Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— То, о чем вы мне рассказываете, — ваше внутреннее дело. У меня нет желания в это вмешиваться. Решайте все сами с Бертом Макгроу.

— Вам, разумеется, виднее, — ответил Нат, — но разве иногда не бывает так, что, чтобы уложиться в срок, перестают обращать внимание на точное соблюдение противопожарных норм или вообще обходят их? — Он старался быть как можно тактичнее. Но все усилия пропали впустую.

— Нет.

— Никогда?

— Я же сказал.

К чертям тогда тактичность!

— Все это чушь, — сказал Нат, — и вы это прекрасно знаете. Большинство инспекторов пожарной профилактики — порядочные люди, как и большинство полицейских, строительных инспекторов и поставщиков, и большинство ошибок, которые случаются, они делают с наилучшими намерениями. — Он помолчал. — Но таковы не все, и вам это прекрасно известно.

Тим Браун ответил:

— Двери прямо за вами. Я не знаю, на что вы намекаете, но не намерен дальше вас слушать. Вон!

Нат не обратил внимания и продолжил:

— Предположим, — сказал он, — предположим, что просто…

— Я сказал — вон!

— А я считаю, что вы не имеете права, — ответил Нат. — И еще представьте скандал, который произойдет, если вы меня выставите, а в Башне и в самом деле что-нибудь случится. — И после паузы добавил: — Могут подумать, что у заместителя начальника пожарной охраны Брауна рыльце в пушку, а? Или вам и это не страшно?

Тим Браун уже поднимался с кресла, но тут вдруг снова сел. Ночной кошмар каждого государственного служащего — возможность обвинения в коррупции, что истинного, что ложного. Поэтому Тим Браун заколебался.

— Я никого не обвиняю, — продолжал Нат. — Но я еще раз хочу сказать, что кто-то, видимо, провел изменения в электрической сети здания, и эти изменения, возможно, снижают запроектированный уровень безопасности. И что, если подобные отступления были допущены и в отношении противопожарного оборудования, чтобы не задерживать запланированное открытие, то, если, не дай бог, что-нибудь случится, — мы все сгорим и никто не поможет. — Он откинулся на спинку кресла. — Возможно, я гоняюсь за призраками. Надеюсь, что так. Теперь можете сказать, что я сумасшедший, и я принесу вам извинения за потерянное время.

Браун все еще молчал, усиленно размышляя. Наконец произнес:

— Чего вы хотите от меня?

— Это ваше дело, но…

— Так не пойдет. Вы приходите сюда, кричите: «Пожар!», а потом умываете руки и отходите в сторону. Вы…

— Если вы перестанете выпендриваться,— ответил Нат, — мы сможем поговорить по существу, но не раньше. — Он встал. — Теперь это ваша забота. — Он направился к дверям.

— Подождите, — задержал его Браун. — Садитесь. — На его лице проступила усталость. Он глубоко вздохнул, пытаясь вернуть самообладание, потом неторопливо сказал: — У меня больная жена, язва… И еще мне не хватает пожарных, и это в городе, где полно людей, плюющих на безопасность, которую мы им пытаемся обеспечить… Они думают, что пожарные устройства — это игрушки.— Он открыл ящик стола, достал пачку сигарет, вытащил сигарету, размял ее, разорвал пополам и со злостью выбросил в мусорную корзину. Потом кинул пачку обратно в ящик и сердито захлопнул его. — Сегодня две недели как я не курю, — объяснил он. Заставил себя успокоиться и добавил: — Попытаемся поговорить спокойно. Чего конкретно вы хотите?

«Это уже лучше», — подумал Нат и начал отсчитывать пункты на пальцах.

— Во-первых, здесь куча копий чертежей с изменения ми первоначальных решений, на них моя подпись, но я их не подписывал. Можно предположить, что кому-то эти изменения были выгодны. Джо Льюис как раз пытается выяснить, насколько они серьезны.

— Откуда вы знаете, что они были проведены?

— Нужно предполагать, что были. Ведь вы, пожарные, так делаете? Предполагаете наихудший вариант и пытаетесь с ним бороться. Не все ведь промасленные тряпки самовозгораются, но вы утверждаете, что все они пожароопасны.

Это было правдой, и Тим Браун, который уже немного успокоился, согласно кивнул.

