Мы перевертываем современный взгляд на образование. Нам говорят, что рабочий должен быть «образован». А мы говорим: это старая школьная «накачка» в новой фразеологии. Нет лучшего «образователя», чем сам завод. Но здесь так неуместно слово образование, – здесь так идет слово воспитание.

Рабочий, стоящий у станка, всасывающий логику его движений, как губка, будет впитывать теоретическое знание и сделает его новым рычагом станкового переворота, а «образованный молодой человек», не имеющий этой органической конструкторской страсти, просто с испугу перед станком и верстаком растеряет формулы и силлогизмы и в лучшем случае станет резонером и оратором.

А поэтому наши науки не те, которые были так популярны у русской интеллигенции и под «трудовым» соусом протащены в новую школу. Наши науки: уход за станком, уход за телом и нервами, установки скоростей и инструмента, снабжение станка, установки корпуса, нервные автоматы при движениях, настороженность, быстрота технической помощи, наука о шаблонах, наука о направителях, наука о рабочей операции, наука о рабочем приеме. Было бы это, а если будет, то оно так нагреет рабочего, что формула придет к нему, как пластинка притягивается к магниту.

Именно, надо намагнитить, а не накачивать!

Поэтому-то под культурой мы понимаем не образование, а сноровку.

Только этим самым воспитываем мы в пролетариате любовь к орудию, любовь к машине. Они в полном смысле становятся собственностью класса, – все эти орудия и средства производства, которые рабочий послё усовершенствования, после тренировки будет любить в 100 раз больше, чем любил вчера. Рабочий становится творцом, полным распорядителем этих средств производства, которые не хранит просто в сберегательной кассе социализма, а для того же социализма все время совершенствует и развивает, органически спаивая с ним.

Рабочий органически слит со всем заводским механизмом, со всем производством. Можно ли у него будет тогда все это отнять? – Нет! Он никогда не отдаст, ибо органически спаян со своим собственным производством, в котором он каждый день выковывает частицу своего «я», а каждое новое, как будто незаметное приспособление, каждая ручка, рычаг, которые ставятся сегодня на станок, – это холодный памятник его горячей творческой температуре.

Не ясно ли теперь, какая социальная сила заложена в цитовской «установке».

Восстание в октябре разрешило проблему перехода власти к пролетариату. Мы работаем для грядущего восстания пролетариата как класса, – но именно вместе с его станками и орудиями производства против жалко-собственнических владетелей машин, патентов и личных наследств. Сила этого момента будет выше простого человеческого восстания, выше победоносного шествия машины, но и выше и крепче всего, чем кичливо гордится образованный, философски-ходульный капиталистический мир.

Это будет настоящий трактор социальных установок пролетариата, и наш курс – на невиданные магистрали этого тракторного пробега.

1. Воззвание «Всеукраинского Совета Искусств», возглавляемого А. Гастевым.

Текст составлен А. Гастевым и Г. Петниковым, напечатан в виде листовки в январе 1919, в Харькове, экземпляр листовки хранится в архиве Гастева.

2. Воззвание «Всеукраинского Литературного Комитета», руководимого «Всеукраинским Советом Искусств».

Текст составлен при участии А. Гастева, напечатан в «Известиях временного рабоче-крестьянского правительства Украины и Харьковского Совета рабочих депутатов», № 30, 28 января, 1919.

3. Первая страница автографа «Ответьте срочно».

4. Третья страница автографа «Ответьте срочно».

Имя автора этой книги вошло в историю советской литературы, как и в историю русской революции, с ним также связано зарождение в СССР одной из современнейших наук – науки об управлении и организации труда. В нерасторжимое единство сошлись в личности Гастева поэт и рабочий, ученый и революционер.

Основные вехи своей жизни Гастев наметил в автобиографии, написанной им в 1925 г. для энциклопедического словаря:

«ГАСТЕВ, Алексей Капитонович, родился 26 сентября 1882 г. в г. Суздале Владимирской губернии. Отец его был учителем и умер, когда Гастеву исполнилось 2 года. Мать Гастева была портниха. По окончании городского училища, а затем технических курсов, Гастев поступил в учительский институт, но был исключен оттуда за политическую деятельность. Бросив ученье в 18 лет, отдался политической работе, скитался по тюрьмам, ссылкам и работал слесарем на заводах в Петербурге, Харькове, Николаеве, а также в трамвайных парках по ремонту трамваев. До 1917 г. находился на нелегальном положении. Скитальческая жизнь бросала Гастева то на дикий север (ссылка в Нарымский край), то в Париж, куда он несколько раз эмигрировал, преследуемый за политическую деятельность. За границей работал на заводах.

С 1901 г. состоял в РСДРП(б)[6]. В профессиональный союз (ВСРМ)[7] вступил в 1907 г. С 1907 по 1918 г. был членом правления ленинградского союза металлистов, а в 1917–1918 гг. – секретарем ЦК ВСРМ. С момента Октябрьской революции работает в качестве профессионалиста, управляющего промышленными предприятиями, и журналиста.

Художественные вещи Гастев начал писать в 1900-х гг. В первый раз его произведение опубликовано в 1904 г. – рассказ „За стеной“, из жизни политических ссыльных. Сборники художественных произведений издавались несколько раз под заголовками „Поэзия рабочего удара“. Последний сборник вышел в Москве в 1923 г. В настоящее время Гастев оставил деятельность в области художественной литературы и всецело посвятил себя работе по организации труда. Своим последним художественным произведением Гастев считает ЦИТ (Центральный Институт Труда ВЦСПС), которым он Заведует и который воплощает все легендарные замыслы, вложенные в его художественную работу. Основным научным трудом Гастева является книга „Трудовые Установки“ (издана в 1924 г.), где изложена методика ЦИТа по обучению трудовым приемам. Целый ряд книг им написан по вопросам профессионального движения, научной организации труда и строительства новой культуры: „Индустриальный мир“, „Профсоюзы и организация труда“, „Как надо работать“, „Время“, „Восстание культуры“, „Юность, иди!“, „Новая культурная установка“ и др. Редактирует журнал „Организация труда“ и сборник КИУ („Конструктор-Изобретатель-Установщик“)».[8]

К лаконичной энциклопедической заметке необходимо добавить несколько слов о литературном пути Гастева.

Он начинает печататься в 1904 г. в России и за границей под псевдонимами И. Дозоров, А. Зорин, А. Одинокий, А. Набегов, И. Дальний, А. З., А. Зарембо. Герои его первых рассказов – политические ссыльные, революционеры. В основу его дальнейшей литературной работы ложится богатый запас новых впечатлений, полученный во время работы на машиностроительных заводах. Сначала это корреспонденции и статьи о рабочей жизни, которые с 1907 г. появляются на страницах профессиональных изданий «Рабочий по металлу», «Единство», «Металлист», затем очерки для разделов «Рабочий мир», «Рабочее движение» в журнале «Жизнь для всех». В 1911–1912 гг. в Париже вместе с А. Луначарским, П. Бессалько, Ф. Калининым, М. Герасимовым Гастев входит в кружок революционных писателей – «Лигу пролетарской культуры», где читаются и обсуждаются его произведения.