9 ИЮНЯ, ПЯТНИЦА

Я спокойно смотрела «Богатых и знаменитых» (но не таких уж и счастливых, как им хотелось бы), объедаясь «нутеллой» — вычерпывала шоколадный крем пальцами прямо из банки, когда ко мне без предупреждения закатилась мама. Она принесла мне пароварку, словно это было нечто чрезвычайно срочное. Машина напоминала перегонный куб и адскую башню одновременно. Мама сказала, что пароварка сохраняет вкус продуктов, а готовит их без грамма жира:

— Дорогая, я говорю это, потому что мне кажется, что последнее время ты немножко располнела, или я ошибаюсь?

Я успела запихнуть «нутеллу» под диван, но на щеке у меня остался похожий на шрам след от шоколада, я потом это заметила…

Пароварку мама получила в подарок от «Редута», у нее уже есть одна, купленная у ее обожаемого диетолога. Так настала моя очередь насладиться благодеяниями «Редута» и пара… Благоразумно ли оставлять у мамы дубликат ключей? Когда благодаря ей я экономлю на срочном вызове слесаря, это хорошо, но когда она заваливается без предупреждения в девять часов вечера, это уже хуже… Еще не хватало, чтобы она застала меня в постели с мужиком. Во времена Бертрана она, по крайней мере, звонила, перед тем как открыть дверь. Надо сказать, что дубликат был и у него.

12 ИЮНЯ, ПОНЕДЕЛЬНИК

Машар возвопил посреди коридора, чтобы все слышали:

— Вы позволите ввести вас в курс нового проекта, госпожа Моцарт?

Похоже, он поднабрался сил. Мари-Анник внесла свой вклад? Он подготовил удар. Как мальчишка, который разбегается перед тем, как швырнуть комок грязи. Я не сразу поняла. Моцарт. Пианино. Наш ужин. Мой бред. Мне надо было ответить:

— Конечно, господин Мари-Анник!

Но мне пришло это в голову только десять минут спустя. Удачный ответ и я — две вещи несовместные. В каком-то смысле так даже лучше: зачем подводить Мари-Анник? Новый проект обещает стать тем еще праздничком: наш клиент, производитель колбас, откликающийся на нежное имя Свиньон, запускает новый вид продукции: колбасный стаканчик. Уже порезанная колбаса, упакованная в пластиковый цилиндр. Яркий пример действительно плохого и лжехитроумного изобретения.

— Это революция! — утверждает Машар на полном серьезе.

— С какой точки зрения? Способ продать подороже меньшее количество продукта? — усмехнулась я.

— Мадемуазель Манжен, — впервые со времени вступительного интервью шеф обзывает меня мадемуазель Манжен. — Ах, если бы можно было платить вам меньше и получать от вас большее количество более качественного материала… — притворно вздохнул он.

Меньше платить? Дальше ехать некуда! Почему я не воспользовалась подвернувшейся возможностью? Почему я не затолкала ему в рот его мерзкую колбасу вместе с пластиковым цилиндром? Бывают дни, когда мне самой хочется покромсать себя на кружочки…

15 ИЮНЯ, четверг

Мари-Анник сделала меня своим доверенным лицом. Плакать мне или смеяться? Я должна следить за развитием ее идиллии, как будто это мне страшно интересно. Машар пригласил ее поужинать в итальянский ресторан и подарил ей розу. После китайского облома он сменил континент и пожертвовал несколько евро флористу? Действия, на мой взгляд, достаточно разумные. В остальном он охмуряет ее самым бесстыдным образом, а она этим страшно довольна.

— У Патрика, позволь себе заметить, очень интересный взгляд на отношения мужчин и женщин, инь и ян, распределение обязанностей, все такое. Редко в наше время встречаешь человека чувствительного и в то же время знающего, куда он идет, это великолепно…

Ей нравится «Жимназона». Ей нравится Машар! А ты сама-то куда идешь, Мари-Анник?

16 ИЮНЯ, ПЯТНИЦА

Ужас и омерзение. Вернувшись вчера домой, я обнаружила, что мой холодильник истекает вонючим коричневатым соком, одинаково отвратительным и по виду, и по запаху. Он был безмолвным снаружи. И теплым внутри. В морозилке все продукты мягкие, как пастила. Разорение. Мне надо съесть за два дня месячный запас продовольствия. Фу-у-у! Меня одолевают все возможные чувства, кроме голода. Едва нашла в себе силы позвонить в гарантийную мастерскую. Чудо: в семь часов пятьдесят девять минут мне ответили. Придут завтра утром.

