— Как может клинок одной женщины — даже этой женщины — быть важным для Лордов Уотердипа? — спросил один из них удивленно. — Почему они так часто нуждаются в ее помощи?

— Дружище, — ответил Херл, — ты лучше попытайся одолеть ее на мечах в следующий раз, а затем спроси у меня снова. Он небрежно метнул клинок через весь огромный зал в предназначенное для него отверстие — не больше кулака. Клинок улегся на место войдя по рукоять с громким звоном, и все его сослуживцы посмотрели на стражника с восхищением. Херл развел руками, без следа гордости на лице и добавил. — Вы все видели что она со мной сделала. Как бы хорош ты ни был, всегда найдется кто-то лучше.

Другой стражник поежился. — Не хотел бы я встретить того, кто лучше ее.

— Теперь к другим делам, — пробормотал глаз-тиран, повернув глазной отросток к укрытой в тенях расселине в стене пещеры. Что-то маленькое и блестящее послушно поднялось оттуда и плавно выплыло в полость гигантской пещеры: сверкающая сфера полированного хрусталя, размером с большую человеческую голову. Она искрилась и подмигивала подплывая к бехолдеру, затем неожиданно засветилась ярче, внутри ее пробудилось бледное зеленоватое сияние.

— Вот оно, — Ксазун всмотрелся в появившееся в глубине шара изображение. Лесистая местность, молодая худенькая человеческая женщина, плавно повернувшаяся в седле чтобы рассмеяться, свободно распущенные светлые волосы рассыпались по ее плечам. Ее радость и неслышные слова были направлены молодому мужчине, появившемуся в изображении, в его собственных глазах тоже танцевало веселье. Губы наблюдавшего бехолдера скривились в чем-то, что посторонний зритель мог бы счесть язвительной ухмылкой.

— Шандрил Шессаир в моей власти, хоть и не знает этого, — промурлыкал глаз-тиран. — Еще несколько добавочных чар и тогда… О, да, пламя магии будет использоваться ею по моей воле, против любого моего врага! Многие заплатят мне долги, очень, очень скоро.

Сталактит в другом месте пещеры зевнул и пробормотал. — Еще несколько заклинаний, и я буду править миром? Сколько же раз я слышал это прежде?

Черная летучая мышь слетела вниз с ближайшего сталактита, повернула голову и моргнула. — Эльминстер? — спросила она. — Это ведь ты? Тоже почувствовал отклонение? — Конечно я, и конечно да, — ответила скала. — Я чувствую любое изменение происходящее с девочкой. Занимался бы Халастер в своих владениях делом, а не просто предавался созерцанию, меня бы здесь не было, но…

— Наблюдать почти наверняка лучший выбор, — холодно заметил сталактит под когтями приземлившейся летучей мыши, и слегка дрогнул. — Ты всегда действовал слишком быстро, и менял Фаэрун слишком сильно, Эльминстер.

Летучая мышь взмыла в воздух и быстро перелетела к скале, которой был Старый Маг. — Халастер? — осторожно спросила она повернувшись. — Привет, Лаэрал, — ответил скалистый выступ на котором она приземлилась до этого. — Мы все согласны, что этому Ксазуну огонь магии достаться не должен? — Двое других согласно пробормотали — Да. — Тогда доверьтесь насчет него мне, я сделаю все так, что и бехолдер и Шандрил останутся в неведении, — продолжил Халастер. — Я держу свой дом в таком порядке который мне нравится… Хотя ты, Леди-маг Уотердипа, можешь баловаться здесь когда захочешь; твой подход более умелый, чем у большинства.

Осторожно переводившая взгляд с одного сталактита на другой, летучая мышь очень хорошо чувствовала напряженность в воздухе, между скрещенными взглядами смотревших в глубины души древних архимагов. Тишина опустилась и сгустилась меж ними. И тогда, потому что она была такой, какой была, Лаэрал посмела спросить: — А что Эльминстер? Приветствуется ли он под горой?

— Тем малым остатком рассудка что у меня есть я обязан ему, — ответил Халастер, — и я уважаю его мастерство — и его умение сочувствовать — больше чем любого другого живущего мага. Но то, что он сделал со мной… Что он вынужден был сделать со мной… У меня нет к нему любви.

Два темных, похожих на ястребиные, глаза появились на скале, и Хозяин Подземья тихо добавил, — это мой дом, и я вправе захлопнуть его двери перед теми, кого не желаю видеть.

