— Кто он такой? Лиценциат или профессор? Вряд ли дорос до профессора.
Моторист, вместо ответа, усмехнулся и начал вытирать руки. Вытирал он долго, с усилием, словно пытался открутить себе пальцы. Улыбка застыла на его губах.
— Что смеетесь? — сказал я. — Конечно, я сам не очень-то сведущ в науке. Может, он написал уйму книг. Не спорю.
— Вы что, первый раз у него?
— С ним не приходилось. А вообще я плавал с экспедициями.
— Значит, имеете понятие.
— Да.
— Не меньше, чем я, разбираетесь, — сказал моторист с непонятным укором, точно я расспрашиваю его о том, что мне самому великолепно должно быть известно.
Попробуй выжать из него что-нибудь! Продолжать этот никчемный разговор у меня не было никакой охоты, и я поднялся в рубку покурить.
Не знаю, сколько я просидел там, наедине со своими мыслями. Стемнело, когда явился Карлсон.
Он позвал меня в кубрик и развернул карту. Пятерня его задержалась у Хагена — километрах в пятидесяти от нас, к югу. Там мы примем на борт лаборанта. Оттуда наш маршрут протянется еще дальше к юго-востоку.
Подвинув мне карту, Карлсон скинул пиджак и велел подать стакан воды.
Он мог отлично сам налить себе воды, для этого нужно было встать и сделать шаг к баку, стоящему в углу. Или Карлсон считает, что шкипер будет и лакеем для него? Но я решил простить ему бестактность для первого раза.
Он сунул в рот пальцы, вынул челюсть и опустил ее в стакан. Лицо Карлсона обмякло, щеки провалились. Пробормотав что-то, он повернулся к стенке и скоро захрапел.
Там, где он провел своей пятерней, я должен теперь проложить курс, — мимо зубчатых берегов, вдоль узких проливов, среди множества островов и банок, где, бывало, профессор Бамберг ночь не спал, разбирая живность, захваченную тралом, и разглядывая в микроскоп крохотных рачков. На тех банках — на пути к Хагену — всегда кормится сельдь, и странно, что с нами не будет лаборанта в это время.
Однако я недолго раздумывал, что́ за человек лежит около меня в кубрике «Ориноко», выставив из-под одеяла ногу в синем носке. Способность ясно воспринимать окружающее не вернулась ко мне. Я не покидал Ялмарена, песчаной, исхлестанной приливами косы с могильным камнем.
Вышли мы в море на рассвете. Часов в девять мы были на тех самых рыбных местах, которые так интересовали профессора Бамберга. Карлсон еще спал, ящик с приборами, корзина со стеклянной посудой оставались нераспакованными. Я спрашивал себя, не разбудить ли Карлсона, но вскоре он появился на палубе. Он стоял, запрятав руки в карманы, и зевал. Бот слегка качнуло, и Карлсон уцепился за такелаж и выругался, да, выругался, и не по-нашему, а точно так, как выражаются пьяные американские матросы в заведении Стига Лауриса.
Я решил всё же напомнить ему, какие золотые места мы проезжаем, и в ответ услышал:
— Да, да, Ларсен. Ты хочешь, чтобы всё было так, как при твоем профессоре, как его… Не беспокойся, успеем расставить банки и склянки.
Не понял я его. О себе я пекусь, что ли? Но по всему видно было, что за разъяснениями к Карлсону нет смысла обращаться. Морская поездка плохо повлияла на него. Вчера он держал себя более солидно.
Улучив удобную минуту, я вызвал в рубку моториста Ханса из Сулидена.
— Слушайте, Ханс, — начал я. — Вы плавали с ним однажды, с Карлсоном. Сдается мне — не очень он похож на ученого. Как вы находите, а?
— Как тебе сказать, шкипер, — промолвил он нехотя. — Ты тоже имел дело с такими… экспедициями. Что же тебя удивляет, в таком случае?
Он опять тыкал меня, но теперь, после ругани Карлсона, «ты» в устах Ханса показалось мне уже не столь обидным.
— Вот что, Ханс, нечего играть со мной в прятки, — отозвался я. — Я плавал с профессором, с умнейшим человеком. Не чета этому Карлсону.
— Я не спорю. Может, профессор по-настоящему занимался наукой.
— Чудак, спорить нечего. Разумеется, по-настоящему. Да вот, на тех отмелях…
И я стал вспоминать вслух, как мы ходили с тралом, измеряли температуру воды на разных глубинах, как Бамберг определял возраст рыб по кольцам на чешуе — словно по срезу дерева, и вообще, как много интересного я узнавал каждый день.
