Превозмогая себя, он все же взлетел с разрушенной платформы. Диски Старейшин мешали ему, он сбивал их своими огромными крыльями. Только три из них остались парить в небе.

Из пасти Аригоса, наконец, вырвалось аквамариновое пламя. Волшебное небо Нексуса преобразилось всеми оттенками синего.

— Я выживу! — прорычал новоиспеченный Аспект Магии. — И поведу Синюю стаю в бой!

Настоящий Аригос забился в своем огромном, изменившемся теле, сам себя не помня от страха и боли. Лишь сила стоически сносила переплетение восьми видов магии внутри его сапфирового тела.

«Нужно отменить приказ… Отменить!».

Сила ворвалась в сознании Аригоса, как снежная лавина, погребая под собой все чувства и мысли. Настоящему Аригосу показалось, что он лишился воздуха. И он понял, что опоздал.

Его сердце будто бы разделили на четыре части, и Аригос с пронзительной болью ощутил каждую из них, как бы далеко они не находились. Красная сестра была ближе всех, Аригос даже сумел увидеть ее глазами, а она — его. Дракон в облике получеловека-полуэльфа, преклонив одно колено перед ее Троном, рассказывал о своем путешествии в мир духов.

«Отправьте гонцов в Нексус. Сообщите Синей стае, что Калесгос вернулся», — услышал Аригос ее слова.

В то же мгновение черный вихрь разорвал возникшую между ними связь. Второе сердце пылало, но уже не билось.

…«Потомок Малигоса», — проник в его сознание незнакомый голос, источавший опасность, — «я рад тебе».

Все, на что был способен Аригос, передать это ощущение красной сестре, чье присутствие согревало и успокаивало. От звучания этого голоса даже та, что находилась в окружении красных защитников за стенами Чертога, ощутила всепоглощающий страх. В то же мгновение их связь прервалась.

… «Теперь, когда ты с нами», — продолжал голос, — «Древний обретет свободу. Твоя сила Аспекта Магии освободит его от первых оков Титанов».

Владевшая Аригосом сила вскипела, стократно усилив свои тиски. Крылья Аригоса онемели, пока он сражался за право управлять собственным телом. На глазах Старейшин сапфировый лидер рухнул в пропасть. Но когда Аригос вновь поравнялся с ними, немногим стала заметна произошедшая с ним перемена. Тогда как настоящий Аригос потерпел поражение в битве за собственные разум и тело.

Следом за Лидером Старейшины покинули Нексус.

Красные драконы приближались. Их тени бесшумно скользили по снежному морю.

Буревестники уже ждали их. Такие же крупные, как и красные, они летели низко и медленно. Выставив вперед крепкие рога, драконы Вестейегоса протаранили красных драконов. Лишь легкое движение воздуха выдавало присутствие прозрачных драконов Дейегоса. Как разбойники в невидимости, они подлетали к красным и острыми когтями подрезали сухожилия крыльев. С разных уровней Нексуса поднимались в воздух драконы. Тяжелые стрелы бирюзовых драконов, короткая очередь лиловых, аквамариновый дождь, — все это сыпалось на головы красных, которым не дали промолвить ни слова.

Даже безграничный Нексус теперь казался Аригосу тесным. Он расправил широкие крылья в ледяном воздухе Хладарры. И выдохнул волшебное пламя, переливавшееся всеми оттенками синего.

Драконы, оказавшиеся на пути пламени Аспекта, моментально, как сухие листья, превратились в пепел. Даже синие собратья не могли противостоять этому. Красные опешили, когда превышавший в четыре раза каждого из драконов Аригос повернул для второго удара.

… «Ты без труда уничтожишь красных, но прежде, — прозвучал в сознание Аригос угрожающий голос черного собрата, — нужно избавиться от того, кому известно слишком многое».

Сила не нуждалась в подсказках. Аригос без труда отыскал лазурного Старейшину, будто и не кипела вокруг битва. Сила не терпела предателей, хотя и крепла только благодаря таким, как Залиарос. Но предавшего один раз нельзя было оставлять в живых.

Аспект Магии выдохнул поток смертельного пламени.