— Это не мое дело, — заявил Нат, — я только строю догадки, но могу себе представить уйму людей, которые могли что-то пропустить, потому что знали, что в здании никто жить не будет, и еще потому, что знали: сегодняшняя церемония запланирована давным-давно и ее не отменить. — Он помолчал. — Есть ли давление в гидрантах, на месте ли пожарные рукава, в порядке ли противопожарные двери и не загромождены ли они, работают ли системы пожаротушения и вспомогательные генераторы… Не знаю, что здесь по вашей части, а что по части строительного надзора; я думаю, вы работаете заодно.

— Да уж, — Браун устало улыбнулся, — по крайней мере пытаемся. И с полицией тоже.

— Это следующий вопрос, — продолжал Нат. — Площадь забита полицейскими. Наверное, потому, что кто-то боится неприятностей.

«И признайся, — сказал он самому себе, — что у тебя тоже нервы сдают». Он думал о мигающей сигнализации лифтов, о тихом гуле движущихся тросов, о том, что кто-то свободно разгуливает по пустому зданию.

— В нынешние времена, — ответил Браун, — когда психи бросают бомбы, ни с того ни с сего стреляют в толпу, всегда есть чего бояться. — Он вздохнул. — Ладно, посмотрим, что можно выяснить. И постараюсь, чтобы Башня охранялась максимально надежно.

Эти слова воскресили мысль, о которой Нат уже забыл.

— Такое огромное сооружение, — задумчиво сказал он, — несмотря на все защитные системы, заложенные в проекте, несмотря на всю нашу заботу, несмотря на попытки предвидеть все и учесть любые возможные опасности, в сущности, весьма уязвимо.

Браун открыл ящик стола, голодным взглядом уставился на пачку сигарет и сердито захлопнул ящик снова.

— Да, — ответил он, — такое огромное сооружение весьма уязвимо. И чем здание больше, тем оно ранимее. Но вы об этом просто никогда не думаете.

— Теперь уже думаем, — сказал Нат.

Назад, к Колдуэллу он шел, как всегда, пешком. Бена Колдуэлла уже не было, он уехал в Башню на торжество.

Нат прошел в свой кабинет, сел и уставился в чертежи, приколотые к стене.

Он так же убеждал себя, что видит призраков, когда с рюкзаком на спине взбирался один в горы и на высоте четырех тысяч метров наткнулся на следы самого большого медведя, которого когда-либо видел, на следы с ясными отпечатками длинных кривых когтей. Это могли быть следы только гризли.

Считается, что гризли уже вымерли или почти вымерли. Это «почти» не сулило ничего хорошего. И одного гризли — более чем достаточно. Один гризли — это всего на одного гризли больше, чем нужно человеку.

Гималайский — совсем другое дело; человек его не трогает, и он сам, если это не медведица с медвежатами, не обращает на человека внимания. Но гигантский горный медведь не знает других правил игры, кроме своих собственных: гризли берет все, что захочет, и страшен в гневе.

Он способен обогнать лошадь и одним ударом лапы прикончить пятилетнего быка. Разыскивая добычу — сусликов или кроликов, — может одним движением лапы перевернуть камень, непосильный даже для двоих мужчин.

Когда люди ловят гризли или его родственника большого аляскинского бурого медведя, то никогда, никогда не стреляют, разве что в воздух, иначе, так уверяют те, кто это испытал, будь ружье хоть максимального калибра, гризли все равно до вас доберется, а это — конец. Вот у Ната ружья и не было.

Все это пришло ему в голову, когда на горном склоне высоко над границей леса, под завывание ветра он увидел те следы. До самого вечера тогда он не мог избавиться желания оборачиваться во все стороны одновременно. Ночь, проведенная без сна в спальном мешке, была еще хуже: каждый ночной звук, каждое завывание ветра среди камней раздавалось, как колокол тревоги, и сон, несмотря на усталость от тяжелого дня, никак не приходил.

Когда он проснулся на рассвете и вылез из спального мешка на ледяной горный воздух, то в первый момент подумал о гризли и сразу же увидел невдалеке от места, где спал, его свежие следы. Огромный зверь, наверное, приходил посмотреть, что это за странное существо появилось в его владениях. Несмотря на гигантские размеры, он был тих, как ночная тень; любопытный и бесстрашный, он, видимо, потом просто утратил интерес к Нату.

123
{"b":"242113","o":1}