— Работа как работа. Не лучше и не хуже, чем у других… Но ты зря стараешься. Не там рыбку ловишь. Сенсацию тебе не подброшу. А реклама в нашем деле, сам понимаешь, не нужна. За лишнее слово можно пулю схлопотать. Не скрою, работа рискованная. Долго мы не живем. Зато прилично зарабатываем. И уж умеем вырвать сладкие деньки у Господа Бога.

— Но мы все же поболтаем, дружище, о делах?

— Смотря каких… Честное слово, если бы не просьба Веселого Рэда, я вообще не пришел бы на встречу. Сам понимаешь… Черт его знает, куда можно влипнуть. А ты, значит, вернешься в Москву и будешь пописывать обо мне и моих коллегах разоблачительные статейки?

— Если дашь хорошую информацию.

— С какой стати? Даже за хорошую плату «густую информацию» не даю. Я не самоубийца. Допьем виски, потреплемся немного и разбежимся кто куда. Но предупреждаю: никаких записей и тайного фотографирования. Договорились?

— Договорились… Когда ты стал профессиональным террористом?

— Ой, только не присобачивай мне идейные хвосты. Плевал я на придурков, что напяливают себе на одно место красивые словечки. Правые, левые, красные, зеленые, коричневые — все болтуны и недоноски. А я просто наемный убийца, без всяких бредовых идей. Хочется тебе — называй меня террористом, валяй! Платят — стреляю. В кого? Все равно. Пуля разберется. Лишь бы показали фото, дали адрес клиента, рассказали, если возможно, о его привычках и отвалили денег побольше. А занимаюсь я этим делом почти тринадцать лет.

— Ого! Значит, долгожитель?

— Верно. Мало кто из моих коллег столько вытягивает. Пока везет.

— Ты никогда не задумывался о судьбе тех, кого убивал? Человек пришел в этот мир. Он рос, учился, работал. Его воспитывали родители. Кто-то его любил, и он — кого-то. Строил планы, мечтал… И вдруг — конец всему. Пуля. Взрыв. Яд. Подстроенная авария. Смерть.

— Когда задумываешься, начинают дрожать руки. А в нашем деле это паршиво. Может быть, узнай клиента поближе, я бы не стал его ликвидировать. Поэтому у нас не принято слишком много знать о клиентах. Только его внешность и некоторые привычки. И никаких предварительных контактов. Наши боссы и заказчики опасаются, чтобы мы, исполнители, не вступили в сговор с намеченными будущими жертвами.

— Как ты начинал карьеру и где проходил подготовку?

— За придурка меня принимаешь? Ну, да ладно, в общих чертах отвечу. На этом не поймаешь. Люблю журналистов — таких простачков умеют из себя изобразить. Потому терплю твои идиотские вопросы. В общем, так. Полтора года гнил во Вьетнаме. После ранения болтался без дела во Флориде. Отыскали дружки. Три месяца спецподготовки и работа в Южной Америке. Потом — Западная Европа. Там долго не дали засидеться. Три хлопка — и отправили в Гонконг… Кстати, мы не могли там встречаться?

— Никогда там не был…

— Ох, что-то я разболтался, расчувствовался. Верно говорят, когда язык много лет в плену — он так и рвется на волю. В общем, хватит. Лучше я про своих дружков расскажу… Которых нет в живых. Кое-что о них уже можно выболтать.

— Согласен. Только вначале скажи, каким оружием пользуешься?

— Разным. Но стараюсь идти в ногу со временем. Снабжают нас хорошо. Приходилось применять складные винтовки «Горгона», с прицелом для ночной стрельбы.

— Это что-то новенькое…

— Да, штучная работа, по индивидуальному заказу. Приходилось даже использовать скорострельные пистолеты «Молчун» и «Тишина». Тоже не из оптового выпуска. Пускал ядовитые летающие иголки «Марго». Применял мины, «загримированные» под почтовые конверты, под авторучки, зажигалки. Да и от ядов, бесцветных, быстрорастворимых и без запахов, не отказываюсь. Но все эти сицилийские, нигерийские снадобья применяю редко. Что-то негуманное в них, бабье. Особенно в «касательных». Дотронулся до смазки — и конец. Верно я говорю?..

— Верно-верно… Скажи, «гуманист», а со своими коллегами часто общаешься?

