— На следующей неделе мне будет 17.

 — Тебе нужны деньги?

 Он поднимает взгляд вверх. Да.

 Я распознаю отчаяние, когда вижу это.

 Я говорю:

 — Тебе нужны деньги. — принимая поспешное решение, я добавляю: — Ты просто выходишь из дела. Скажешь Фрэнку или Хамиду, что ты больше не работаешь. Скажешь им, что теперь работаешь на Твитча, и они отстанут от тебя.

 Глаза Майкла комично расширяются, очевидно, в шоке от того, что я знаю имена двух крупных дилеров Сиднея. Он заикается:

 — П-по-почему? Вы даже не знаете меня. Почему вы предоставляете мне работу?

 Не моргнув глазом, я отвечаю:

 — Потому что Лекси права. Ты слишком чертовски умен, чтобы торговать наркотиками на улицах Сиднея. Будешь работать на меня, и мы найдем для тебя что-нибудь получше. Вначале ты не будешь делать что-то серьезное, но главное, с чего-то начать.

 Он рассматривает сначала татуировки на моей шее, потом на руке. Его взгляд движется обратно к моему лицу, и я чувствую, что он разглядывает маленькую цифру "13" на моей щеке.

 Он сдался. И быстро. Я ожидал, что он будет бороться.

 Я решительно спрашиваю:

 — Ты согласен или нет? Так как если ты не согласен, я могу тебе сказать, что ты никогда не получишь другого подобного предложения. Я забочусь о своих сотрудниках, Майкл, и поэтому они от меня не уходят.

 Майкл с секунду выглядит неуверенным. Он спрашивает:

 — Что это вам даст?

 Я сдерживаю улыбку.

 Умный ребенок. Я знал, что он мне понравится.

 — Молодого сотрудника, которому нравится учиться. Кого-то со свежим, неиспорченным умом, чтобы я мог научить тебя отучиваться от дерьма, которому тебя уже научили. Сотрудник, который проложит себе путь наверх. Сотрудник, который однажды, смог бы занять мое место.

 Глаза Майкла одновременно становятся полными надежд, и задумчивыми, и я понимаю, что убедил его.

 Он кивает, и я улыбаюсь:

 — Хорошо, — я вручаю ему визитку, и объясняю: — Вот твое новое место работы. Ты каждый день будешь приходить после школы, и работать со мной до 8 вечера. Я сам буду довозить тебя до дома, так что тебе не следует об этом беспокоиться. Если в конце года ты решишь, что работать со мной — это то самое, как ты видишь свое будущее, ты можешь закончить школу, и я оплачу твое образование в TAFE или в университете. Ну как?

 Его лицо выражает недоверие, и он медленно кивает. Осмотрев его одежду, я говорю ему:

 — И, Майкл, оденься прилично.

 Его лицо вытягивается, и я хочу себя стукнуть. С моей стороны это было бесчувственным.

 Доставая из заднего кармана бумажник, я беру из него пять сто долларовых купюр, и кладу их в его руку:

 — Как я и сказал, оденься прилично. И подстригись. Ты выглядишь, как чертов хиппи.

 Опешил.

 Это единственное слово, которое подходит к выражению его лица.

 Он моргает, смотря на деньги, и крепко сжимая их. Быстро придя в себя, он говорит:

 — Спасибо... Твитч.

 Я быстро добавляю:

 — Зови меня мистер Т.

 Смотря на меня, он говорит:

 — Спасибо мистер Т. Я обещаю, что не разочарую вас.

 Я показываю ему маленькую частичку настоящего меня, угрожая:

 — Ты не разочаруешь меня, Майкл. С твоей стороны, это было бы очень глупым.

 Выглядя слегка напуганным, он тихо отвечает:

 — Да, сэр.

 Да, сэр.

 Мне нравится это. Это была хорошая идея.

 — И, если у тебя есть даже легкое подозрение, что ты можешь опоздать, даже на минуту….— я жду, чтобы удостовериться, что он меня слушает. Он быстро кивает, и я продолжаю:

 — ...Ты позвонишь мне, и ты позвонишь мисс Балентайн. Мне плевать, который час ночи или дня. Ты, позвонишь, черт побери. Понял?

 Он решительно кивает. Желая успокоить его, я кладу руку ему на голову, и взъерошиваю его неопрятные каштановые волосы:

 — Ну все, мальчик. Ты можешь идти. Увидимся в понедельник.

 С глазами, прикованными к деньгам в руке, он берет свой школьный рюкзак, и закрывая за собой дверь, выходит из кабинета,.

