Кроме должности градоправителя, известен из шумерских текстов и титул lugal (<lu₂ + gal) — «большой человек», в разных случаях переводимый или как «царь», или как «хозяин». И. М. Дьяконов в своей книге «Пути истории» предлагает переводить его русским словом «князь». Титул этот впервые появляется в надписях правителей города Киша, откуда он, вполне возможно, и пошел. Первоначально это был титул военного вождя, который выбирался из числа энов верховными богами Шумера в священном Ниппуре (или в своем городе при участии ниппурских богов) и временно занимал положение хозяина страны с полномочиями диктатора. Но впоследствии царями становились не по выбору, а по наследству, хотя при интронизации все еще соблюдали старый ниппурский обряд. Таким образом, один и тот же человек одновременно был и эном какого-то города, и лугалем страны, поэтому борьба за титул лугаля шла во все времена истории Шумера. Правда, довольно скоро стала очевидной разница между лугальским и энским титулом. Во время захвата Шумера кутиями ни один энси не имел права носить титул лугаля, поскольку лугалями называли себя оккупанты. А ко времени III династии Ура энси были чиновниками городских администраций, всецело подчинявшимися воле лугаля.

Документы из архивов города Шуруппака (XXVI в.) показывают, что в этом городе люди правили по очереди, причем правитель менялся ежегодно. Каждая очередь, по-видимому, падала по жребию не только на то или иное лицо, но и на определенный территориальный участок или храм. Это указывает на существование некоего коллегиального органа управления, члены которого по очереди занимали должность старейшины-эпонима. Кроме того, известны свидетельства мифологических текстов об очередности в правлении богов. Наконец, и сам термин для срока правления лугаля бала — буквально означает «очередь». Не значит ли это, что самой ранней формой правления в шумерских городах-государствах было именно поочередное правление представителей соседних храмов и территорий? Вполне возможно, но доказать это довольно трудно.

Если правитель на социальной лестнице занимал верхнюю ступень, то у подножия этой лестницы ютились рабы. В переводе с шумерского «раб» означает «спущенный, опущенный». В первую очередь приходит на ум современный жаргонный глагол «опускать», то есть «лишать кого-либо общественного статуса, подчиняя себе в качестве собственности». Но приходится учитывать также и тот исторический факт, что первыми в истории рабами были военнопленные, а шумерское войско сражалось со своими противниками в горах Загроса, поэтому слово для обозначения раба может просто иметь смысл «спущенный с восточных гор». Первоначально в плен брали только женщин и детей, поскольку вооружение было несовершенно и конвоировать пленных мужчин было трудно. После пленения их чаще всего убивали. Но впоследствии, с появлением бронзового оружия, мужчинам также сохраняли жизнь. Труд рабов-военнопленных использовался в частных хозяйствах или в храмах. Рабы в это время не пытались убежать, потому что помнили о священных правилах войны: плененный становится ритуально убитым и не может принадлежать себе, он — часть того, кто его захватил. Помимо рабов-пленных в последние века Шумера появились и рабы-должники, захваченные своими кредиторами до момента выплаты долга с процентами. Участь таких рабов была намного легче: чтобы вернуть себе прежний статус, им нужно было всего лишь выкупиться. Рабы-пленники, даже освоив язык и обзаведясь семьей, редко могли рассчитывать на свободу.

На рубеже IV и III тысячелетий на территории Южного Двуречья встретились и стали жить общим хозяйством три совершенно разных по происхождению и языку народа. Первыми сюда пришли носители языка, условно называемого «банановым» из-за большого числа слов с повторяющимися слогами (типа Забаба, Хувава, Бунене). Именно их языку шумеры были обязаны терминологией в области ремесел и обработки металла, а также наименованиями некоторых городов. Носители «бананового» языка не оставили памяти о названиях своих племен, поскольку им не посчастливилось изобрести письменность. Но их материальные следы известны археологам: в частности, они были основателями земледельческого поселения, носящего ныне арабское название Эль-Убейд. Шедевры керамики и скульптуры, найденные здесь, свидетельствуют о высоком развитии этой безымянной культуры. Вторыми в Двуречье пришли шумеры, основавшие на юге поселения Урук и Джемдет-Наср (также арабское название). Последними в первой четверти III тысячелетия из Северной Сирии пришли семиты, осевшие большей частью на севере и северо-западе страны. Источники, дошедшие от разных эпох шумерской истории, показывают, что все три народа компактно проживали на общей территории, с той разницей, что шумеры жили в основном на юге, семиты — на северо-западе, а «банановый» народ — и на юге, и на севере страны. Ничего похожего на национальные разногласия не было, и причина столь мирного сосуществования заключалось в том, что все три народа были пришельцами на этой территории, в одинаковой мере испытывали трудности жизни в Месопотамии и считали ее объектом совместного освоения.

Определяющей для истории страны явилась организация сети магистральных каналов, которая просуществовала без коренных изменений до середины II тысячелетия. В своем исследовании «Цивилизация и великие исторические реки» (Париж, 1889) Л. И. Мечников разделяет историю человечества на три основных этапа — речной, морской и океанический. В частности, для речного этапа характерна особая солидарность коллектива при организации ирригационных систем, бывших основой хозяйствования в это время. Именно такая солидарность, предельная сплоченность людей различного происхождения, говорящих на разных языках, вокруг одного общего дела, способствовала их дальнейшему культурному симбиозу. Результатом этого процесса стало общее самоназвание, которое все народы Двуречья воспринимали как знак своей экстерриториальной идентификации.

С сетью каналов были связаны и основные центры образования государств — города. Они вырастали на месте первоначальных групп земледельческих поселений, которые концентрировались на отдельных осушенных и орошенных площадях, отвоеванных у болот и пустынь еще в предшествующие тысячелетия. Города образовывались путем сселения жителей покидаемых деревень в центр. Однако до полного переселения всей округи в один город дело чаще всего не доходило, так как жители такого города не могли бы обрабатывать поля в радиусе более чем 15 километров и уже освоенную землю, лежащую за этими пределами, пришлось бы бросать. Поэтому в одной округе обычно возникало три-четыре или более связанных между собой города, но один из них всегда был главным: здесь располагались центр общих культов и администрация всей округи. Каждую такую округу И. М. Дьяконов, по примеру египтологов, предложил называть ном. По-шумерски она называлась ки, что означает «земля, место». Сам же город, бывший центром округи, носил название уру, что обычно переводится как «город». Однако в аккадском языке этому слову соответствует алу — «община», поэтому можно предположить тот же первоначальный смысл и для шумерского термина. Традиция закрепила статус первого огражденного поселения (т. е. собственно города) за Уруком, что вполне вероятно, поскольку археологами найдены фрагменты окружавшей это поселение высокой стены.

Каждый ном еще до концентрации населения в городах создавал собственный магистральный канал. И каждый ном существовал как экономическая или политическая единица до тех пор, пока этот канал поддерживался. Уже к началу III тысячелетия в Двуречье возникли следующие номы:

1. Ном в долине реки Диялы с центром в городе Эшнунна и с храмом бога Тишпака.

2. Ном Сиппар на Евфрате с храмом солнечного бога Уту.

3. Ном Куту с храмом бога загробного мира Нергала.

4. Ном Киш на Евфрате с храмом бога-воителя Забабы.

5. Ном с центром в городе, шумерское название которого до нас не дошло (араб. Абу-Салябих).