Кто же жил хорошо в это жестокое, вынужденно жестокое, время? Царские чиновники и, как ни странно, рабы в частных хозяйствах. Вся государственная махина держалась на скрупулезно точной работе писца-учетчика, жестокости надзирателя и покорности жреца. Шульги личным декретом повелел брать в школы как можно больше детей, причем позволялось делать исключения и для детей из незнатных и нечиновных фамилий. Нет таких предметов, которым не нужна была бы опись, которые не нужно было бы измерять и взвешивать. Самый ничтожный расход, вплоть до выдачи двух голубей к столу царицы или туши сдохшего барана на корм охотничьим собакам, фиксировался документом на глиняной плитке и закреплялся печатями ответственного чиновника и государственного контролера. Поэтому писцы были нужны постоянно, система школьного образования непрерывно развивалась и поддерживалась центром. Многих писцов оставляли по окончании курса при школе и, помимо административной деятельности, они занимались также обработкой произведений шумерской словесности, составлением первых исторических хроник и законов. Неплохо жили и находившиеся на царской службе судьи, и приближенные ко дворцу жрецы, и прославлявшие царскую власть музыканты. Что касается рабов, то, поскольку они принадлежали своим хозяевам, а не государству, государство и не могло потребовать их для своих нужд. Раб в это время трудился по дому и имел свой небольшой земельный надел, из которого мог делать подарки, а иногда даже выкупать себя на волю. Рабы могли оспаривать по суду законность своего рабства, жаловаться в суд на кражу своего имущества, отводить свидетелей и требовать приведения к присяге собственного хозяина. Правда, шанс вырваться на волю через суд был для раба ничтожным, и чаще всего это происходило либо после смерти владельца. либо вследствие обыкновенного бегства.
Цари III династии Ура воевали мало. Бои проходили, в основном, в традиционных для шумерской войны местах — в районе Элама и в предгорьях Загроса. Правда, ходили и в Сирию, и в северную часть Месопотамии, доходили даже до города Библ на территории Восточного Средиземноморья. При этом сочетали войну с дипломатическими договорами, так что нередко армия недополучала ей причитавшееся. Документы показывают, что активность армии в это время не очень высока, зато в большом количестве по дорогам Ближнего Востока ходят урские эмиссары в лице дипломатов и торговых агентов, призывающие пограничные с Шумером государства к активному сотрудничеству, обмену и торговле, прославляющие власть урского царя, к тому времени уже обожествленного.
Обожествление Шульги и его потомков — вопрос еще очень темный для исследователей. Есть предположение, что сам Шульги был обожествлен на 30-м году своего правления, но есть и мнение такого рода, что все тексты, в которых Шульги предстает как бог, составлены после его смерти (особенно это касается гимнов в его честь; в частности, это позиция В. В. Халло). В одном гимне сказано, что после смерти Шульги, как и подобает богу, отправился на небо (в то время как его отец Ур-Намму, будучи смертным, сошел в подземный мир). Значит ли это, что обожествленного царя кремировали, или это только метафора? Непонятно. Но зато совершенно ясно, что потомки Шульги обожествляли себя при жизни и видели в таком обожествлении наследственный принцип: шумерский царь должен быть одновременно и шумерским богом. Под обожествленного царя подстраивался весь мировой порядок: в честь него существовали специальные ритуалы, в небе засияла звезда, названная именем Шульги, а в урском календаре появился даже специальный месяц, связанный с праздником в честь бога Шульги.
