— Вот же попали, — проворчал книгун, — и надолго это? А то ведь торговле нашей сплошной ущерб. Мы и так нищие, всем должны..

Иван усмехнулся, понимая, что подслушивать тут, конечно, могут. И хитроумно фиксировать. Поэтому и ответил в том же тоне:

— Да, плачевная заминка. Но раз уж надо где-то ночь коротать, то какая разница, на постоялом дворе или тут.

— И часто такие рекламные акции бывают?

— Время от времени. Будем ждать терпеливо и благодарить судьбу за редкое зрелище. Кто бы нас, убогих, сюда просто так пустил?

Кроме как ждать удобного момента, ничего не оставалось. Конечно, подать весточку своим можно было — Джулик был натренирован во многих походах и, получив особо сказанную команду ожидать, ждал три часа. А если не вернется хозяин за это время и не свистнет условно издали, псу полагалось спешить домой, прячась от врагов. Ну а если начнется подозрительная движуха, будь то выдвижение чужого отряда или сигнальный дым — так бежать к своим немедля. Да и просто по приказу молнией умчался бы. Но прибежавшая без хозяина книгоискака автоматически приравнивалась к сигналу наивысшей опасности. Быть может, еще и обойдется без этого, большинство для дальнейших подвигов останется живо… Тем более — пойдут ли их из этого Голубого Замка выручать? И сколько пойдет?

Бал по нонешним меркам был грандиозен, иначе говоря — те, кто его замысливал, брали за основу грандиозный бал, который в утерянном прошлом и разворачивался. Наверняка, кто-то его из уцелевших (простой люд бы сказал — недобитых) историков, живущий нынче под псевдонимом, и консультировал, словечки умные говорил, блюда за это с хозяйской обильной кухни получая.

Кроме того, ходили по миру слухи о том, что потаенным консультантом выступал некий благостный старичок-историк (аж профессор), который и успел до Катастрофы сваять аж дюжину книг о том, как ранее кушали и кружились на паркетах самые высокородные господа-товарищи с вензелями и эполетами.

Мало кого бы сие интересовало — мало ли кто и как, по каким рецептурам в новой жизни зажигает, но с тем старичком-профессором было связано иное, более глубоко-важное, для непростого времени актуальное. Сей персонаж создал картину мира — а точнее, сформулировал принцип, что как организм в своем внутриутробном развитии проходит в сокращении весь путь эволюции, так и общество в целом идет сейчас по историческому пути. Только в обратную сторону. Ну не то чтобы в сторону совершенствования, но к отдельным гадам уже близко.

Используя сей кусок знаний, вроде бы можно было предсказать не только Прошлое, но и Грядущее, и поэтому старичок-архивичок был объявлен стратегическим запасом (кого — то тоже секрет), и посему все труды его, в том числе и консультируемые балы, вызывали у новой общественности неподдельный интерес — вот бы чего важное узреть? И Иван с книгуном решили действо зрить внимательно.

Поначалу из парадной двери, почему-то располагавшейся в левом крайнем углу, повалила толпа причудливо обряженного народа. Но, чтобы все прониклись глобальностью происходящего, стоящий примерно на середине зала стражник-великан громогласно объявлял историческую канву происходящего.

— Вы лицезреете Большое Дворцовое Шествие! Ваши аплодисменты, комрады!

Вышедшая толпа зашевелилась и выстроилась в колонну по двое. Превалировали мужчины, но порой виднелись и молодые женщины, стилизованные, по всей видимости, под былых великосветских дам. Как говорится, красота и родовитость. А вот мужики — те олицетворяли собранную Бывалым Комиссаром всяческую элиту. Как говаривали в старину, «на сем балу стеклась вся родовая, военная и бюрократическая аристократия Империи Советов». Впрочем, жаждущие аутентичности могли удовольствоваться криками объявителя-стражника.

— Вы имеете счастье видеть не что иное, как Большой бал в Николаевском зале Зимнего дворца! Большой бал Николаевской залы! Взирайте на гостей!