 Я глубоко вдыхаю, затем медленно выдыхаю, надеясь, что я принял правильно решение. Парень умный. У него острый язык, но он уважителен.

 — Что это было?

 Ах, Лекси.

 Теребя запонку, я отвечаю ей:

 — Ты была здесь, детка. Просто дал парню работу.

 Пересекая кабинет, она останавливается прямо передо мной. Лицом к лицу.

 И это вызывает у меня улыбку. Настоящую улыбку.

 Она такая маленькая. Её руки на бедрах, ее лицо искажено недовольной гримасой, она выглядит разозленной на меня. Я не понимаю, почему она злится на меня, но ее состояние меня слегка возбуждает.

 Мои глаза вспыхивают.

 Присев на край ее стола, и раздвигая колени, я приказываю:

 — Иди сюда, Лекси.

 Она наклоняется вперед, и шипит:

 — Нет! Я не буду выполнять «иди сюда, Лекси», только потому, что ты так сказал! Я все еще изо всех сил пытаюсь понять, если я не хочу, чтобы он продавал наркотики, почему ты дал работу семнадцатилетнему мальчику, чьим соцработником я являюсь уже два года!

 Подождите-ка.

 Я скрещиваю руки на груди, отклоняюсь чуть назад, и рассматриваю пол, сжимая губы.

 — Ты думаешь, я дал Майклу работу продавца наркотиков? — я смотрю на нее, нахмурившись. Ее глаза теряют злость:

 — Ну, я так думала. Пока ты не сказал вот это.

 Она поднимает руку, и зажимает переносицу:

 — Проклятье, теперь я просто запуталась.

 Восхитительно. Правда.

 — Детка, я дал мальчику работу. Легальную работу. Ему нужны для чего-то деньги, и он достаточно отчаялся, что начал работать на улице. Этого больше не будет. Он будет моей тенью, своего рода моим личным помощником. Ты сама сказала, что он умен. Ему нужно что-то получше, чем продажа наркотиков. И я обещаю, если он будет усердно работать, я буду заботиться о нем. Он пойдет учиться, и получит степень. Он будет обеспечен, работая со мной.

 Выражение ее лица смягчается, но глаза по-прежнему смотрят с подозрением. Закатывая глаза, она спрашивает с сарказмом:

 — Так что? Ты теперь собираешься дать работу всем моим детям?

 Я быстро спрашиваю ее на полном серьезе:

 — Это сделает тебя счастливой?

 Если да, то черт возьми, я сделаю это.

 Для нее. Я сделаю это.

 Не отвечая на этот вопрос, она качает головой, и ее лицо снова становится милым:

 — Извини. Я сделала поспешные выводы, и это правда, дерьмово. Я рада, что Майкл будет работать на тебя вместо продажи наркотиков. Это было мило. Так что, спасибо тебе, Твитч.

 Похлопывая по коленке, я говорю еще раз:

 — Иди сюда, Лекси.

 Смотря мне в глаза, она делает два шага вперед и оказывается между моих ног. Наклонившись, я трусь кончиком своего носа о ее нос, и шепчу:

 — Ты, правда, довольна этим, или просто так сказала?

 Ее глаза закрываются, теперь она трется своим кончиком носа об мой, и хрипло говорит:

 — Я правда, правда, правда довольна.

 Я издаю тихий рычащий звук.

 Эта маленькая женщина пробуждает во мне что-то неистовое, агрессивное.

 — Так ты благодарна мне?

 Она открывает глаза и кивает. Отстранившись от нее, я смотрю на нее полуприкрытыми глазами, и очень медленно спрашиваю:

 — Достаточно благодарна, чтобы пососать мой язык?

 Ее дыхание сбивается, а глаза вспыхивают самым ярким оттенком голубого. Я широко улыбаюсь.

 Ей нравится это.

 Наклонившись ближе, я наклоняю к ней свое лицо, пока наши носы не соприкасаются. Открыв рот, я облизываю ее нижнюю губу. Ее губы чуть-чуть приоткрываются, и проскальзываю языком в ее рот. И она вздыхает.

 Она, бл*дь, вздыхает.

 Как будто мой язык – долбаный подарок. Самый лучший подарок, который она когда-либо получала.

 Ее губы окружают мой язык, и она посасывает его очень, очень нежно. Мой уже мучительно-твердый член дергается в трусах. Я жажду ее. Я хочу потрогать ее, но это она показывает мне свою благодарность. Мои пальцы впиваются в стол, чтобы я мог удержать себя, и не поцеловать ее в ответ.