Вариан Ринн, не отрываясь, до рези в глазах следил за пробуждением светила. Когда солнечный диск взмыл над волнами и две луны Азерота растаяли в побелевшем небе, король покинул каменную террасу, возвратившись во внутренние покои, служившие Джайне Праудмур кабинетом. Порт Терамора, над которым возвышалась башня его бывшей правительницы, суматошно пробуждался, ожидая прибытие новых кораблей. Вариан сбился со счета, которое утро после казни он встречал вот так, не в постели, а на ногах. Сон не шел к королю Штормграда, а тем кратким часам беспокойных кошмаров он и сам был не рад.

Серебряная сеть кольчуги, надетая поверх крепкой рубахи, облегала его торс и руки. Многим рыцарям подобное было не под силу, но не королю. Перед решающими битвами Вариан всегда одевался самостоятельно, отказываясь от помощи оруженосцев. Перед гладиаторскими боями в плену орков никто не помогал ему собираться, и каждое неправильное или ненадежное крепление могло стоить ему жизни. Вариан не изменил этому принципу. В бою он должен быть уверен в своем снаряжении на все сто процентов.

В эти мгновения холодный металл, призванный защитить его жизнь, казался ему невероятно хрупким. В гладиаторских боях лишь щит и невзрачные доспехи защищали Вариана от смертельных ударов топоров или секир, только сноровка и ловкость раз за разом сохраняли его жизнь. Пусть на сборы уходило вдвое больше времени, он сам крепил поножи и наколенники в виде львиных голов к кольчужным штанам. Надевал поверх них крепкие штаны из магической ткани, которые не сковывали движения, хотя и казались обманчиво тонкими.

Даже замысловатые крепления нагрудника королю удавалось закрепить самостоятельно. Пот серебрил его лоб, когда на одну руку приходился весь вес кованого панциря и пока Вариан затягивал ремни на талии. Для неопытного взгляда эти военные латы почти ничем не отличались от тех, что он ежедневно носил в Штормграде. Те же литые львиные головы на предплечьях, крепкий нагрудник и широкие набедренные пластины. Но в сплаве этого металла доля истинного серебра была значительно выше, отчего наложенные заклинания умножали свою силу в два, а то и в три раза.

Последними Вариан крепил наплечники, тоже отличавшиеся размером от тех, что входили в комплект его стандартного обмундирования в Штормграде, — они были меньше. К тому же уменьшенная версия львиных морд на его плечах обладала более мягкими, закругленными деталями, а в глазах не горели синие сапфиры. Настоящие боевые доспехи не могли быть вычурными и громоздкими.

Король проверил крепление короткого кинжала на бедре. Коснулся начищенного, идеально сбалансированного меча, покоившегося на перевязи в ножнах. Он окончил приготовления, застегнув пояс с кованой пряжкой в виде львиной головы. Затем еще раз медленно оглядел себя в зеркале, проверяя каждую мелочь в снаряжении. У Вариана был запас времени, отобранного у сновидений.

Под сводами башни по углам еще жались холодные, ночные тени. Вариан не разжигал огня, зная, что не вернется обратно. Как когда-то не вернулась сама Джайна. Ее личные вещи не были убраны, но их было настолько мало, что создавалось впечатление, что Терамор так и не стал для нее полноценным домом. Либо волшебница не питала особой привязанности к вещам.

В дверь постучали.

Он в последний раз оглядел чужую комнату и вышел. Вариан не взял с собой щита и не надел плаща. Его боевой конь так же не понадобится ему сегодня.

В руках капитана королевской гвардии чадил факел, наполняя узкий коридор сизыми всполохами. Стража расступилась перед королем, вжимая в стены облаченные сталью тела. Капитан шествовал впереди Вариана, гвардейцы замыкали ход. Их тяжелые шаги сотрясали башню Джайны Праудмур, наплечники со скрежетом царапали каменные застенки, не предназначенные для военного марша.

Каменная кладка под ногами сменилась деревянными лестницами. Десяток солдатских шпор оставляли на их тщательно отполированных воском ступенях глубокие, рваные царапины.

Чеканный шаг кружил голову Вариана лучше любого вина, военная дисциплина держала сердце в ежовых тисках. Железный характер не допускал и малейшей слабости в самообладании. Окружающие (среди них, возможно, даже его сын) считали, что каменное сердце короля Штормграда ничем не уступает тому ледяному, у правителя Плети.