Сталактит которым был Эльминстер ответил так же мягко, — я не могу спорить с этим. Знай, что мои двери для тебя открыты всегда.

— Я ценю это, — сдержанно сказал темноглазый сталактит, исчезая.

Он не ходил этой дорогой годами, и почти забыл места и выбоины, на которых можно споткнуться, попав в которые можно переломать себе ноги. Побитый старый ящик все еще лежал на положенном месте. Дурнан достал оттуда несколько бутылочек с зельями, и засунул их за пояс, постучав по металлическим сосудам, чтобы убедится что они все еще полные. Затем он достал клочок тонкой черной ткани, лежавшей под ними, и обернул ее так, чтобы она закрывала глаза.

Тут же отступила окружавшая его темнота, он мог видеть во мраке так же ясно как любой обитатель Подземного Мира. После недолгих раздумий он откинул внутреннюю крышку ящика и обернул вокруг горла вторую ночную маску. Может понадобиться.

Трактирщик подумал было, что еще стоит взять с собой, и со вздохом отогнал от внутреннего взора картину самого себя, сгибающегося под весом, битком набитого всякими полезными вещами, мешка, больше него размером. Давно прошло то время, когда он кидался в бой только с мечом в руке и огнем в глазах. Еще дальше в прошлое ушло время, когда он чувствовал себя неуязвимым.

Дурнан глубоко вздохнул, размял плечи чтобы снять напряжение, опустил руку к рукояти меча, проверяя удобно ли он лежит в ножнах, и отправился вниз по узкому коридору. Две потайных двери открылись под его рукой, и он осторожно закрыл их за собой. За второй была комната, которую он знал хорошо.

Стоя у входа в нее, Дурнан огляделся, удостоверяясь что ничего не изменилось с тех пор, как он видел ее в последний раз, затем осторожно обогнул ловушку с падающей плитой и пересек комнату. Она была густо покрыта пылью, паутиной, и рассыпающимися скелетами нескольких неудачников, все еще валялись в обрывках паутины давно убитого паука. Отбрасывая останки в сторону клинком, Дурнан медленно направился в гигантский подземный лабиринт, видевший бесчисленное множество смертей.

Подземье было владениями сумасшедшего мага Халастера, и могилой тысяч страшных чудовищ и глупых смертных. Когда-то оно было игровой площадкой для Дурнана, место, позволявшее почувствовать себя живым после долгого дня за стойкой бара, и выслушивания похвальбы молодых аристократов и искателей приключений, о том, что они совершат в лишенной света глубине. И слишком часто после этого он натыкался потом на их трупы, жертвы ловушек, которых они должны были почувствовать и хищников, к встрече с которыми они должны были быть готовы.

Кстати… Он обнажил клинок и ударил вверх перед собой, наклоняясь в открытый дверной проем. Меч вошел в что-то твердое но поддающееся, и Дурнан отскочил, уклоняясь от падающего тела. Поджидавший его над дверью с грохотом упал на плиты. Кобольд, державший в содрогавшихся руках странную проволоку.

Дурнан уколол его мечом в горло, для уверенности, и резко толкнул тяжелую каменную дверь, которая с силой ударилась о стену. За ней послышались какие-то хлюпающие звуки и неразборчивый вскрик, и что-то упало на пол. Что-то кобольдоподобное.

Третий из трусливых вопящих маленьких зверюг обнаружился в дальнем конце комнаты, и Дурнан вскинул меч отбивая брошенный им дротик. Вообще-то его браслеты защищали его от метательного оружия, но только не зачарованного, и будет поздновато обнаружить что данный конкретный дротик был магическим, когда он уже окажется у него в горле.

Бросок получился плохой, мягким шагом в сторону он ушел с траектории полета. Не успел дротик удариться о камень где-то позади, как старый воин пришел в движение.

Бросившись вперед, Дурнан схватился за дверной проем и резко развернулся направо. Как он и думал, его поджидали выстроившись в линию три кобольда, подняв шипованные дубины и клинки. Трактирщик успел заметить удивление на их лицах, прежде чем его меч нашел ближайшего. Он продолжил рывок, отбросив умирающего на его соратников, и заставляя их покатиться по полу. Он безжалостно бил и колол, зная, как могут быть опасны кобольды, и прикончив последнего развернулся к тому, кто метнул дротик.