— Очень хорошо, — сказал Джейсон. — Продолжайте сотрудничать, и доживете до возвращения в Штаты. Глупая выходка — и я передам вас матери девочки, которая знает большую пещеру, полную пауков.

— Не волнуйтесь, — голос возвращался к Сент Джону вместе с надеждой. Я сделаю все.

— Хорошо. И можете начать с рассказа, что здесь делал Лохнер. Он ваш босс?

— Он наш партнер, — Сент Джон достаточно пришел в себя, чтобы возмутиться предположением, что он не полностью распоряжается собой. Лохнер наблюдатель за проектом от группы бизнесменов.

— Как вы сговорились?

— У него было некоторое научное образование, и он знал о моих работах. Он связался со мной и обрисовал, что хочет: вирусное оружие. Я уже работал с такими вещами, а он обещал деньги, помощь и людей, нужных для усовершенствования. Я согласился. Что было ещё делать? Один шанс за всю жизнь. Создать вирус, который буквально изменяет человеческое тело из животного в растение.

Сент Джон продолжал лепетать о науке и Лохнере, но Джейсон не слушал. Он запомнил информацию о Лохнере и был уверен, что убить того доставит ему наслаждение.

— А что сделали с подопытными кроликами? — прервал Джейсон Сент Джона, и вирусолог чуть протрезвел.

— Когда объект умирал, его бросали в кислоту и растворяли без следа, а жидкость выкачивали в цистерны в задней части здания, — Сент Джон сообразил, что говорит, на лице проступил страх.

Но Джейсон равнодушно спросил:

— И детей?

— Да. Всех, кроме девочки, которую вы принесли, — Сент Джон затрепетал и взмолился. — Слушайте, мне сожалею о детях, но я...

— Заткнитесь, черт возьми. Меня не волнуют оправдания. Только отвечайте на вопросы, — отрезал Джейсон ледяным голосом и холодным взглядом. — Вы прекратили операции здесь?

— Почти, — ответил Сент Джон уже не так самоуверенно. Лохнер должен был приехать на следующей неделе, мы собирались продемонстрировать вирус на внешнем карауле. Когда через несколько дней они умрут, мы разрушим лабораторию. Лохнер обвинит в этом партизан и начнет операции ещё где-нибудь, скрывая до поры до времени наше открытие.

Терлей вернулся, молча поставил в лаборатории несколько цилиндров вроде того, что он дал Бруни, и сказал:

— Все готово. У нас пятнадцать минут, чтобы убраться.

Они стали выбираться, остановившись в холле подобрать Люсию, не сдвинувшуюся с места. Терлей взял оружие Луиса, чтобы девочке было удобнее, остальные повесили лазеры на плечо, не желая заранее тревожить охрану.

Возле двери к пандусу Джейсон остановил группу и сказал Сент Джону:

— Ведите себя, будто мы старые приятели, и идите с нами до ворот. Когда те откроются, падайте на землю ничком, если я не скажу другого. Понятно?

Сент Джон кивнул, и они пошли. Джейсону не нравилось убийство ещё двенадцати человек, но Сент Джон, его вирус, образцы и записи были слишком дороги, чтобы рисковать. Как и во всех оправданиях, в этом было зерно истины.

Дверь открылась вверх, Джейсон увидел неровный строй охраны, изображающей почетный караул, и чуть не улыбнулся. Они скверно выглядели, когда выполнили приказ сержанта "на караул!". Он был так занят разглядыванием солдат, что не заметил, как Терлей вытащил что-то похожее на транзистор. Не видел, как Терлей нажал кнопку. Кнопку, которая с ревом разорвала гладкость операции.

Когда Терлей нажал кнопку, внешняя сторожка, в которой были четверо повстанцев, Анна и Бруни, взорвалась, швырнув всех на землю.

Джейсон успел выкрикнуть "Бруни", обматерить Сент Джона за предательство и проклинал себя, что не почувствовал этого, когда Терлей открыл огонь из автомата Луиса. Перекатившись вправо, Джейсон схватил лазер и начал стрелять, как только тот включился. Он убил двоих, остальные падали от выстрелов Коллинза, но вели они себя сконфуженно, мечась в панике, не зная, в кого стрелять.

Они были настолько неуверенны, что Джейсон понял: они не знали о взрывчатке в наружном бараке, пока та не взорвалась, и повернулся к Терлею. Но не увидел его. Мельком — ствол оружия Луиса, обрывок голоса Терлея:

— Может, теперь ты изменишь мнение насчет партнерства.