— Нет, тут совсем другое, — сказал Ханс, помедлив. — Во-первых, он вовсе не занимается рыбой.
— Как так?
— Он из фирмы «Атлантик компани». Американская фирма. И сам он ихний подданный, только в прошлом году приехал к нам.
— Ханс, так что же это! — крикнул я и схватил его за плечи: — И тут янки!
— Тише, тише шкипер, — проговорил он пятясь. — Что с тобой?
— Американская фирма? Не рыбная? Не наша? Так какая же, Ханс? Чем они занимаются?
— Мое дело маленькое, шкипер, — ответил Ханс, помедлив. — Мотористу ведь не докладывают — куда и зачем. Они глубины меряют, поднимают со дна ил и прочее, — это я видел. Но рыба им ни к чему. Разве к завтраку…
Я не спрашивал Ханса больше. Ясно одно — и тут обман. Раз им понадобилось врать насчет разведки рыбных мест, стало быть, прячут недоброе дело.
Сказав себе это, я не почувствовал удивления. Напротив, я как будто ожидал чего-нибудь в таком роде. Всё шло к этому. Теперь мне странно, как я не догадался раньше, когда получал бот из ремонта или когда сидел в машине Скобе, или когда ставил свою подпись под контрактом. Две тысячи! Да, прав Эрик — такие деньги не достались бы честным путем. Смотри теперь, Рагнар Ларсен, к кому ты нанялся, куда завела тебя твоя дурацкая доверчивость.
Длинный гвоздь торчал из стенки, вбитый для того, чтобы вешать плащ. Я протянул руку, крепко, со злостью схватил гвоздь и вытащил его. Затем я согнул его пополам. Острый край шляпки больно впился в ладонь, но я всё-таки согнул его, а затем стал разгибать. Приложив его к стенке, я стал бить кулаком, пока толстый железный гвоздь не выпрямился. Тогда я вогнал его в дерево ударами кулака.
После этого я вынул платок и вытер кровь, выступившую на руке, Ханс смотрел на меня и молчал.
— Черт их ведает, — заговорил он тихо. — Я понятия не имею. Тебе Карлсон сплел про научную экспедицию, а мне он ровно ничего не сообщил. Конечно, мое дело маленькое. Аванс получил, и помалкивай.
Последние фразы он произнес с некоторой обидой. С обидой на то, что его, моториста, держат в неведении.
— Хорошее дело незачем скрывать, Ханс из Сулидена, — сказал я. — А они скрывают. Понял? Друзья наши! — вспомнил я вслух слова Скобе. — Избави бог от таких друзей.
Я выразился бы покрепче, да не знал — можно ли вполне довериться Хансу. Нет, лучше сперва размыслить про себя. Что же ты намерен делать, Рагнар Ларсен?
Служить американцам ты не станешь, это ясно, как дважды два четыре. Ты не позволишь Карлсону командовать собой — мистеру Карлсону, прибывшему ловить рыбку в мутной воде. Нет, ты бросишь ему в физиономию деньги и уйдешь. Вот уже чернеет вдали мыс Хаген с полосатым маяком, за мысом через полчаса откроется город Хаген. Там ты и распрощаешься с проклятым янки. Но тут во мне заговорил другой голос.
Не слишком ли просто получается у тебя, Рагнар Ларсен, сказал этот голос; вернуть деньги не штука, тем более, что они у тебя почти все целы. Но этого, пожалуй, мало. Карлсон наймет другого шкипера, только и всего. И будет командовать на твоем корабле, поганить его. И будет творить свои темные дела. Можешь ли ты расстаться с ним так мирно? Подумай над этим вопросом, — он ведь касается не одного тебя.
И тут первый голос — прежнего Ларсена — умолк во мне. И я сказал себе, что прежде всего выясню, с какой целью пожаловал в наше море мистер Карлсон — непрошеный гость. Разберусь до конца, в какую паутину меня запутали. А там будет виднее, как поступить.
Пытливо, настороженно поглядывает на меня Ханс из Сулидена. Но подожди, Ханс, я еще слишком мало знаком с тобой. Ты хочешь, чтобы я открыл тебе, что́ бродит в моей голове? Нет, рановато, пожалуй. И я сказал нарочно:
— Ничего не попишешь, Ханс. Авансы мы с тобой взяли, значит, Карлсон над нами хозяин.
Около полудня мы встали на якорь в Хагене. На судно вошел долговязый мужчина в сером плаще, доходившем до колен. Я сразу же узнал этого человека. Передо мной был Гейнц Янзе, бывший боцман с биберовского траулера, нацист Гейнц Янзе.