— Пожалуй, редко. Боссам это не выгодно. Они боятся, что мы скооперируемся и направим оружие куда-нибудь не в ту сторону. А может, опасаются, что выболтаем друг другу их секреты. Я стараюсь держаться одиночкой. Так спокойней. Когда сколачивается команда для проведения акции считай, все — покойники. Удачно или неудачно проведена акция — как правило, исполнителей убирают.

— Почему?

— Подозрительно наивные вопросы задаешь. Неужели неясно? По пустякам сколачивать команду не будут. Раз собрали нескольких киллеров, значит, предстоит большая охота на крупную тварь. А за крупняком особое внимание и спецслужб и прессы. И еще — когда идет большая охота, боссам волей-неволей приходится рассказывать исполнителям больше, чем им хотелось бы. И единственная гарантия, что никто не проболтается, — смерть.

— Ты обещал рассказать о своих приятелях-покойниках. Они участвовали в большой охоте?

— Ох, погубит меня доброта и язык. Говорила мне мама: учись на бухгалтера и не смотри вниз с небоскреба…

— Так ты будешь рассказывать, «гуманист»?

— Ладно, слушай… Одного звали Ван Ли…

— Китаец?

— Нет, европеец. Просто в последние годы принято придумывать себе самые не соответствующие облику прозвища. Ван Ли участвовал в охоте на лидера Панамы полковника Омара Торрихоса. Слыхал о таком?

— Слыхал. Только он был генералом, а не полковником.

— Генералом Торрихос стал потом. Так вот, сколотили команду за большие деньги. Приготовили два специальных скоростных катера и полдюжины снайперских винтовок. Убрать панамского лидера собирались на морской рыбалке. Сорвалось… Кажется, что-то пронюхала охрана Омара Торрихоса, а потом и газетчики. Вся команда успела смыться. Но уже через два месяца никого из этих парней не осталось в живых. Ван Ли шлепнули то ли в Бразилии, то ли в Мексике…

— О покушениях на Торрихоса много болтали. Но так и неясно, кто заказывал их. Как ты считаешь?

— О-о!.. Это не мое дело. И тебе советую не любопытствовать. Лучше послушай еще про одного моего приятеля, тоже покойника. Звали мы его Стив Зануда. Поступил заказ ликвидировать одного крупного деятеля Никарагуа. Стива Зануду назначили «ведущим исполнителем». Приготовили пару бутылок шикарного вина. Заправили ядом, от которого нет спасения. Отрава должна была подействовать через пару дней после употребления. Вначале все шло по плану. Бутылки с вином преподнесли никарагуанскому лидеру от очень известной во всем мире особы. А потом срыв…

— Кто-то попробовал вино раньше жертвы?

— Нет. Просто к никарагуанскому деятелю нагрянули твои земляки. Какие черти их принесли, зачем пожаловали русские парни и кто они — выяснить не удалось. Но водкой они накачали никарагуанца изрядно. Во время этого загула и были откупорены бутылки с отравленным вином. А какой яд подействует после русской водки? Обблевала веселая компания весь дворец, покорчилась на коврах от боли, но никто не умер. Пустые бутылки из-под отравленного вина все же проверили. Ну и началось… В общем, через пару дней Стива Зануду сбила машина. Естественно, мгновенная смерть. Естественно, машина исчезла. Естественно, никаких следов.

— Не устал от такой работы? Не думаешь переменить? Может, еще не поздно послушать свою маму: выучиться на бухгалтера и не глядеть с небоскреба вниз…

— Куда там! Все мы в петле. Задумаешь сделать шаг в сторону — эту петлю тут же и затянут.

— Скажи, «гуманист», какая нынче необходимость разведслужбам самим уничтожать людей? Ведь они всегда могут для грязной работы нанять вас — прекрасно обученных и хорошо оснащенных специалистов. Зачем рисковать своими сотрудниками, репутацией организации и даже государства, когда есть платные террористы высокого класса?

— Привлекать для убийства людей со стороны — все же определенный риск. Хочешь не хочешь, а любые посторонние люди снижают степень секретности операции. Поэтому чистоплюи из разведслужб не очень-то доверяют нам и, как правило, после проведения акции стараются ликвидировать киллеров-исполнителей.