Впереди, как и положено, шествовал Бывалый Комиссар с высокой девушкой, напоминающей для малочисленных знатоков, модельную блондинку. У следующих пар одежда была победней и девушки пониже. Этот факт был вскоре объяснен глашатаем.

— Все почетные гости выстроены строго по ранжиру! Есчто раз повторяю для эстетов — идут все в шествии согласно «Табелю о рангах». Опосля — изысканные танцы-шманцы! И знатная обжорка для всех, кто с талонами!

Среди прочих легендарных преданий о почти Золотом веке должны быть и очевидные воспоминания о тех самых январско-февральских балах. Как там хорошо и весело! Ведь именно тогда еще у императриц были фрейлины, и одна из них во времена Первого Николая заявила, что, «набесновавшись вдоволь в мясоед и на Масляной, императрица ездила на экзамены Екатерининского института… и слушала со вниманием». Тут тоже все слушали со вниманием, ибо сболтнешь не то — и нету.

Потом в центр зала внесли большой барабан, с одной стороны — розового цвета, а с другой — цвет хаки. По всей видимости, барабанщик мог исполнить одну из двух главных мелодий — войны или мира. Или наоборот. Впрочем, и танцы тоже были двух тех же разновидностей — причем во время так называемых мирных танцев запрещалось сильно (так себе — не в счет) драться и отрезать как бы мешающие при движениях части чужого организма. Во время же военных танцев приветствовался патриотизм и побитие внешних и внутренних ворогов. Или тех, кто может быть похож на них. Или тех, кто чего не там плюнул.

После первых трех танцев-шманцев глашатай сделал крепкую объяву:

— А теперяча гости обычные, непочетные, скидываются в общак бальский! Во славу щедрого хозяина, Бывалого Комиссара!

Диспозиционированные по стенам обычные гости тоскливо зашелестели припрятанными в интимные хранилища закромами, на ощупь выискивая самое менее ценное и затем бережно неся оное к большому котлу, возле коего стояли три хлопца с бандитскими видами, но при хладном оружии.

С древних времен балы стоили денег, и поэтому на их проведение кому-нибудь да приходилось скидываться. Так, в свежих преданиях говорится о том, что даже придворные балы имели совершенно конкретную денежную составляющую. Денежная калькуляция бала включала довольно обширный перечень, начиная со стоимости тысяч свечей и кончая оборудованием буфетов и устройством ужина для участников бала. Однако, по авторитетному свидетельству родственника одного из владык, стоимость придворных балов, при всей их пышности и роскоши, была сравнительно незначительной. Это объяснялось тем, что «для их устройства не требовалось делать специальных покупок и не надо было нанимать в помощь особой прислуги. Вино доставлялось Главным управлением уделов, цветы — многочисленными оранжереями Дворцового ведомства, оркестр музыки содержался постоянно Министерством Двора. То, что более всего поражало приезжавших иностранцев, которые получали приглашение на придворные балы, это скорее окружавшая их пышность, нежели значительность произведенных расходов».

После первого пожертвования неизбежно наступило главное и наиглавнейшее — непочетным гостям пришлось проститься даже с самыми привлекательными и добротными частями своего гардероба. Иван лишился шейного платка и куртки, а книгун — заморского жилета с оленями. Неторопливых гостей не то чтобы подгоняли дубинами, но явно и целенаправленно поглаживали взглядами.

Хорошо хоть, что это было не заурядное ограбление феодала-гопстопщика, отстегивающего более высокому пахану, а настоящее жертвоприношение имущества, которому стал нужен более запасливый и интеллектуальный хозяин.

— Как бы тут не дошло до людского жертвоприношения, — опасливо заметил книгун, — с нами в главной роли.

— Да хоть и не в главной. Всё равно не хочется.

Но всё оказалось проще. Когда невольных гостей призвали наконец к одному из царских советников, являвшемуся гордым носителем реликвии времен первоначального накопления — костюма адидасового синего с полосочками по бокам, то сей сановник переспросил:

— Купцы, говорите?

— Да, на Пахру идем, договор заключать о поставках рыбы по бартеру.