Интерьер напоминает корабельную каюту. Стены обшиты тиковым деревом с маленькими лампочками между деревянными панелями. К дальней стене прикреплен штурвал от шотландской шхуны, обрамленный картами Внешних Гебридских островов и украшенный маленькими стеклышками, которые мы с матушкой собирали на пляжах в течение множества выходных.

Комната была построена согласно моим предпочтениям. Матушка часами сидела со мной, рисуя планы постройки. Это должен был быть очередной из наших проектов, один из многих. Только после ее смерти я наняла команду строителей и добавила несколько секретных деталей на свой вкус.

Как обычно, здесь царит беспорядок. Мои теперешние варианты оружия для убийства фейри разбросаны на рабочем столе из красного дерева в центре комнаты, остальной арсенал заперт в сундуке возле красного же бархатного дивана.

Когда я, уставшая, собираюсь сесть и снять туфли, раздается стук в дверь.

– Айе?

В комнату заглядывает служанка.

– Могу я войти, леди Айлиэн?

– Конечно.

Дона закрывает за собой дверь. Отец нанял ее три недели назад, чтобы она помогала мне одеваться и готовиться к официальным мероприятиям. Дона – застенчивая девушка не старше пятнадцати, со светлыми волосами, туго собранными на затылке. Она ниже меня, и ей часто приходится становиться на носочки, чтобы дотянуться до верхних пуговиц на моих платьях.

Я встаю. Дона проскальзывает мне за спину и начинает расстегивать мое платье. Если бы не она, я не сдержала бы желание сорвать несносную вещь и швырнуть ее через комнату.

– Вы что-то сказали, миледи?

– Хм…

Господи, я говорила вслух, не осознавая этого? Я тру глаза.

– Я просто устала.

– Надеюсь, вы хорошо провели время на балу? – спрашивает она.

«Ох, айе. Убила фейри. Мой пятый за эту неделю».

Я откашливаюсь.

– Вполне.

Дона расстегивает еще несколько пуговиц, затем останавливается.

– Простите, миледи, но эта лента была здесь и раньше? Я не помню…

– Я добавила ее, – быстро отвечаю я. – Если ты расшнуруешь корсет, остальное я смогу снять сама.

От усталости я совсем забыла о ленте. Даже самая сдержанная служанка могла бы запаниковать при виде разорванного лифа и раны. Мне повезло, что кровь не пропитала ткань. Я довольно умело лгу, когда того требуют обстоятельства, но даже я не нашлась бы, как это объяснить.

Дона колеблется, но отвечает:

– Как скажете. – Она заканчивает расстегивать пуговицы и начинает расшнуровывать мой корсет. – Я хотела спросить, не видели ли вы мышь?

– Нет. У нас завелись грызуны?

– Не… совсем. – Дона наклоняется, чтобы прошептать: – Я слышала поскребывание, миледи. Из вашей гардеробной.

– Да ну… – сухо отвечаю я. Лучше бы это была мышь…

– И кажется, я слышала пение, – шепчет она достаточно тихо, чтобы можно было решить, что Дона говорит сама с собой.

– Пение? – Я замираю, и холод прокатывается по моему позвоночнику.

– Пустяки, – быстро говорит она. – Уверена, мне показалось.

Я тяжело сглатываю.

– Я попрошу МакНэба проверить мою гардеробную.

Мне очень хочется дать ей пачку банкнот – достаточную для жизни, пока она не найдет новое место, – и велеть убираться из моего дома ко всем чертям и никогда не возвращаться в Эдинбург. Нэй, в Шотландию.

Дона заканчивает расшнуровывать мой корсет.

– Только остерегайтесь фейри, – говорит она со смехом. – Моя бабушка рассказывала, что иногда они поселяются в шкафах и гардеробных.

В детстве я тоже слышала истории о фейри. Ни один ребенок в Шотландии не мог вырасти без них или без доброй доли суеверий.

Но их всегда представляли нам как жуткие сказки и никогда – как реальный факт. Брат Кэтрин раньше пугал нас этими историями, советуя спать чутко, чтобы фейри не похитили нас из кроватей. Со временем я перестала верить в эти небылицы. Пока не узнала, что все истории реальны.

