- Ах, вот оно что, - удивилась я. - Хорошо.

- Пойдем обратно на кладбище? - спросил он. - Или ты хочешь еще погулять?

Я осмотрелась. Там была дорога, ведущая дальше в сад к выгону лошадей, пасущихся вдоль опушки леса.

- Пойдем туда? - спросила я. - До деревьев.

Он взял меня за руку, и мы пошли. Мое сердце часто билось - от счастья. Одновременно я призадумалась над тем, что он только что мне сказал. И я удивилась.

- Что ты имел в виду, говоря об учебе? - поинтересовалась я. - Я думала, что тебе семнадцать. А в 14 ты сбежал на год и упустил школу. Как ты там хочешь учиться?

- Между прочим, мне восемнадцать. И, конечно, мои родители позаботились о том, чтобы я нагнал все, что упустил. Я брал частные уроки в течение года, после того, как я снова был дома, и потом сдал экзамены, чтобы вновь попасть в нужный мне класс, согласно году рождения.

- То есть, этим летом ты закончил среднюю школу?

—Да, благодаря специальному разрешению, которое давало мне право учиться самостоятельно и появляться только на экзаменах. Такое обычно не практикуется, но мой отец нажал за все возможные рычаги, чтобы решить этот вопрос. Он боялся, что иначе я все брошу.

—Ты правда сделал бы это?

—Да, вполне возможно.

—Почему бы ты бросил все?

—Потому что я никогда не оставался долго на одном месте. Потому что школа действовала на нервы, и потому что меня тянуло к дальним странствиям. В этом отношении я не нормальный. Мне довольно тяжело оставаться где-то надолго.

—Та же проблема, что и в четырнадцать? Тебе постоянно хочется сбежать?

—Да, несмотря на терапию. Понимание, почему я такой, какой есть, не вылечило меня и не изменило. Есть тысячи объяснений моего поведения и чувств. То, что я боюсь оказаться покинутым, и именно поэтому всегда ухожу первым, собираю вещи и переезжаю на новое место. То, что я изо всех сил пытаюсь оставаться независимым. Так как, если никому не нужен, никого и не потеряешь. Когда вырываюсь, копирую поведение своего отца. Он захватил все, что имело цену в моей детской жизни, и ушел. Не задумываясь о том, что это значило для меня. Так, через четыре года я поступил со своей матерью. Точно также. Но что дает мне это знание? Оно ничего не меняет.

—Ты вновь и вновь возвращаешься назад. Ко мне ты до сих пор возвращался каждый раз.

—Здесь все иначе, лунная девушка. Ты возвращаешься снова и снова. В определенный день месяца, если хорошая погода. Как и сама луна. Поэтому мне так нравится луна. На нее можно полностью положиться.

—Может быть, ты, как луна, - сказала я. — Она тоже не может оставаться на одном месте, но регулярно появляется снова. Разве не было бы смешно, если бы луна сказала: «Черт, почему я не могу остановиться на одном месте? Я прошла терапию и все равно должна постоянно передвигаться!»

Это ничего не изменило! - Матс не смог не улыбнуться.

—Отличное сравнение. И в твоем случае даже подходящее. Если бы я был луной, я бы непременно хотел остановиться на одном месте, так, чтобы каждую ночь было полнолуние.

—Так не получится, - ответила я. —Это невозможно.

Это было так, но для меня было невозможно войти в лес, после того как мы достигли его опушки. Матс подарил мне десять минут существования в тени, поцеловав меня.

Из-за страстного поцелуя мы почти забыли, что, собственно, хотели пойти в лес, но в какой-то момент мы пришли в себя, и я смогла начать мою первую прогулку по лесу. Я имею в виду, первую на своих собственных ногах.

Здесь и там на лесную землю проникал лунный свет, пахло мхом, корой и листьями, и холодной влажностью, которая поднималась от ручья, журчащего вниз по дороге.

В кронах дерева над нами кричала сова, и в кульминационный момент лиса пересекла дорогу в метре от нас. Неторопливо она пробежала мимо нас, гибкая, голодная и дикая.

Остаток ночи прошел слишком быстро. Мы снова были на кладбище, когда луна опустилась за горизонт. Ее свет исчез, и убежденные, что я очень скоро растворюсь, мы попрощались не совсем сдержано.

