В конце XVII — начале XVIII в. брандербуржцы, шведы и курляндцы ушли из Африки. Их форты перешли к голландцам и англичанам.

Кончалось XVII столетие. Начинался XVIII век, время наивысшего расцвета американских колоний Европы. Маркс писал о колониальной системе того времени, что «это был тот “неведомый бог”, который взошел на алтарь наряду со старыми божествами Европы и в один прекрасный день одним махом всех их выбросил вон. Колониальная система провозгласила наживу последней и единственной целью человечества» [221, с. 764].

Работорговля приносила эту наживу.

Если в XVII в. вывозом невольников официально занимались лишь торговые компании, то в XVIII в. в работорговлю включилось бесчисленное множество частных торговцев — от почтенных потомственных купцов до вездесущих авантюристов и искателей легкого богатства. Одни из них делали один-два невольничьих рейса и бросали работорговлю, потерпев неудачу, не выдержав ее трудностей и жестокости. Другие становились профессиональными торговцами живыми людьми. В Англии, Португалии, Франции появились династии работорговцев. Приобретенная профессия переходила от отца к сыну, дочери приносили в приданое невольничьи суда, а за вечерними карточными играми благообразные джентльмены, и сеньоры обсуждали планы новых экспедиций за рабами и подсчитывали будущие барыши.

Сейчас трудно представить, до какой степени Европа XVII и особенно XVIII в. была связана с работорговлей, как были пропитаны духом «невольничества» африканцев многие стороны жизни общества того времени.

Разбогатевшие на работорговле и «треугольной» торговле покупали себе титулы, входили в ряды высшей знати. «Общество преклонялось перед плантаторами, и правительство своим законодательством постоянно заботилось о них и оберегало их благосостояние» [457, с. 30].

О публичных аукционах, где продавали рабов, о газетах, заполненных объявлениями о продаже невольников, о розыске убежавших рабов и т. д. обычно говорится только в рассказах об Америке XIX в. Но в Европе, особенно в больших портовых городах, таких, как Лиссабон, Кадис, Севилья, Лондон, Ливерпуль, Бристоль, Нант и другие, тоже проходили аукционы, куда приводили для продажи привезенных невольников. Сообщениями о продаже африканцев, о бежавших рабах, о товарах для работорговли были полны европейские газеты того времени.

Рабы-африканцы строили в XVI в. дворец Карла V в Альгамбре. В Севилье, Кадисе часто можно было встретить чернокожих невольников. Уже в 1554 г. в Лиссабоне из общего числа населения 100 тыс. человек было не менее 9500 рабов [245, с. 39], в 1620 г. — 10 470 невольников. Почти все они были африканцы. Большое число африканцев жило в других городах Португалии, где они занимались различными ремеслами, и в сельской местности. Много африканцев жило в Лондоне. В 1772 г. был принят закон, по которому рабство африканцев в Лондоне признавалось незаконным. «Столица крупнейшей рабовладельческой страны стала убежищем для всех, кто мог попасть туда и потребовать для себя свободы. А к таким относились многие из тех, кто служил на стороне англичан в американской войне и наполеоновских войнах, а также лица, уволенные из военно-морского флота. Согласно некоторым источникам, их число достигало неправдоподобно высокой цифры — 10 тыс. человек» [209, с. 43]. Другой исследователь утверждает, что в 1764 г. в Лондоне было 20 тыс. африканцев-рабов [34, с. 477].

Черный слуга считался обязательной принадлежностью каждого богатого дома. На картинах художников XVIII в. мы очень часто видим слуг-африканцев, затянутых в красочные ливреи. У Александра Дюма в романе «Три мушкетера» коварную красавицу миледи Винтер, женщину богатую и модную, в Париже в церковь сопровождал слуга-негритенок. Среди европейской знати было принято дарить слуг-африканцев, часто детей. В 1787 г. губернатор Сенегала прислал королеве Марии-Антуанетте невольника — пятилетнего мальчика-африканца. В комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума» старуха Хлестова с упоением говорит: «Ну, Софьюшка, мой друг, какая у меня арапка для услуг!»