17 ИЮНЯ, СУББОТА

Мастер оказался мастерицей. Красная кепка, комбинезон, чемоданчик с инструментами и в придачу ко всему хорошее настроение. Может быть, это одна из тех женщин, которые встают в шесть часов утра? Медитировала ли она над смыслом жизни в полной пены ванне, глядя на встающее солнце под звуки… э-э… скажем, канала RTL? Я не решилась спросить ее об этом. Она была слишком занята, она стояла на четвереньках позади больного и орудовала разводным ключом. Поднявшись с пола, она без церемоний заявила мне, что холодильник умер и надо покупать другой. Спросила, нет ли у меня симпатичного соседа, в чей холодильник можно было бы положить то, что еще съедобно. От упоминания ли о симпатичном соседе, от тревоги ли вечно не состоятельного плательщика или при мысли о покупке в кредит холодильника, но я разразилась слезами на плече красного комбинезона.

— Ох-ох-ох… Нет у меня больше холодильника. И денег тоже нет. В морозилке все растаяло. А мой возлюбленный уехал в Аме-е-ерику. И я даже не знаю, возлюбленный ли он мне к тому же!

Красный комбинезон, хоть и привык к поломкам, смутился. Мастерица похлопала меня по плечу.

— Ну, ладно, ладно… — Косой взгляд на часы. — Все это так, но у меня семнадцать вызовов, а вы только первая!

Удар в челюсть. Будешь знать. Какие могут быть отношения между занятым по горло мастером и неудачницей без мужика и холодильника? Психологическая поддержка компанией «Дарти» не предусматривается…

19 ИЮНЯ, ПОНЕДЕЛЬНИК

Что же я вижу, раскладывая остатки лазаньи на кухонном подоконнике? Свет у Принца-Соседа! Я быстро сплавила лазанью в унитаз. Не хочу, чтобы он меня за грязнулю принял. Тишина. No sonata tonight. Вернувшись from Соединенные Штаты, испытываешь jet-lag, isnʼt it? То же самое происходит с Машаром каждый раз, когда он приезжает от своего папы Оскара из Атланты с дубовой башкой. Я без лишнего шороха улеглась в постель. Спи, мой Принц, прижмись своим прекрасным лицом к белоснежной вышитой подушке. Next time, быть может, наступит уже завтра?

21 ИЮНЯ, СРЕДА

Музыка и тишина.

23 ИЮНЯ, ПЯТНИЦА

Тишина и музыка.

25 ИЮНЯ, ВОСКРЕСЕНЬЕ

Испепеляющее солнце. Жеральдина позвонила и предложила прогуляться с ней по Тюильри… Без Зоэля: он сегодня работает, играет на тонге для фонограммы короткометражного фильма своего лучшего друга. Вопрос: есть ли у Зоэля не лучшие друзья? Надо было согласиться пройтись. Мне было бы полезно проветриться. И настроение бы улучшилось. А я отказалась под предлогом легкой головной боли. Когда я покидаю дом, когда теряю из вида дверь и окна Принца-Соседа, мне кажется, что я ухожу от своей судьбы.

26 ИЮНЯ, ПОНЕДЕЛЬНИК

Музыка и тишина.

28 ИЮНЯ, СРЕДА

Тишина и музыка. Я больше не могу. В жизни не только Моцарт существует, черт подери!

30 ИЮНЯ, ПЯТНИЦА

Лежу в постели. И хочу умереть. Мадам Дюму сказала, подавая мне утреннюю почту:

— Знаете что? Ваш хорошенький сосед, он педик!

— Что?

— Педик, как дети выражаются!

Гомосексуалист! Голубой! Я встала в дверях, обмахиваясь своим единственным письмом (счетом за электричество).

— Но… но как вы узнали?

Она убиралась у него в прошлый понедельник:

— Он живет с маленьким кудрявым загорелым парнем, кровать там одна, тут уж и захочешь, а не ошибешься! Все очень просто… Ох, милая моя, видели бы вы, сколько там работы: комната полна зеркал. А мыть их — одно мучение. Трешь, трешь, а следы все равно остаются…