74. Если оставить в стороне историю первобытных времен (Быт 1-11), о которой мы уже много говорили, то исторический период, представленный в книгах Ветхого Завета, охватывает около 1700 лет. Чудеса, о которых там рассказано, относительно немногочисленны для такого долгого периода и не распределяются равномерно по разным эпохам. Они почти отсутствуют в истории патриархов (кроме гибели Содома и Гоморры, Быт 19, 24–28 и рождения сына-первенца у Сарры в старости, Быт 21, 1–7), но изобилуют в книге Исход и в начале книги Иисуса Навина; очень редки в истории Илии и Елисея (3 и 4 Цар), а затем почти совсем исчезают.

Всматриваясь внимательно, мы замечаем, что эта неравномерность в распределении чудес тесно связана с различными этапами истории Откровения и истории народа, которому эти чудеса в первую очередь предназначены и которому надлежит их хранить. Таким образом, еще более ясными становятся религиозная функция и содержание чудес, абсолютно достойное Бога, без всяких уступок той народной любви к чудесам, которая породила столько легенд, вошедших в апокрифы иудейского и христианского происхождения.

Очень много чудес, например, происходит в книге Исход, т. е. в тот период, когда провозглашается Богооткровенная религия: Израиль, которого Библия изображает далеко не приверженным к вере и покорности Богу, благодаря чудесам получает рациональное подтверждение достоверности Откровения, которое несло в себе этические требования, далеко не снисходительные, и исторические задачи (такие, как завоевание Палестины), далеко не легкие. Сам Бог объявляет:

«Доколе будет раздражать Меня народ сей? И доколе будет он не верить Мне при всех знамениях, которые Я делал среди его?.. Все, которые видели славу Мою и знамения Мои, сделанные Мною в Египте и в пустыне, и искушали Меня уже десять раз, и не слушали гласа Моего, не увидят земли, которую Я с клятвою обещал отцам их»

(Числ 14, 11, 22–23).

Итак, по божественному замыслу чудеса служат как бы недвусмысленным гарантом Откровения. Они появляются и тогда, когда Израильский народ находится в отчаянном положении, в поисках свободы и родины (книги Исхода, Иисуса Навина), и тогда, когда монотеизму, составляющему смысл существования Израиля, как народа, отличного от других, грозит гибель, как это случилось во времена Илии и Елисея. Вспомним жалобу Илии:

«Возревновал я о Ягве^{13} Боге Саваофе; ибо сыны Израилевы оставили завет Твой, разрушили Твои жертвенники и пророков Твоих убили мечом; остался я один, но и моей души ищут, чтобы отнять ее»

(3 Цар 19, 10).

Как мог монотеизм спастись при таком положении? А все-таки он спасся и даже восторжествовал. Само это обстоятельство не есть ли уже чудо? Поэтому совершенно понятно, что в наиболее бурные и решительные моменты истории Провидение должно было пользоваться и необыкновенными средствами, чтобы спасти избранный народ и его религию. То, что Израиль пережил все столкновения великих держав древнего Востока, что этот народ, носитель монотеизма, профетизма, мессианства, продолжает существовать, в то время как великие империи угасли тысячелетия назад, это факт, который должен заставить призадуматься историка и убедить верующего, что нет ничего странного в том, что в истории столь необыкновенного народа происходили необыкновенные события (ср. Введение). Кроме того, как подчеркивает Конституция «О Божественном Откровении», «домостроительство откровения совершается действиями и словами, внутренне между собою связанными, так что дела, совершаемые Богом в истории спасения, являют и подтверждают учение и все, что знаменуется словами, а слова провозглашают дела и открывают тайну, содержащуюся в них» (№ 2)» [245].

То, что говорится о делах, совершаемых Богом в истории спасения, в особенной степени относится к чудесам. Они теснейшим образом связаны с библейской историей, на которую они оказали решающее влияние.