Джейсон услышал только это — и приклад ударил по лицу. Хруст в голове — и тьма обморока. Звук отозвался слабым эхом и затих. Мертвая тишина.

Тишина была непродолжительной, Джейсон очнулся от жужжания. Машинально он потянулся к раздражающему будильнику, но вместо пластика пальцы погрузились в мягкую массу. Он открыл глаза: эти клочья когда-то были лицом повстанца Луиса.

Джейсон быстро пришел в себя, когда понял, что жужжало у него в голове.

Луис лежал на спине справа от Джейсона. Лицо было отстрелено, грудь изрешечена по диагонали от желудка к правому плечу. Там же была и Люсия, её ноги лежали на Луисе, безжизненные зеленые глаза смотрели в темное небо. Зеленовато-розовая жидкость вытекала из множества ран на животе и груди, сотни мух ползали по телам, хоботками пробуя кровь и рваную плоть.

Перевернувшись, Джейсон увидел слева Коллинза с массой запекшейся крови вместо лица, но живого. Его грудь вздымалась, и Джейсон перевернул его, помогая отхаркнуть сгустки крови. Временно Коллинз победил смерть.

Джейсон оглядел тюремный двор, подсчитывая потери. Перед ним была туша Сент Джона, разорванная, как спелый банан, пулями Терлея, двенадцать часовых разбросаны, будто великан поднял их, встряхнул, как кости, и бросил обратно.

Он посмотрел на горящий барак, но не почувствовал боли потери Бруни. Что-то оборвалось в нем, когда барак взорвалась, но он ничего не чувствовал. По всем стихам и правилам, он должен страдать. Но он был бесчувственен. Может, он никогда её не любил. Или был слишком шокирован, чтобы что-либо чувствовать.

Во дворе было неправдоподобно тихо; Джейсон закрыл глаза и представил себя на пикнике среди пышной природы. Шипение и потрескивание пожара костер, крики птиц — кошачий концерт ворон, усевшихся вокруг. Это могло быть что угодно. Только не двор лаборатории в джунглях. Коллинз застонал и закашлял, вырывая Джейсона из мечтаний.

Он встал на колени, и Коллинз выдохнул:

— Джейсон, убирайся отсюда. Лаборатория взлетит на воздух в любую минуту.

— Если я подниму тебя, ты сможешь дойти до дороги?

Коллинз закусил губу, сплюнув кровь, но кивнул. Обхватив Коллинза, Джейсон поднял его и впервые заметил, что у того оторвана не только правая сторона лица, пули изрешетили его грудь и правое плечо и оставили зияющие дыры в спине. От напряжения раны открылись и пузырились кровью.

Но Джейсон довел его до дороги, где осторожно положил на бок, и побежал к бараку, пока Коллинза сотрясал новый приступ кашля.

Бесполезно.

Насколько он видел, Анну, четырех местных и Бруни разорвало взрывом, а то, что осталось, поджарил огонь. Он даже не мог попрощаться. Хоть мельком увидеть Бруни. Теперь он чувствовал боль потери и страдал больше, чем от рака. Чем от ножа О'Брайена. Больше, чем когда-либо.

— Джейсон, — голос Коллинза был слаб, но слышим, и Джейсон смахнул слезы, возвращаясь и присаживаясь рядом.

— Это Терлей, Джейсон. Он...всех.

— Я знаю.

— Должно быть, он дал Бруни радиоуправляемую мину, и в этом аду после убийства охраны открыл огонь по нам.

Коллинз сплюнул кровь и глотнул воздух. Но продолжал говорить, будто словами удерживая смерть:

— Когда я увидел, что он убивает, я попытался выстрелить в него. Но он направил в меня шквал огня и...

Снова потекла кровь, Коллинз задыхался.

Джейсон сжал его плечо и посмотрел на здание, гадая, сколько осталось до взрыва.

— Пошли, — сказал он Коллинзу. — Я помогу тебе встать. Мы должны уйти до взрыва.

— Нет, — скривился Коллинз. — Я не смогу.

— Прекрати изображать раненого Честера Мориса, сражающегося с дивизией японцев одной винтовкой, пока Ричард Арлен убегает.

Коллинз выдавил улыбку и смешок. Остальное потонуло в кашле. Когда приступ отпустил, он глотнул воздух и сказал, задыхаясь: