Через два месяца, отправившись на неделю в отпуск в Лондон, Анна не спеша шла по Египетской улице Хайгейтского кладбища.

Сзади раздался тихий оклик:

— Анна, подождите.

К ней неторопливо приближался высокий седой мужчина, одетый по моде позапрошлого века.

— Мы знакомы?

— Заочно. Я — Лорд Рутвен, владелец одноименного салона и автор того письма.

— Очень приятно. Так я теперь тоже вампир? И мы с вами неслучайно встретились здесь — Highgate Vampire? Это тоже ваши дела?

— Должен вас дважды разочаровать. Во-первых, я — не вампир, хотя и маскируюсь под него. Просто не отсюда. Во-вторых, не надо верить досужим сплетням. Кстати, похороненный здесь Карл Маркс — тоже не вампир и поэтому не шляется по ночам в виде призрака коммунизма. Может быть, вы окажете мне любезность посетить мое скромное старинное трехэтажное жилище и продолжить беседу там, за достойной трапезой?

Блюда действительно оказались замечательными, но еще более порадовали друзья достопочтимого лорда, повидавшие времена, наполненные войнами, мятежами, открытиями и путешествиями в неведомое.

— Как же вас до сих пор не разоблачили?

— А зачем кому-то меня разоблачать?

— Но вы же не человек!

— Зато я знаю подлинную историю человечества. Представляете, что мог рассказать Кощей Бессмертный!

— В нашем веке вампирам и им подобным не место!

— Почему? Это люди порабощали людей, а не мы. Потоп придумали люди. Я помню тех, кто в те дни крушил плотины и поджигал чужие корабли. Я помню, как рождались сказки о чудовищах. Сначала их сочиняли поэты за золото, а потом пресс-службы корпораций… Именно вампиры создали классическую литературу — мы из века в век покупали лучшее, чтобы перечитывать. Ведь у нас безупречный, отточенный долгой тренировкой вкус к прекрасному.

— В таком случае вы могли бы писать книги по истории.

— Жаждущих вечной юности во все времена было больше, чем жаждущих подлинного знания. Вдобавок, история это то, что запоминают люди. Если наука может быть неотличима от магии, то почему магия не может быть неотличима от науки? Давайте встретимся через двести лет и посмотрим, кто был прав. Согласны?

— Звучит увлекательно!..

— Добро пожаловать в общество ценителей настоящей Истории! В тесный круг тех, кто знает, как веками всё происходило на самом деле.

Обернемся в глубь времен

«В древности историков не существовало. Были сказители великие и не очень и прочие проходимцы. Потом возникли архивариусы, которые выборочно фиксировали и отчасти складывали куски былого. Историки стали плодиться по мере совершенствования оружия, дабы воспевать победы и победителей. А «черные историки» возникли как разновидность для глумления над побежденными, у которых не хватало средств, чтобы историю исправить. По мере развития способов обогащения история принимала более совершенные формы, без нее не мог обходиться ни один уважающий себя деятель. В Смутные времена, связанные со сменой государственной власти и нарастанием частной инициативы, наиболее востребованными оказались «историки-авторитеты», которые со знанием дела и оперативно мастерили нужные исторические элементы.

Следующими на свете появились «историки-решалы». Они за вознаграждение решали, как будет выглядеть событие или персонаж, не брезгуя при этом не вполне историческими, но конкретно административно-современным ресурсом.

Потом наступила эра «народных историков», вышедших из простых масс и с интересом вопрошающих друг друга за обедом или ужином: «А ты бы со мной в крестовый поход пошел? А на остров Святой Елены?» Позже настала пора размножения «неостепененных историков», которые всё же были загнаны в клетки, получившие сокращенное название — НИИ.

По мере того как расходы на так называемые исторические исследования стали превышать расходы на освоение космического пространства, в народе и элите стало спонтанно возникать мнение, что так называемая история слишком дорого обходится человеческому обществу. Но аппетиты историков не уменьшались. Они уверяли, что в каждой большой организации должен быть свой историк, поскольку без знания ошибок прошлого невозможно построить Светлое Будущее. По мере сокращения людских резервов доля историков в составе административно-иждивенческого персонала стала превалирующей. Попытки обуздать их исторические замашки цивилизованным путем не удались. Ситуация продолжала накаляться. Кончилось это многочисленными безжалостными погромами. Верхи не могли, а низы не желали терпеть гнет историков. Семьи историков вырезались под корень. Многие из них тщетно пытались укрыться под маской психологов или социальных работников. Немногочисленные уцелевшие историки наряду с маркетологами и философами были отданы под трибунал и осуждены. Но, несмотря на предпринятые человечеством бесчисленные усилия, отдельным историкам удалось выжить и они составили секту, до сих пор пытающуюся навязать людям…»

— Этот бесценный исторический манускрипт, отрывок из которого я вам сейчас зачитал, был найден…

Теперь повернемся к ближним

— Коллега Верониус, — перебил докладчика один из участников обсуждения, — быть может, вам следует выбрать для выступления на конференции какую-нибудь иную тему? Описываемый в данном эпизоде период слишком мрачен и по техническим причинам закрыт для коррекции, а наши спонсоры при утверждении грантов отдают предпочтение более оптимистическим моментам, которые могут иметь практическое применение. Какая уж тут практика? Или вы так не считаете?

— Неужели вы хотите сказать, что уникальность тематики не имеет никакого значения?

— Если она не известна грантодателю, то да. Знаете, как рассматривают на телевидении сценарные заявки? Требуют в первую очередь представить успешный аналог. Уникальные программы — слишком большой риск. Вы же помните, чем закончилась попытка создания фильмов под эгидой Креативного бюро по искажению истории?..

— Прежде чем исказить историю, надо ее знать, — вздохнул Верониус.

— Ну да, мы даже намеревались, как вы помните, открыть при нашей академии платные курсы по конструированию исторически выверенных миров. Жаль, не пошло.

Несколько фильмов всё же успели снять и показать фокусгруппам, корректируя историю по результатам показов. Коррекция проводилась прямо на съемочной площадке, без подготовки и мер безопасности. Когда римским императором невзначай стал прораб-армянин, отвечавший вообще-то за установку осветительных приборов, проект закрыли.

Кто за Прогресс, поднимите руку

— Коллега, — вмешался другой собрат Верониуса во науке, — а быть может, вам поднять тему важности юбилеев? Это всегда актуально.

Как говорили серьезные ученые в кулуарах, главное в истории — это не проморгать нужный юбилей. Впрочем, они все нужные. Поскольку настоящая история именно из юбилеев и состоит. Чем дальше, тем более укрепляешься во мнении, что специально обученные сотрудники шныряли по Прошлому и создавали поводы. И не кровавые, а чистенькие и опрятные — построили крепость, побили ворогов. Изобрели, улучшили, внедрили. Иначе говоря, хорошее развернули, плохое завернули. Иногда, конечно, случались неприятности, и вороги люто надругивались не только над отдельными гражданами, но целыми князьями и даже их административным ресурсом. Но при этом зло всегда держалось в рамках исторических приличий. И поэтому не глумилось над народом более ста пятидесяти лет. И благодарные потомки с гордостью отмечали юбилеи запланированного прекращения негативных воздействий. И Прогресс отправлялся к следующей временной станции. А там — уже близок юбилей, банкет, награды и восхищенные взгляды восторженных симпатичных и молоденьких учениц. К следующему юбилею они станут брюзжащими учеными дамами. Ох, юбилей!

— Нет, к этому все привыкли. Нам нужна сенсация, и она будет. Почему история написана вами только с точки зрения человечества?