Все это выявится в полной мере в Новом Завете, в котором чудеса составляют сюжет евангельской истории и знаменуют собой кульминационные моменты в Откровении тайны Христовой. Главным образом поэтому они и называются: «деяние», «сила», а вместе — «знамение». Именно это слово чаще всего обозначает чудеса в Евангелии от Иоанна.

75. Без сомнения, «казни египетские» неоднократно изображаются в Св. Писании как явления чудесные. Боговдохновенный автор считает их такими: таким должно быть и суждение экзегета.

С другой стороны, почти все описанные факты вполне аналогичны природным явлениям, которые иногда случаются в Египте (жабы, комары, мухи, нарывы, град, саранча). Из этого можно сделать вывод, что чудесный характер «казней» иногда состоит не в сущности, а только в способе. В самом деле, «казни» происходят по повелению Моисея, с более трагическими, чем обычно, последствиями; они ненамного удалены друг от друга по времени, причем израильтяне избавлены от их воздействия [246].

Стилистической особенностью литературного жанра этого сказания являются обязательные формулы, как в первой главе книги Бытия (ср. пар. 23), а также — симметричные части, делящиеся на повеление и исполнение, как в рассказе о потопе (ср. пар. 64). Соответствующий пример был приведен там, где мы говорили о художественных канонах (ср. пар. 10). Значит и здесь перед нами художественно организованный рассказ. События и сам рассказ от этого не становятся менее историчными, но это позволяет предположить, что в нем могут встретиться выражения «гиперболичные» или «приблизительные» (ср. пар. 6 и 8), какие мы встречаем в описаниях тех же «казней» в гл. 17 книги Премудрости, где они явно изображаются с поэтическими преувеличениями в дидактических целях; действительно, книга, в которой они находятся, преследует дидактическую и поэтическую цель. А схематичный рассказ о тех же событиях можно найти в Псалмах 77 (78) и 104 (105).

Многие толкователи причисляют к чудесам «по существу» или «по субъекту» превращение воды в кровь (вернее, нечто подобное крови, так как не было необходимости создавать красные кровяные шарики и другие элементы живой крови), тьму и гибель первенцев. Вместе с тем, вероятно, оправдано частичное [247] отождествление первых двух казней с двумя явлениями, хорошо известными в Египте, а именно: темно-красный цвет воды, в который окрашивается вода Нила в начале июля из-за появления бесчисленных инфузорий, и тьма, которая часто окутывает Египет в конце марта — ее создают тучи песка, вздымаемые ветром, под названием «Хамсин» [248].

Кроме того, заметим, что порядок, в котором следуют друг за другом казни, в значительной степени совпадает с порядком и временем возникновения соответствующих явлений природы: 1-я, покраснение вод Нила: июль, период разлива; 2-я, 3-я, 4-я: жабы, комары, мухи, которых становится особенно много в период полноводья Нила (лето, осень); 5-я и 6-я: чума и нарывы — болезни зимнего периода; 7-я град: явление довольно редкое, бывает почти исключительно в январе и феврале; 8-я, саранча, также достаточно редкий гость, появляется в начале весны; 9-я, Хамсин, возникает примерно в конце марта, как раз в эпоху Пасхи, когда евреи вышли из Египта.

Однако, несмотря на эти аналогии, ясно, что все десять «казней» — это чудеса: достаточно вспомнить о тех обстоятельствах, в которых они происходили. Указанные совпадения с характерными египетскими бедствиями должны лишь помочь читателю избавиться от ощущения полной невероятности этих чудес и свидетельствовать в пользу их историчности.

Что касается египетских чародеев, которые при первом чуде (Исх 7, 9-12) и при первых двух «казнях» как будто повторяют чудеса Моисея, то здесь, скорее всего, мы имеем дело с какой-то иллюзией или ловким фокусом в стиле современных факиров. Их участие в событиях необходимо для доказательства божественного происхождения чудес Моисея. Здесь наблюдается постепенность или нарастание: сначала волхвам удается повторить чудо, затем не удается, им приходится признать присутствие «перста Божьего» (8, 15); наконец, их самих постигает казнь нарывами (9, 11).