Начинало светать. Бледные тени проникали внутрь. «Мёртвые они, что ли?» – подумал я, но тут же по запаху понял, в чём дело. На кухне было то же самое. Человек пять мертвецки пьяных мужиков валялись прямо на полу. С трудом я вошёл в комнату. Потолка здесь не было тоже, но он, видимо, был убран с пола. Посередине стоял длинный стол и лавки. Очевидно, это была бригадирская. В углу стоял сейф настежь раскрытый и в нём стопками лежали пачки денег. «Вот и вся бригада в сборе!» – Я разглядывал лежащих под ногами в самых разных позах незнакомых людей, с которыми мне предстояло, наверное, долго работать и качал головой. Нет! Мне здесь не нравилось!

Пьянка только-только закончилась. Один единственный, самый стойкий гуляка, лежал на лавке и во рту его торчала потухшая сигарета. Он попытался встать, услышав, как скрипнула дверь, но, подняв голову, свалился с лавки, успев при этом матюкнуться. Кто-то глухо вякнул под ним. Кассирша, лежащая у сейфа, хрипло промычала что-то вроде: «Угу-гу», но повернуться не смогла. Я вышел.

Можно было продолжать сон. Знакомство состоялось. Вернувшись в уже нагревшийся домик, осторожно подвинул спящую жену, обнял её и тревожно заснул.

Из сна меня вышибло сознание, что что-то происходит. Вскочив с постели, я увидел расширенные от страха глаза Инги. Впервые я видел у неё такие глаза. Даже, замерзая на перевале в Карпатах, она не боялась. Тяжёлые удары сотрясали дом. Опомнившись и, вырываясь из тяжёлого сна, я попытался сосредоточиться. Кто-то выламывал двери.

Ни один солдат по тревоге не одевался так быстро, как я в этот раз. Засов был готов слететь. Не одевая даже телогрейки, я схватил топор и, выдернув задвижку, ударил дверь ногой изо всей силы. Мне повезло, что страх и рассудок ещё не успели овладеть сознанием. Только ярость била из всех щелей. Кто-то отлетел от дверей, отброшенный пинком.

Я выскочил на маленькое крыльцо под навесом и увидел всю бригаду на дорожке перед входом. Не было только кассирши и бригадира. Все еле-еле держались на ногах. Тот, кто ломился в дверь, выламывая её прикладом ружья, валялся у порога в грязном сугробе, пытаясь выбраться из него. И, хотя половина из них была зачем-то с ружьями, меня начал разбирать смех. Я один спокойно мог бы справится с этой пьяной, вразнобой качающейся сворой.

За спиной встала Инга. Я не видел её и не хотел оборачиваться на всякий случай, но чувствовал, что она уже не боится. Впереди всех стоял невысокий, оборванный мужичок, впрочем, они все были, как из концлагеря. Дёргаясь и подпрыгивая от нетерпения он, не решаясь подойти ближе, кричал что-то непонятное. Он был меньше всех ростом, но, кажется, исполнял здесь роль заводилы или шестерки. Слова сыпались из него, как из решета, но, в общем потоке, можно было разобрать только: «Эй, ты… Слышь… Давай идем! Ну ты чё…» и тому подобное. Вся компания находилась в таком же состоянии, очевидно, отлично понимая товарища и, хмурясь, поддерживали и качались.

Наконец до меня дошёл смысл предложения, состоящего в том, что если я сейчас же не пойду с ними делать «прописку», они меня… дальше было непонятно.

– Я не пью! – коротко отрезал я и засунул топор за пояс.

– Шо-о-о?! Слышь, он не пьёт! – затараторил малыш. – Так мы пьём! А ну пошли! – Он сделал попытку подбежать ближе, но его никто не поддержал. Просто не поняли, в чём дело. Пришлось возвращаться на прежнюю позицию. – Да, ты кто такой? Да, ты откуда такой приехал?

– Изо Львова! – Улыбаясь, немного соврал я. Что-то случилось. В малыша как-будто клин воткнули. Он замер на месте, уставившись на меня, как на каменного гостя.

– Откуда?! Изо Львова?! – Я кивнул, удивлённый такой реакцией. Малыш обернулся на секунду к бригаде. Радостная улыбка раздвинула его густую кучерявую бороду и он, обалдев, как от невиданного счастья, раздвинул руки и двинулся ко мне, чуть ли не протрезвев. – Братан! Зема! Дорогой! Не бойся! Мы пошутили. – Подойдя вплотную, он изо всех сил обнял меня, даже попытался поднять и, обернувшись к бригаде, заорал во всю глотку: – Братва! Я ставлю за него! Пошли! – И он радостно потянул меня за рукав вслед за развернувшейся в сторону автолавки бригадой.

– Да не пью я! – Уже не так резко отнял я руку.

