Уже Ветхий Завет, особенно если читать его, выделяя в нем прежде всего вероучительный аспект, дает важные указания; но о том, что задача нелегка без водительства Христова, свидетельствует тот факт, что в начале нашей эры в оценке священного наследия Израиля господствовали направления самые противоречивые и, что еще хуже, часто имеющие самое отдаленное отношение к подлинному религиозному духу. Достаточно вспомнить «номизм» (законничество), обостренный тиранией «буквы» с коим фарисейство (правда, фарисеем был и Савл, человек такого искреннего духа) отождествляло сущность богооткровенной религии.
Также надо вспомнить искажения мессианского упования, происходившие под воздействием националистических мечтаний, которым долгое время предавались сами апостолы. И разве Петру, уже после Пятидесятницы, не понадобилось видение в Иоапии (Деян 10,11) для того, чтобы уяснить, как соотносятся между собой мессианский универсализм и иудейский партикуляризм? Впрочем, всем известны размеры кризиса иудейских обычаев, затянувшегося на десятки лет вследствие ошибочной оценки религиозного содержания Ветхого Завета.
Действительно, если мы без труда улавливаем в этическом монотеизме и в духовном мессианстве основные идеи Ветхого Завета, то это только потому, что Христос указал нам в Своем внутреннем слиянии с волей Отца, в чем же состоит суть истинного правосудия, в Богосыновстве дал образец отношений для нового всеобщего братства, а в Своем Кресте — средство искупления рода человеческого.
2) Многие трудности в понимании Ветхого Завета происходят от того, что дохристианское Откровение глубоко коренится в истории Израиля.
Бог, как мы указывали не раз, в Своем Откровении не обращается к человечеству безлично, действуя как бы извне, как некий направляющий призыв, но проникает Своим, так сказать, сверхъестественным деланием в самую сердцевину человеческих событий, зарождая и наполняя содержанием не что иное, как народ — избранный народ. Кто же удивится тому, что Откровение несет в себе отчасти перипетии, запутанность, волнообразный характер истории Израиля?
Но мы спросим: почему Бог избрал такой путь? Ответ на это дан только в тайне Воплощенного слова. Установив, что средство искупления именно таково, Бог достиг Своей цели, применяя систему, скажем так, воплощения божественного делания в истории, постепенно и конкретно подготавливая конкретного Христа, т. е. выстраивая историю патриархов и их потомков, в том числе и Мессии, «семени Авраама и Давида». Тот, кто одарен историческим чутьем, которым в такой полноте обладали евангелисты, и кто не удивляется тому, что Христос-человек «возрастал{23} в мудрости и возрасте и в любви у Бога и человеков» (Лук 2, 52), тот не удивится и тому, что Ветхий Завет созревал медленно и иногда трудно, следуя законам истории и человеческой психологии.
3) Теперь, когда Воплощение уже совершилось, мы постигаем и, как называют их богословы, «истоки пользы» того метода, который был избран Богом для составления Библии: мы не раз подчеркивали, что это книга «Богочеловеческая», в том смысле, что в ней происходит соединение божественного и человеческого в тайне благодати и свободы, божественного света и личного участия священнописателя. Это значит, что Библия не сошла с неба, а сотворена способом, находящим полное соответствие в пришествии к людям Слова Божия, которое обрело плоть, не из ничего созданную, а рожденную от Девы Марии, «сделавшись во всем подобным человекам»{24} (Фил 2, 7), душою, телом, обычаями, навыками, языком и т. д.
Столь близкая еще Отцам Церкви параллель между Воплощением и Вдохновением, объясняет (если иметь в виду, что второе вытекает из первого), отчего же Бог, вверяя книге Свою мысль, не пренебрег самыми скромными выразительными средствами, распространенными в древнем семитическом мире. Этим вполне оправдывается существование в Библии литературных жанров. Выше, руководствуясь документами Святейшего Престола, мы указали именно на выявление разновидностей этих жанров, как на ключ к постижению многих трудных страниц Ветхого Завета.
Как спасительное соприкосновение с Искупительным Словом возможно только через конкретное восприятие Его тела и крови, так усвоение библейского слова возможно только через человеческое слово, ибо оно не есть только оболочка, но составляет органическое целое со словом божественным.
Библию в ее содержании, как и в методе изложения, должно рассматривать в ее религиозных, исторических, литературных компонентах, как момент великой богочеловеческой драмы мира, для которого Воплощение — одновременно некий предел и семя полного развития, ибо Бог «прежде создания мира… положил… все небесное и земное соединить под главою Христа» (Ефес 1, 4. 10).
Комментарии
1
«Магистерий» — совокупность доктринальных наставлений, исходящих от папы, епископов и Соборов (прим. ред.).
2
A. Robert, Litteraires (Genres), «Diсt, de la Bible Suppl», t. V, facs. 25 (1952), col. 408 подчеркивает социальный характер литературного жанра: «Это социальный феномен, т. е. коллективная форма мышления, ощущения, самовыражения, зависящая от типа цивилизации. /…/ Стиль предшествует деятельности индивида /…/ и даже самый творческий дух не может полностью освободиться от власти традиций».
3
Здесь и далее нумерация Псалмов соответствует Вульгате и совпадает с греческой версией, так называемым переводом Семидесяти, используемым в литургии, а также в итальянском переводе под редакцией Итальянской Епископальной конференции; в скобках указана нумерация еврейского текста, которой следуют многие современные переводы.
4
В итальянском переводе вместо слов «его дерзость» употреблено имя собственное — Раав (прим, ред.)
5
В русском синодальном переводе — «Херувима» (прим, ред.)
6
7
Перевод, используемый Гальбиати-Пьяццой: «Блаженны те, которые омывают свои одежды в крови Агнца, они будут иметь власть над древом жизни» (прим. Ред.). G. Lambert, Lier-delier; I'expression de la totalité par l'opposition de deux contraires, «Vivre et penser» 3.е. Serie, Paris 1945, p. 91 -103, свидетельствует, что в литературе в таком смысле это выражение употребляется, кроме библейского [лакуна в тексте].
8
В русском синодальном переводе — «херувим» (прим, ред.)
9
Вариант перевода, предложенный Гальбиати-Пьяццой, частично не совпадает с русским синодальным переводом (прим, ред.)
10
Библейского вопроса.
11
Уточненный перевод Гальбиати-Пьяццы (прим. ред.).
12
Перевод Гальбиати-Пьяццы (прим. ред.)
13
В русском синодальном переводе — «о Господе» (прим, ред.)
14
He было такого длинного дня ни прежде, ни после того (прим, перев.).
15
Русский синодальный перевод: «Ибо кого любит Господь, того обличает и благоволит к тому, как отец к сыну своему» (прим, ред.)
16
Русский синодальный перевод: «…то и другое соделал Бог для того, чтобы человек ничего не мог сказать против Него» (прим, ред.)
17
Перевод этого стиха соответствует варианту, приводимому авторами, на который они опираются в нижеследующих рассуждениях (прим. ред.).
