— Вам все ясно, Фрэнк?

— Да, сэр, вполне.

— Ну вот и прекрасно, отправляйтесь встречать своего любимого патрона. Только послушайте, Фрэнк, неужели вы не в состоянии, когда это нужно, изобразить на своей физиономии хотя немного приветливости, участия и еще чего-нибудь там в этом роде?

Хьюз поднял тяжелые веки, тусклыми глазами взглянул на Эверса и ответил меланхолически:

— Я попробую изобразить кое-что в этом роде, хотя не думаю, что у меня это получится.

— Вы правы, Фрэнк. В киностудиях Голливуда вас наверняка забраковали бы!

К приходу вашингтонского экспресса Хьюз был уже на Пенсильванском вокзале.

— Я рад видеть вас здоровым, сэр, — протянул Хьюз инженеру свою вялую руку.

— Благодарю вас, Фрэнк.

— Очень жаль, сэр, у вас была куча неприятностей в. Пейл-Хоум, продолжал Хьюз, изо всех сил стараясь выполнить совет хозяина.

— Мне сказали, Фрэнк, что вы приняли во мне участие и благодаря этому я на свободе.

— Пустяки, сэр. Я здесь, собственно, ни при чем. Если бы не мистер Эверс, я ничего не смог бы поделать.

— Мистер Эверс? — переспросил Крайнгольц, вспоминая, где слышал это имя.

— Да, мистер Эверс, известный радиофизик. Это мой патрон теперь. Я у него стал работать после того, как покинул Пейл-Хоум. Он узнал о том, что вас постигло несчастье, и предложил свою помощь.

— Мне, право, неловко, Фрэнк. Выходит, я обязан своим временным освобождением совершенно незнакомому человеку.

— Эверс всю жизнь помогает попавшим в беду изобретателям, — усмехнулся Хьюз. — Мистер Эверс просил меня передать вам, что он будет рад видеть вас у себя в Вестчестере.

Хьюз проехал с Крайнгольцем до отеля «Билтмор», любезно пожелал ему хорошо отдохнуть после дороги и спросил, не согласится ли он завтра поехать с ним в Вестчестерские лаборатории. Крайнгольц охотно согласился.

Его не покидала возникшая еще во время разговора с шустрым адвокатом настороженность. Несмотря на то, что Хьюз своим поручительством оказал ему огромную услугу, родившееся в Пейл-Хоум неприязненное чувство к молодому инженеру все еще владело Крайнгольцем.

В машине оба молчали, Хьюз уткнулся в цветастый «Америкэн кеннел газетт», а Крайнгольц не переставая думал о стремительных событиях последних дней.

Позади остался Бронкс, и шоссе потянулось на север вдоль полноводного широкого Гудзона. За окном проплыли небольшие пригородные местечки, усадьбы фермеров. Местность стала холмистой. Гудзон нес свои спокойные воды, пробираясь между высокими берегами к океану. Машина свернула с шоссе влево и, въехав в долину между двумя холмами, вскоре остановилась у двухэтажного оштукатуренного здания в стиле Новой Англии. В непосредственной близости от основного здания лабораторий высился корпус высоковольтной подстанции, находились мастерские, а ближе к холму, в тени огромных каштанов, виднелся ряд коттеджей, предназначенных для служащих.

В вестибюле Крайнгольц увидел быстро спускавшегося к нему навстречу Эверса и вспомнил, наконец, откуда ему известно это имя.

— Я очень рад снова вас увидеть, мистер Крайнгольц, — приветливо заговорил Эверс, протягивая ему свою полную теплую руку, — мы ведь встречались с вами, если не ошибаюсь, в «Радиофизик корпорэйшн».

— Совершенно верно, мистер Эверс, я обращался к этой фирме со своими предложениями.

— Да, да, а я тогда консультировал у них. Все это было давненько. Многое изменилось с тех пор, мистер Крайнгольц, многое. Я очень рад вас принять у себя, мистер Крайнгольц. Мистер Хьюз, попросите, пожалуйста, Стилла подать нам кофе.

Эверс пригласил гостя пройти в кабинет.

Кабинет был обставлен Строго и со вкусом. В нем не было ничего лишнего, бросающегося в глаза, все говорило о привычке хозяина к удобствам и о том, что он проводит здесь немало времени. Эверс предложил Крайнгольцу кресло возле курительного столика, подал сигары и повел разговор не спеша, задушевно.