Нам нужно было втиснуть в те последние десять минут, которые нам оставались, очень много страсти. Если бы у нас было еще минут десять, я не знаю, что произошло бы.

Только в последний момент мне пришло в голову, что мне не стоило так небрежно бросать свою призрачную рубашку, а было бы гораздо лучше, надеть ее снова незадолго до захода луны.

Теперь для этого было слишком поздно. Я могла жить с тем, что в руках у Матса осталось мое платье и около секунды он смотрел на меня такую, какой дорогая луна создала меня, прежде чем я окончательно исчезла.

Нет, то, что меня беспокоило, так это перспектива, во все следующие полнолуния мне придется показываться на моей могиле без призрачной рубашки. Вообще-то я предпочитала появляться где-либо одетой. С призрачной рубашкой было также, как и со многими вещами. Только когда я потеряла ее, я поняла, как она была дорога мне.

В сентябре случилось то, чего я так боялась. В одночасье я стояла голая возле моей могилы и чувствовала себя при этом некомфортно.

Взглянув на небо, я пережила еще одно разочарование: Облака, много облаков! Подсвеченные луной, они были прекрасны, но уже можно было предвидеть, что они украдут мое время. Мое ценное время полнолуния!

Я опустилась на колени к земле, прикрывшись руками, насколько это было возможно. Только теперь я обнаружила одежду, лежащую перед моей могилой: толстовку, трусики, джинсы.

- Сегодня довольно холодно, - услышала я голос Матса, стоящего позади меня. - Поэтому я подумал, что, если мы пойдем в люди... - Я обернулась и с ужасом посмотрела на него.

- Ты бы не мог отвернуться? - Усмехаясь, он сделал это.

- Пожалуйста, не подумай, что я украл твою призрачную ночную рубашку, - сказал он. - Я не мог ее нигде найти, так что даже не успел поддаться соблазну и спрятать ее.

- Ты бы отдал ее мне, не так ли?,- спросила я, одеваясь. - Если у меня ее не будет, то в каждое полнолуние я сильно рискую быть арестованной за нарушение норм общественной морали!

- Я понимаю, что это непрактично. Но боюсь, что твоей рубашки нет. Куда ты ее бросила последний раз?

- За могильную плиту.

- Там ее не было, когда я искал.

Джинсы сидели, как влитые. Толстовку я уже знала. Это была та же теплая, что и в апреле.

- Готово! - крикнула я.

Он подошел ко мне, руками обхватил мою голову и посмотрел на меня так, как будто слишком долго меня не видел.

- Месяц проходит так медленно.

- А для меня нет, - сказала я. - Я знаю, что прошли недели, но у меня такое ощущение, как будто я их проспала. - Он позаботился о том, чтобы я окончательно проснулась. Таким образом, я не стала жертвой очередного облака, которое намеревалось закрыть собой луну. Несмотря на это, перспективы были не очень многообещающие. На небе было мало просветов, сквозь которые луна могла бы светить этой ночью.

- Мне столько надо тебе рассказать, - сказал он в перерыве между поцелуями. - И, прежде всего, - показать. Но сегодня ночью лучше оставим это. Времени не хватит!

- На что?

- На то, что Мира никому не хотела доверить.

- Ты знаешь об этом?

Он кивнул. По выражению его лица я поняла, что речь идет о нелегкой правде.

- Она не хотела, чтобы ты узнала, - сказал он. - Это написано в ее дневнике. Поэтому я не знаю, показывать ли тебе то, что перевел мой брат.

Я уставилась на него. Конечно, я должна была знать, что случилось с Мирой. Почему она покончила с собой. С другой стороны, было бы предательством знать о ее желании и пренебречь им.

- Скажи мне одно, - попросила я его. - Она из-за меня покончила с собой? Я причастна к этому?

- Нет, по крайней мере, не в плохом смысле. Скорее, она скучала по тебе. Она была одинока. Она не могла больше всем делиться с тобой, потому что...

- Ну? Почему?

- Потому что она хотела тебя защитить. От того, что сделало ее такой несчастной. Конечно же, она так же, как и ты, не совсем понимала, что голос, звучащий в ее голове, принадлежал другому человеку. Она считала его частью самой себя. Она знала, что могла абстрагироваться от него. Она называла этот голос «мое лучшее Я» или «моя невинность».