Я увеличиваю темп, но все равно остаюсь позади него. От дождя его волосы стали влажными и облепили шею, рубашка липнет к стройному мускулистому телу при каждом движении. Иногда я мечтаю, чтобы он носил чертов плащ.

– Ты смотришь, – говоря это, он не глядит в мою сторону.

– Ты не задумывался о том, чтобы носить плащ? Сейчас зима.

– Нет.

Мы продолжаем свой путь в тишине. Дождь перешел в мягкий туман, который щекочет мне щеки. Туман между старых каменных зданий становится плотнее. Я слышу слабый смех, доносящий из одной из освещенных хижин в конце улицы, и снова наступает тишина. Я вдыхаю влажный воздух и решаю перестать игнорировать постоянно ощущающийся привкус силы Киарана. В этот момент я наслаждаюсь им.

Мы приближаемся к Норт-бридж, и я смотрю на убывающую луну, выглянувшую из-за туч. Она окружена ярким ореолом цвета артериальной крови.

Кровь… Моя жажда мести существует, потому что однажды ночью я прошла крещение ею. Я всегда считала, что это была моя ночь потерь: в последний раз я видела матушку живой, в последний раз я была девушкой, которая никогда не знала насилия.

Теперь тьма внутри хочет только одного – снова убить. Я не могу не задуматься: неужели это все, что мне осталось, – ночная охота ради единственного опьяняющего момента, ради всепоглощающей радости в конце?

В моменты слабости, возникающие после убийства, я отчаянно хочу почувствовать то, что было так привычно: счастье, которое приходит без усилий, и – хоть иногда – надежду.

Я прерываю наш быстрый путь к Дин-Виллидж, чтобы приблизиться к перилам моста.

– Ты когда-нибудь думал о будущем, МакКей?

Киарана, кажется, удивил вопрос. Он останавливается рядом со мной, опираясь спиной о каменную колонну.

– Нет, не думал.

– Никогда?

– Я бессмертен. – Он разворачивается и упирается локтями в перила. – Ты обдумываешь будущее, поскольку однажды умрешь. – Он смотрит на луну с меланхоличным, едва ли не печальным выражением на лице. – У меня нет этой неуверенности. Я вечно буду таким, как сейчас.

Он говорит это механически, без капли эмоций в голосе.

– Таким, как сейчас? – спрашиваю я. – Разве с тобой никогда не происходило ничего неожиданного?

– Один раз за три тысячи лет. – Он улыбается слабо, даже немного горько. – Может, дважды.

Господи!

Иногда я забываю, что фейри не стареют. Они просто существуют, как деревья или камни. Они могут быть убиты, но если их не трогать, они не меняются. Возможно, поэтому Киаран такой, какой есть. Тысячи лет отполировали его до совершенства, пресытили до пределов возможного.

Киаран смотрит на меня.

– Ну, расскажи мне о своем будущем.

– Раньше у меня были планы, но… но они больше не имеют значения. Это не то, чего я хочу.

Прежде я мечтала о свадьбе и муже, который у меня однажды появится. Помню, как с испачканными в смазке руками и поломанными ногтями описывала матушке самые изысканные церемонии, пока она помогала мне экспериментировать с изобретениями. Мои фантазии были наполнены кремовым шелком и розовыми бутоньерками. И мужчиной, который будет беззаветно меня любить.

Теперь я больше не вижу в своем будущем ни свадьбы, ни мужа, ни детей. В нем нет любви. Я вижу все ту же ониксово-черную пропасть, в которой хранятся мои воспоминания, пустые и темные.

– Возможно, они тебе не подходят. – Наши глаза встречаются. – Мы все должны познать, кто мы, Кэм. Так или иначе.

Это настолько явный намек на понимание, что на краткий миг я почти хочу, чтобы Киаран сказал мне утешительные слова, какими бы бесполезными они ни были. Я почти решаюсь рассказать ему о себе, о чем-то личном, просто проверить, ответит ли он тем же.

Неожиданный вкус ореха и железа растекается на моем языке. Настолько внезапно, что я хватаю воздух от неожиданности.

– Кэм?

Что-то движется за Киараном – резкий блеск металла в лунном свете. Я отталкиваю его с дороги, и тяжелый боевой молот летит прямо на меня.

Я приседаю и резко наклоняюсь вперед. Молот проносится с такой скоростью, что слышен свист металла.

