее причин опускаться до политических убийств. Индивидуальный террор — это метод отчаявшихся, попавших в безвыходное положение. К политическому убийству толкают материальная и духовная инфляция, растущая угроза мировой катастрофы, социально-экономический кризис.
У некоторых причиной насилия может быть и личная трагедия. Болезнь, тяжелое материальное положение, обостренное отношение к социальной несправедливости.
Терроризм — это всегда насилие. Но политическое насилие — не всегда терроризм. В борьбе часто бывают вынужденные меры. Чем сильнее государственные репрессии, эксплуатация, расизм, коррупция, тем яростнее сопротивление. В подобных обстоятельствах вынужденные меры бывают необходимы…
Во многом с моим нью-йоркским приятелем мы были согласны, несмотря на разную систему воспитания, на подход ко многим социальным проблемам.
Дональдсон был одним из первых, кто поддержал мою идею о том, что тотальный терроризм, наряду с угрозой мировой войны, экологической катастрофой, земными и космическими катаклизмами, массовыми эпидемиями, духовной деградацией, является составным элементом Глобальной Проблемы Выживания человечества. То есть причиной гибели рода людского.
Как-то вечером Би показал мне составленный им список убитых политических лидеров за последние четверть века и свой анализ этих убийств.
— О моей работе никому ни слова, — предупредил он. — Когда-нибудь я расскажу тебе побольше…
Этого не произойдет.
В список Дональдсона еще не были внесены: гибель президента Исламской Республики Иран Раджаи и премьера Бахонар; гибель лидера панамской революции генерала Торрихоса; убийство премьер-министра Гренады Бишопа; премьер-министров Индии Индиры Ганди и Раджива Ганди; премьер-министра Швеции Улофа Пальме и многих других.
О некоторых из перечисленных терактов Дональдсону так и не суждено будет узнать.
В то время мы лишь смутно понимали, чем могут обернуться наши исследования и слишком близкое прикосновение к опасным тайнам терроризма.
Не связана ли гибель Дональдсона с этим?
До сих пор не могу ответить на такой вопрос.
«Если вы не знаете, что хотите купить, заходите к нам. В нашем супермаркете “это” есть».
Пишут песни и подсыпают яд
Руки творят чудеса…
Они спасают людей и сажают деревья. Руки гладят любимых, скользят по струнам гитары, кормят голубей, варят сталь и выращивают хлеб.
Руки продолжают наши мысли. Так луч продолжает солнце. Так доброта продолжает счастье…
В нью-йоркском баре неподалеку от Центрального парка Би Дональдсон кивнул на невысокого седого мужчину.
— Он был хорошим музыкантом…
Мужчина сидел за соседним столиком. Опущенные плечи, а во взгляде — усталая безнадежность.
— Почему был? — тихо спросил я и тут же заметил: у седого на правой руке не было пальцев.
— Бомба террористов, — поспешно ответил Дональдсон.
— Чем же он им досадил?
— В том то и дело, что ничем. Добрейший человек. Никому не причинял вреда. — Би задумался. — А может, они просто боятся доброты? Как темнота боится света. Как трусость — смелости. Как ложь — правды. Боятся и мстят…
Я снова взглянул на искалеченного музыканта…
Руки пишут песни и подсыпают яд. Дарят цветы и затягивают петлю на шее. Обнимают друзей и швыряют гранату…
«Паршивые “Оранжевые змеи “/Попробуйте только еще писать на нашей “стене посланий “! Скоро мы всерьез займемся вами. Целуйте…!
Привет от “Черных крыс “».
Если бы не были б Бостоне
«…Бостон — третий по значению центр оптовой торговли в США.
Но может стать первым!
Бостон — четвертый банковский центр.
Но может стать первым!
Здесь старейший в стране Гарвардский университет. Здесь рождалась Великая американская революция! Здесь всегда царит демократия!
Бостон — третий по величине город США.
Но может стать первым!
Если вы не были в Бостоне, вы не знаете Америки!..
Прилетайте! Не пожалеете…»
Огромный «Боинг» лихорадило, сотрясало, кидало то вверх, то вниз. Пятидесятиминутный полет из Нью-Йорка в Бостон превратился в пытку. Самолет будто отмахивался крыльями от темных туч, отбивался от злых, надоедливых молний. Казалось, они вот-вот вонзятся в фюзеляж.
Тряска внезапно прекратилась. Резкий бросок вниз — в непроглядную, черную пропасть.
А потом — миллион огней ночного города. «Боинг» не садился, а словно пикировал. Где-то у самой земли он принял горизонтальное положение, и буквально через несколько секунд его шасси лихо коснулись взлетно-посадочной полосы.
Дождь. В лужах дрожат отблески электрических огней. От здания аэропорта к нашему самолету медленно потянулся «хобот-переход».
Потом бесшумный движущийся тротуар. Впереди в ярком освещении, среди толпы вижу лицо тети Анны, старшей сестры отца.
Красное пламя
Я вспомнил, как несколько дней назад в Нью-Йорке Арт Шилдс показал мне журнал 30-х годов. Ее улыбка не вязалась с текстом под фотографией: «Анне Бурлак грозит казнь на электрическом стуле!».
С детства она мечтала стать учительницей. Но в 14 лет пришлось идти работать на фабрику. Семья бедствовала. Заработки были мизерные, работа изнурительная, издевательство администрации.
Анна не желала мириться с этим.
Вскоре она стала профсоюзным активистом, а через несколько лет — членом компартии США.
В те годы рабочие митинги запрещались. Стоило рабочим собраться и начинал говорить оратор, по сигналу осведомителя или кого-нибудь из администрации появлялась полиция. Оратору не давали договорить. Заламывали руки и увозили в полицейский участок.
Анна придумала выход. До начала митинга она просила товарищей приковать себя к дереву или столбу. И нагрянувшие полицейские долго не могли расковать ее. За это время Анна успевала сказать все, что хотела.