— Мне рассказали, мистер Крайнгольц, о большом несчастье, которое вас постигло. Вы потеряли друга, в огне погибли ваши лаборатории. Я представляю, как вам было тяжело перенести все это, а в довершение всего… — вздохнул Эверс, приготовляя сигару.

— А в довершение всего меня обвинили в убийстве и бросили в тюрьму.

— Ужасно!

От всей фигуры Эверса, облаченной в безукоризненного покроя темный костюм с узенькой светлой полосочкой, от его свежего румяного лица веяло участием и доброжелательностью. Крайнгольц впервые за последние дни почувствовал некоторое облегчение. Ему было приятно участие этого достойного, приветливого джентльмена.

— Я весьма признателен вам, мистер Эверс, за ваше поручительство, но, должен сказать, мне трудно решиться принять от вас эту помощь. Вы так мало знаете меня и вдруг согласились взять на себя такую ответственность.

— Это объясняется довольно просто, дорогой коллега. У нас с вами общие враги.

— Вот как?

— Да, мистер Крайнгольц, за тайной проводимых вами опытов охотились те же люди, которые в течение порядочного времени не дают спокойно проводить изыскания в моих лабораториях.

— Вот как! Я, конечно, не знал об этом, как и о том, над чем, собственно, вы работаете.

Подали кофе. Эверс предложил его гостю, взял в руки чашечку, откинулся в кресле и, отпивая маленькими глотками ароматный напиток, продолжал:

— Я поставил перед собой задачу создать аппаратуру, которая могла бы в какой-то мере обезопасить мир от открытий, подобных вашим, мистер Крайнгольц.

— Обезопасить?! — Крайнгольц быстро поставил на столик чашечку, расплескав кофе, и почти с испугом посмотрел на Эверса. — Вы говорите: обезопасить мир от моих открытий?

— Я сказал — от открытий, подобных вашим, — уточнил Эверс. — Да, именно обезопасить, если это только удастся, конечно. А чему вы так удивляетесь?

Крайнгольц успел взять себя в руки, иронически сощурил глаза и спросил у Эверса:

— А разве вам известно, над чем я работал в Пейл-Хоум, мистер Эверс?

— В Пейл-Хоум? — сделал удивленное лицо Эверс. — О, нет, к сожалению, об этом я ничего не знаю. Я говорю не о Пейл-Хоум, мистер Крайнгольц, а о Браунвальде.

Эверс зажег спичку и, поднося ее к сигаре, покосился на Крайнгольца, наблюдая за произведенным впечатлением. Крайнгольц взял чашечку, снова поставил ее на стол и мельком взглянул на пытливо рассматривающего его Эверса.

— По долгу службы, — спокойно продолжал Эверс, — я занимался расследованием дел, некогда творившихся в Браунвальде. Мне стало известно, что вы тоже были причастны к ним. — Эверс сделал паузу и продолжал вкрадчиво, проникновенно: — Но, может быть, это и не так, мистер Крайнгольц, может быть, это неверные слухи. Я не знаю. Да и поверьте, не очень интересуюсь всем этим. Меня как ученого тревожит другое. Открытие метода воздействия лучистой энергии на процессы, протекающие в живых организмах, может привести человечество к неисчислимым бедствиям. Вы это знаете не хуже меня, мистер Крайнгольц. Я счел своим долгом, своей обязанностью ученого дать миру средство, могущее предотвратить эти бедствия. Это трудно, очень трудно. Трудно не только по технике дела, но и потому, что есть люди, которые мешают мне, которые заинтересованы в том, чтобы это открытие использовать в качестве нового губительного оружия.

— Мистер Эверс, значит, вы, — голос Крайнгольца задрожал, — значит, вы работаете над тем, чтобы создать защитную аппаратуру?

— Вам это, наверное, крайне неприятно, мистер Крайнгольц, не правда ли?

— Неприятно? Мне?

— Я так думаю. Ведь это прямо противоположно тому, чем вы занимались в Браунвальде.

— В Браунвальде, в Браунвальде! — с тоской и досадой воскликнул Крайнгольц. — Проклятые черные дни, они всегда будут омрачать мое существование.

— Значит, вы действительно были причастны к браунвальдскому делу?

— Как вам сказать, это было… Впрочем, если позволите, я начну с начала.