– Не бойся ты! Я же сказал, что ставлю. – Улыбаясь мне, как родному брату, почти трезвым голосом сказал парень. Вблизи ему казалось лет тридцать, тридцать пять.

– Нет! Спасибо. Всё равно не пью. – Он помолчал, внимательно всматриваясь в меня и, хлопнув по плечу, сказал одобрительно:

– Ладно! Правильно делаешь! Потом поговорим. Отдыхай пока. Меня зовут Олег. – Он протянул грязную, твёрдую руку.

– Меня Игорь! – Чем-то тёплым повеяло от его улыбки впервые за последнее время.

– Туда не ходи пока, браток! – Он кивнул в сторону поляны, подмигнул с улыбкой и, круто развернувшись, пошёл, покачиваясь, вслед бригаде.

– Когда на работу? – Крикнул я.

– Наработаешься ещё! Отдыхай. – Донеслось до меня. Вдруг он снова резко вернулся и, вырвав карабин из рук только успевшего выбраться из сугроба товарища, тут же упавшего обратно, молча воткнул его мне в руки и ушёл, промычав: – Твой! – В этот день к нам больше никто не приходил. На следующий тоже. И на третий. Мы с Ингой облазили всю ближнюю тайгу. И, поскольку карабин был заряжен, я поохотился. Век бы так жил…На пятый день пришёл Олег. Лицо было опухшим. Борода превратилась в клочкастую грязную паклю. Волосы слиплись. Его била дрожь. Шапки не было, фуфайки тоже. Лоб был синего цвета и рассечен. Но глаза, хоть усталые и больные, были полны какого-то лихорадочного веселья и блеска.

– Привет, зёма! Как настроение? Отдохнул? Завтра, кажется, на работу. – Он потоптался у порога и, получив приглашение, вошёл. – Ну, рассказывай! – Усевшись на краешек табуретки, выпалил гость.

– Что рассказывать? – Не понял я.

– Да как же, что?! – Даже подскочил Олег. – Всё! Как там дома? Во Львове. Я уже пять лет там не был! Или я ещё не говорил тебе? Я ведь тоже почти оттуда!

Как раз пять лет назад я закончил во Львове строительный техникум и, оказалось, что наше общежитие было как раз по соседству с домом Олега. Там я многих знал. Так что, сильно врать мне не пришлось. Земляк чуть не расплакался, когда я начал описывать знакомые места и людей. Он оказался очень хорошим парнем. Добрым и простым. Мы сразу подружились и с первого дня работали только вместе. Олег был слабоват, хоть и работал на валке третий год. Но зато весел и умен. Единственным его недостатком была необыкновенная вспыльчивость и чрезмерное самолюбие. Он не выносил шуток над собой ни в какой форме. Бросался в драку с пол-оборота и за это бит бывал постоянно. Мужики в бригаде были крепкие.

Сцена, свидетелем которой я был в первые дни приезда, повторялась регулярно каждый месяц. В двадцатых числах автолавка привозила деньги, водку и продукты. И пьянка не прекращалась до тех пор, пока по посёлку, казалось, не начинали бегать черти. Заводил всю эту кутерьму сам бригадир и, в пьяном виде, обсчитывал мужиков, как хотел. Процентов двадцать общего заработка шло ему в карман.

Особенно страдал от этих загулов Олег. Я не знаю, как они там рассчитывались, но денег ему не хватало даже на еду и к концу месяца его рацион составлял только хлеб. А питаться у нас он ни за что не хотел. Гонор не позволял.

Единственными людьми, не принимающими участия в этом бардаке, были я с Ингой. Бригадир чувствовал, что мы всё понимаем и ненавидел меня с каждым днём всё больше. Но нам было всё равно. Я блаженствовал в эти дни дармового отдыха. Один раз, во время затянувшейся на неделю гульбы, даже на Байкал успел сходить. Наохотился всласть. Дичи принес на месяц. Все остальные ели консервы с картошкой.

После каждой пьянки Олег с виноватым видом приходил ко мне, садился в уголке, взявшись за голову и молчал. Я никогда не лез ему в душу – не приучили, но однажды не выдержал.

Уже четвёртый день бригада не просыхала. Шёл конец весны, но по ночам ещё бывали заморозки. Сразу после приезда автолавки я получил деньги и ушёл в тайгу на три дня. Был поздний вечер, когда я, нагруженный дичью, возвращался домой. Посёлок встретил гробовым молчанием. Я уже знал тогда, что домики вокруг поляны строила специально нанятая для этого бригада латышей из пяти мастеров. Они раньше намеченного срока с отличным качеством сдали посёлок и пришли за расчётом, но бригадир, как всегда, обманул их, не выплатив и половину обещанных денег. Мастера долго не спорили. Зашли в дома, попрощались со своей работой и на утро ушли. А на следующий день во всех домах обвалились потолки…