Среди шотландцев есть и те, кто до сих пор верит в реальность фейри, но количество верящих все уменьшается. Очень мало кто из людей способен воспринять фейри, и это число еще более сокращали попытки Шотландской Церкви избавить нас от верований, которые стали считаться некультурными.

Но до сих пор среди героев детских сказок в нашей стране преобладают фейри.

– Что еще она говорила? – не могу не поинтересоваться я.

– Что феи закончат любое дело, о котором вы мечтаете, – отвечает Дона, – в обмен на вашу душу. Что мне всегда нужно носить при себе железо для защиты.

Я сглатываю. И жалею, что не могу сказать ей: железо не поможет и никогда не помогало. Что я чуть не умерла однажды, поскольку верила, что оно меня защитит.

– Но это же глупо, не так ли?

– Да, это глупость, – бормочет Дона, помедлив.

Не сомневаюсь, она верит в сказки своей бабушки. Она отступает.

– Вам понадобится что-то еще?

– Нет, спасибо. Доброй ночи.

Я закрываю дверь и жду, пока ее шаги не стихнут в конце коридора.

– Деррик, – говорю я пустой комнате, – а ну вылезай из гардероба.

Дверь рывком распахивается и ударяется в стену. Слабый привкус специй и имбирного хлеба появляется на моем языке за миг до того, как шарик света размером не больше моей ладони вылетает из гардеробной.

– Что за глупая девчонка! – возмущается Деррик. – Что бы я делал с ее душой?!

Несмотря на размер, голос у Деррика глубокий и низкий, как у мужчины. Он пролетает над моим рабочим столом и садится на металлическую деталь. Свечение вокруг него исчезает, показывая миниатюрное красивое существо с маленьким носом, бледной кожей и копной черных волос на макушке. Тонкие прозрачные крылья торчат из батистовой рубашки и обрамляют крошечное тельце. С его плеча, доставая до бедра, свисает кисейный мешок.

Деррик живет в гардеробной, где штопает мою одежду за вознаграждение в виде ежедневной чашки меда. Правда, иногда он занят делом, совершенно противоположным штопанью. Я вижу, что ткань для его черных штанов взята с одного из траурных платьев, которые я позабыла выбросить несколько недель назад.

– Ее страхи не совсем беспочвенны. Твои собратья-фейри действительно кажутся любителями поедать…

Я замолкаю, не желая обижать Деррика. Он маленький, но, почувствовав себя оскорбленным, может создать большой беспорядок.

– Фу, это отвратительно! Людские души на вкус как овсянка.

Вот и не оскорбила его.

Такие крошечные феи, как Деррик, почти не охотятся на людей. Они могут забирать энергию, если захотят, но этого будет недостаточно, чтобы убить или даже серьезно ранить человека. Если бы они были так же могущественны, как и остальные, я не позволила бы Деррику остаться, когда спустя несколько ночей после смерти матушки впервые обнаружила его в саду за домом.

Я киваю в сторону двери:

– Не хочешь объяснить это?

– Деревянная обшивка, – отвечает он. – Очень прочная. Приятно пахнет.

– Ты знаешь, о чем я. Дона может слышать тебя.

Он подмигивает мне, очевидно не беспокоясь по этому поводу.

Я тяжело вздыхаю.

– Я думала, только у мужчин есть Зрение. Ты говорил так.

Деррик пожимает плечами.

– Она им не обладает. Она просто восприимчивый ребенок, вот и все.

– Это я поняла.

– Не нужно сердиться, – говорит он. И начинает сиять, а ореол вокруг него мерцает золотом. – Она редко может меня чувствовать. Бóльшую часть времени она игнорирует мое присутствие, как и остальные из твоей расы.

– Мне все равно. И как давно ты это знаешь?

Он берет со стола зубчатое колесико и изучает его.

– Неделю.

– Семь дней! И даже не подумал сказать мне?

Деррику, кажется, нет никакого дела до этого, словно я спрашиваю его, почему он не потрудился рассказать мне о ткани, из которой сшил себе штаны.

Я оцениваю худшие из возможных сценариев. Что, если фейри когда-нибудь проследят за мной до самого дома? Что, если кто-то из фейри узнает, что моя служанка способна время от времени чуять ему подобных? У тонко чувствующих и Видящих можно отнять больше энергии, чем у обычного человека. Эта девушка – ходячая мишень, и она даже не знает об этом.