Между тем история неспешно готовила падение урского государства. Здесь приняла отчетливую форму максима великого психолога С. Л. Рубинштейна: «Внешние причины проявляются только через внутренние условия». Внутренне шумерское государство уже давно было готово погибнуть. Чудовищная эксплуатация царских работников, разорение общинников, деятельность ростовщиков, голод и продажа детей в рабство ради куска хлеба — все это могло служить горючим материалом для нового социально-исторического пожара. Тут как тут оказались и внешние враги, неизменно чуящие слабость соседа, — эламиты на востоке и дикие племена западносемитских кочевых скотоводов-амореев — на западе. При царе Шу-Суэне была построена стена длиной примерно 200 километров, отделявшая Шумер от кочевых племен. Но это не помогло, потому что вторжения могут быть очень разные. Самое простое — когда враг перелезает через стену, желая захватить твое добро. Но в древности чаще бывало по-другому: через городские ворота в легальном порядке проходили в шумерское царство группы нищих беженцев, обменивавших какие-нибудь поделки, молочные продукты или желавших поступить в царскую армию. В голове у этих людей была только одна мысль: как не пропасть с голоду; никаких политических или, упаси бог, идеологических целей они не имели. Шумеры относились к ним как к животным, презирая за незнание цивилизованной жизни. Но по мере того как государство стало слабеть, дикие амореи почувствовали собственную силу именно в непричастности к его устоям. Их первобытность в такой ситуации пошла на пользу экспансии. Тогда и начались безнаказанные вояжи аморейских пастухов по полям Шумера, сперва стихийные и бесцельные, затем все более осмысленные и сокрушительные по размерам наносимого ущерба. Немало амореев было в армии и на царской службе, и у всех имелись родственники по ту сторону большой стены. Амореи скооперировались с давним, можно сказать, «закадычным» врагом Шумера — Эламом. Но никаких видов на власть оба союзника пока не имели. Им помог случай.
Царь Ибби-Суэн послал своего военачальника Ишби-Эрру закупить в северо-западных округах страны большое количество ячменя. Недорого купив зерно у общинников, Ишби-Эрра отказался везти его в Ур и потребовал от царя невыполнимого — 600 барж для доставки. Царь отказал ему и посоветовал попросить баржи у городских энси, обещав заплатить двойную цену за доставленный ячмень. Но Ишби-Эрра, вместо того чтобы обратиться с просьбой о баржах, попросил у градоначальников согласия на организацию военного союза против центральной власти и потребовал, чтобы его признали царем. Так начался распад некогда могущественного государства. Все больше местных правителей отлагались от Ура, армия была дезорганизована общим кризисом, враг с двух сторон вошел в столицу Шумера и в 1997 году захватил ее. Ибби-Суэн был уведен в оковах в эламскую область Аншан. Эламиты ушли довольно быстро, потому что было куда. Амореи по понятной причине остались, и их вожди основали в шумерских городах свои династии, после чего началась уже совсем другая эпоха истории Двуречья, известная под названием «Старовавилонский период».
Уже во время III династии Ура население страны было смешанным, шумеро-аккадским, так что нельзя говорить о национальном шумерском государстве. После падения Ура в состав населения Южного Двуречья влились амореи (известно около 50 их племен), мигранты с Кавказа — хурриты, жители различных государств на территории Сирии, некоторые осевшие в Шумере немногочисленные эламиты. Неудивительно, что уже ко времени Хаммурапи шумерский этнос полностью растворился в соседних, оставив по себе только язык и достижения культуры (прежде всего письменность). Но люди, похожие на шумеров, встречаются в современном Ираке по сию пору, потому что ничто не меняется так быстро, как язык, и так медленно, как генетическая основа этноса.
Каковы же основные причины гибели шумерского этноса? Во-первых, этнические системы не живут слишком долго, и можно сказать, что шумеры прожили весь срок, который отводят народу этнологи (1200–1300 лет), и дожили до глубокой старости, за порогом которой неизбежна естественная смерть. Во-вторых, социально-политическая система Шумера не отличалась высокой мобильностью и не могла адаптироваться к условиям наступавшей эпохи — эпохи имперских амбиций и завоеваний. Шумеры предпочитали сидеть на своем клочке земли, ни с кем длительное время не сражаться, нигде не основывать колоний. Одним словом, они были не готовы к приходу будущего, и это будущее от них отказалось. А как же китайцы? — спросит нас эрудированный читатель. Они-то как раз сидят на земле, воюют редко, чужие страны им не нужны, и мировой порядок они тоже любят. Однако живут и процветают за всеми границами жизни этноса — около четырех тысяч лет. Действительно, есть еще одна причина гибели шумерского этноса. И причина эта кроется в мировоззрении шумеров. Открыть ее сейчас значило бы произнести ничем не доказанную и, следовательно, малоправдоподобную сентенцию. Поэтому давайте обратимся к вопросам мироощущения, идеологии и религии шумерского народа.
