Говоря о шумерской словесности, то есть о текстах духовного содержания, нужно всегда иметь в виду тот факт, что для шумера понятия «литература» не существовало. В шумерском языке нет даже глагола «читать» — табличку или стелу «видят» или «слышат». Тексты, записанные на глиняных табличках, были адресованы учащимся шумерской школы. Что касается стелы, конуса или цилиндра, то они предназначались для прочтения богами и потомками и в процессе школьного обучения не участвовали.

С формальной точки зрения шумерские тексты, которые мы называем литературными, в конце таблички отделялись колофоном. Колофон указывал на принадлежность текста к одному из известных родов. Так, гимнические тексты (будь то гимны богам, храмам, царям или героям) имели колофонную формулу за-ми-дуг «(Такому-то) хвала сладка!», тексты диалогов о превосходстве обозначались словом ада-ман-дуг-га — «спор», а тексты заклинаний назывались иним-иним-ма — «слова (над таким-то предметом)». Часто гимны богам, плачи и культово-любовные песни обозначались в колофоне под рубрикой, носившей название музыкального инструмента, сопровождавшего их исполнение (например, «эршем-флейта», «гид-флейта», «арфа»). Из этого можно сделать вывод о чрезвычайной значимости действа для классификации памятника словесности. Никакого иного подразделения, в том числе и жанрового, шумеры не знали.

Шумерские тексты создавались школьными и храмовыми писцами, использовавшими при их составлении два основных метода. Храмовый писец записывал текст со слов жреца, причем нередко так, как он услышал — фонетическим письмом. Школьный писец работал как с передатчиками традиции, так и с архивами прошедших эпох, переделывая композицию, но сохраняя неизменным содержание текстов. Поэтому нельзя рассматривать эти записи как этнографические документы. Датировать несинхронный шумерский текст довольно сложно: изучая его, следует различать время события (ритуала, исторического факта), описанного в тексте, время сложения текста и времена его записей. При этом следует помнить, что время события может отстоять от времени записи на тысячу лет.

В шумерологии известны несколько попыток рубрикации текстов духовного содержания. Наиболее удачны две. И. Крехер в своей фундаментальной статье о шумерской словесности, вышедшей в 1978 году и по сию пору остающейся одним из лучших ее очерков, предложил разделить все памятники на девять групп:

1. Школьные тексты (прославление богов, строительные надписи, поучения, пословицы).

2. Посвятительные надписи.

3. Историографические композиции (куда входят и плачи по городам, и эпические песни, и Царские списки, и псевдонадписи).

4. Молитвы, разделяемые на послания богам и на плачи по конкретному умершему человеку.

5. Заклинания.

6. Гимны, разделяемые на царские гимны и гимны богам.

7. Мифы, разделяемые на мифы о жизни богов и на культурные мифы (т. е. мифы об освоении людьми различных видов деятельности).

8. Школьные сатиры и афоризмы.

9. Каталоги табличек[11].

Увы, в классификации Крехера можно принять далеко не всё. Почему строительные надписи отделены от посвятительных? Почему наряду с царскими гимнами и гимнами в честь богов не указаны храмовые гимны? Как отделить мифы о жизни богов от гимнов в их честь, если формально мифы представляют собой те же самые гимны? Почему школьные сатиры и афоризмы отделены от остальных школьных текстов? Ответов на эти вопросы Крехер не дает.

В очерке шумеро-аккадской словесности, принадлежащем перу В. К. Афанасьевой, тексты классифицируются по четырем большим группам:

1. Космогонические и этиологические мифы.

2. Сказания о подвигах богов и героев.

3. Лирические тексты.

4. Педагогические и дидактические сочинения[12].

Следует признать эту классификацию более удачной в сравнении с предыдущей, поскольку четыре группы шумерских текстов отражают четыре различных мироощущения, присущих основным слоям шумерского общества. В самом деле, что такое космогонические и этиологические мифы, как не жреческая мифология? Что такое эпос, как не самовыражение близкого к царю воинства? Под лирическими текстами, конечно, в первую очередь понимаются плачи Инанны по Думузи, брачные песни о тех же божествах, то есть мифология земледельческой общины. Сочинения, идущие от школы, напрямую связаны с мироощущением различного рода мастеров и умельцев. Однако за пределами «классового» подхода Афанасьевой остались нерубрицированные заклинания, царские и храмовые гимны, царские надписи, письма. Кроме того, ни у Крехера, ни у Афанасьевой не было желания согласовать тематическую рубрикацию с хронологией, поскольку шумерская словесность ощущалась ими как некий неопределимый во временном отношении эстетический феномен. Если же подойти к шумерской словесности исторически, то получается совмещенная хронотематическая классификация, которая в первом приближении выглядит следующим образом:

Группа I. Тексты шумерской эпохи.

1. Архаика (царские надписи, храмовые гимны, заклинания, поучения и пословицы, космогонические фрагменты).

2. Саргониды (Цилиндр Бэртона).

3. Новошумерские тексты (надписи Гудеа, царские надписи, псевдонадписи и гимны III династии Ура).

Группа II. Шумероязычные постшумерские тексты.

1. Тексты архаического слоя (ритуально-календарные гимны в честь богов и героев, эпические песни, храмовые гимны, пословицы и поучения, заговоры).

2. Тексты саргоновского слоя (идеологические мифы об Инанне, Саргоне, храмовые гимны Энхедуанны).

3. Тексты позднешумерского и послешумерского слоя (дидактика, плачи по городам, Царские списки и миф о потопе, письма, гимны в честь аморейских правителей Двуречья).

Изучение исторических и культурных событий ранней древности, основанное на источниках III тысячелетия, имеет свою специфику, которая должна быть оговорена перед началом любого детального исследования с привлечением материалов этого времени. Прежде всего, источник демонстрирует взгляд из места, то есть не объясняет и даже не показывает всеобщего отношения культуры к своему отдельному проявлению; в нем зафиксирован только локальный и сильно опосредованный писцовой школой взгляд из некоего города, возникший в определенное время. Во-вторых, это отсутствие фона, а именно — невозможность узнать что-либо о данном феномене из второстепенных, неофициальных и маргинальных источников по причине полного отсутствия таковых. Известен только сам текст, но не отношение к нему различных слоев общества; известен только определенный статус человека или вещи, но их частное бытие, «бытие-для-себя», практически недоступно для изучения вследствие функциональности, изначальной предопределенности информации. В-третьих, это непредназначенность источника для сообщения нейтрально-повествовательной информации, его предмифологичность, то есть неспособность о чем-либо рассказывать, но только либо сухо итожить рационы и число жертв, либо фиксировать городской ритуал с возвышенно-надрывным воспеванием божества и его храма, либо также возвышенно и торжественно сообщать богам о выполнении их приказаний. Текст III тысячелетия, и в особенности шумерский текст, по совокупности приведенных общих признаков является для исследователя светлым пятном на фоне всеобщего информационного мрака, взглядом из города и ритуального городского времени на главные, предельно овнешненные, но вместе с тем глубоко сакральные в своей природе события, одинаково тесно связанные и с человеком, и с миром.

Определившись теперь с классификацией памятников шумерской словесности и с их основными свойствами, можно приступать к специальному рассмотрению отдельных текстовых групп и родов.