У М.Ю. Лермонтова любимый его слуга Сашка был чернокожим.

Отдавая дань моде, русский посол в Турции, граф Петр Андреевич Толстой привез в 1706 г. в подарок Петру I десятилетнего чернокожего мальчика, купленного им в Константинополе. Это был Ганнибал, прадед А.С. Пушкина…

Во второй половине XVIII в. работорговля росла как снежная лавина. Казалось, ничто не сможет остановить ее.

В те годы работорговли не стыдились. Наоборот, купцы разных стран хвастались своими успехами в торговле «живым товаром». Поэтому и заполнены страницы старых книг цифрами — числом невольников, вывезенных из Африки и достигших живыми рынков Нового Света. И пусть эти данные более чем приблизительны — все равно они свидетельствуют о значении работорговли, о том, каких размеров достигала она в XVIII в.

Наиболее крупными государствами-работорговцами в течение всего столетия были Англия, Португалия, Франция. К концу XVIII в. в их число вошли также Северо-Американские Соединенные Штаты.

Голландия, еще недавно такая сильная европейская страна, стала второстепенной державой. Сократилась и ее работорговля. Отмена в 1734 г. монополии Вест-Индской компании в торговле невольниками не привела к расширению ввоза африканцев, в Новый Свет. Контрабандной работорговлей и так занимались повсеместно и в Вест-Индии, и в Африке; кроме того, Вест-Индская компания сохранила монопольное право на ввоз африканцев в самую большую голландскую колонию — в Америке — Суринам.

Современники отмечали значение Суринама в развитии экономики метрополии. Продукты Голландской Гвианы — сахар, кофе, какао, хлопок, ром и другие — ввозились в Нидерланды через Амстердам и Роттердам, которые во многом были обязаны своим процветанием в XVII–XVIII вв. в работорговле и «треугольной» торговле [339, с. IX, 369–373].

Источников по истории работорговли Голландии в XVIII в. нет. Сведения о количестве вывезенных из Африки невольников противоречивы и отрывочны. Например, один автор утверждал, что в 1778–1779 гг. голландцы вывезли из Африки 3500 рабов, а второй — что 11 300 [21, т. 2, с. XXI, XXII; 701. Можно лишь говорить о постепенном уменьшении голландской работорговли в течение XVIII в.

Признанным лидером в работорговле была Великобритания. В Африке на западном побережье у нее по сравнению с другими европейскими державами были самые сильные позиции. ЕР принадлежало наибольшее количество фортов и факторий. Основным районом британской работорговли были Золотой Береги Невольничий Берег, но покупали англичане рабов по всему западному побережью.

XVIII век — время расцвета английских «сахарных» колоний Вест-Индии и быстрого развития ее континентальных американских колоний. Богатства вест-индских плантаторов вошли в то время в поговорку. Вест-Индия, а не Ост-Индия считалась тогда самым большим бриллиантом британской короны. Богатого человека не называли еще индийским набобом. Про него говорили: «Богат, как вест-индский плантатор».

В конце XVIII в., когда обсуждался вопрос о запрещении работорговли, защитники ее сообщали, что, например, в 1795 г. импорт с островов британской Вест-Индии оценивался в 8800 тыс. ф. ст. Налоги и таможенные сборы с этих товаров составили еще 1624 тыс. ф. ст. Для перевозки колониальных товаров потребовалось 664 корабля, которые обслуживали 8 тыс. моряков. В предыдущем, 1794 г. из метрополии на вест-индские острова было отправлено товаров на сумму 3700 тыс. ф. ст. Эти товары перевезли 700 судов, которые потребовали 12 тыс. моряков. В 1787 г. для перевозки товаров из Вест-Индии в Англию потребовалось 573 корабля общим водоизмещением 131 934 т. Это составило приблизительно Ye всего английского торгового флота, тоннаж которого в 1789 г. был равен 1054 тыс. т [34, т. 32, с. 880; т. 29, с. 311].

В 1798 г. сумма доходов от вест-индских плантаций составляла 4 млн. ф. ст. против 1 млн., который Англия получала от торговли со всем остальным миром [194, с. 70].