Мой противник рычит, издавая низкий, грохочущий звук. Я поднимаю взгляд и впервые при взгляде на фейри испытываю леденящий ужас.

Огромное существо возвышается надо мной, худое и жилистое, с тонкими мускулистыми руками и огромными ладонями, которые могут раздавить меня с одного удара. Жесткая кожа обтягивает резкие, угловатые черты его лица. Щеки, глаза и верхнюю часть носа закрывает грязная полумаска, сделанная из лицевых костей человеческого черепа. Его глаза, темные и яростные, смотрят на меня через пустые глазницы маски.

Кое-что еще привлекает мое внимание. Плотная жидкая субстанция, которая блестит у фейри на лбу.

Кровь. Но это же невозможно!

Я даю задний ход и бросаю взгляд на Киарана. Он стоит посредине моста и вовсе не выглядит удивленным.

– Это красный колпак, – говорю я. – Ты рассказывал, что они были…

Красный колпак атакует меня. Он вращает молотом так быстро, словно тот ничего не весит, и у меня почти нет времени на реакцию. Я разворачиваюсь, перекатываюсь по земле. Молот ударяет в булыжники за моей головой, и кирпич разлетается вдребезги.

Я чуть нагибаюсь и вытаскиваю скин ду из ножен, стараясь унять бешеный пульс. Я не училась сражаться с красными колпаками. Киаран говорил, что они заключены в ловушку под городом вместе с daoine sith.

Красный колпак наступает с поразительной скоростью, быстрее всех, кого я видела. Я пытаюсь отступить на достаточное расстояние, чтобы бросить кинжал, но фейри слишком стремителен, и я в последнюю секунду ускользаю от молота.

Где, черт возьми, Киаран? Я оглядываюсь через перила и вижу, что он прислонился к ним, продолжая наблюдать. Я убью красного колпака, а потом врежу ему с такой силой, чтобы остался синяк на его безупречной коже.

– Ты не мог бы… – Я снова уворачиваюсь от молота. – …помочь!

Ошметки камней разлетаются в воздухе.

Киаран продолжает стоять, скрестив руки на груди.

– Ты ждешь, что я спасу тебя? Это ошибка.

– Катись к черту, Киаран МакКей!

Меня наполняет ярость. Спасти меня? Я никогда не просила о спасении. Мне это не нужно. Мне не нужен Киаран. Все, что мне нужно, – это гнев, который будет захватывать меня, пока не зажжет изнутри.

Я бросаюсь к красному колпаку, развивая максимальную скорость, доступную на разбитой булыжной мостовой. Красный колпак тоже атакует. За секунду до нашего столкновения я прыгаю, продолжая сжимать в руке скин ду, и хватаюсь за мускулистое плечо твари, чтобы оказаться у нее за спиной.

Я спрыгиваю на землю, на корточки, достаточно низко, чтобы вогнать лезвие в основание его позвоночника, единственное место на теле, которое, по словам Киарана, можно пробить железом.

Красный колпак издает вопль и сгибается от боли. Я выхватываю боевой молот из его руки. Он тяжелый и вырывается из пальцев, но мне на это плевать.

Я поворачиваюсь к Киарану и улыбаюсь.

– Это я спасаю себя.

Я замахиваюсь молотом и бью красного колпака в висок. Меня окатывает кровью, теплая жидкость хлещет в лицо. И только одна мысль эхом отдается у меня в голове: «Еще!»

Красный колпак покачивается и сплевывает кровь на землю. Потом падает на колени на булыжник, и я, когда приближаюсь, вижу первый отблеск страха в его глазах. Я снова замахиваюсь молотом. Металл оружия ударяет в массивный торс фейри, и тварь распластывается, кашляя кровью на уничтоженную брусчатку. Пора заканчивать.

Я бросаю молот на землю и направляюсь к Киарану. Его взгляд бездонный, непроницаемый. Я приближаюсь к нему неприлично близко.

– Ты недооцениваешь меня, – шепчу я. – И это ошибка.

Киаран не двигается, когда я вытаскиваю его собственный меч из набедренных ножен и отхожу. Оружие длинное и изогнутое на конце, сделанное из какого-то золотистого, сверкающего металла. От рукоятки к кончику тянутся изысканные рисунки ветвистых молний, серебряные на золотом. Бессмертное оружие, созданное, чтобы убивать фейри.