Она внимательно выслушала и сдержанно поблагодарила. Мистер Доран видел, что ей что-то ещё неясно и без обиняков спросил, стараясь не смотреть в её хрустальные глаза, есть ли у неё ещё вопросы по поводу мистера Нортона? Мисс Бэрил улыбнулась — болезненно и жалко. В её лексиконе нет слов для её вопроса, сказала она. Мистер Доран вздохнул. Мисс Стэнтон мыслила правильно. Названия того, о чём она спрашивала, в языке не было. «На ваш незаданный вопрос я могу, с прискорбным сожалением, дать утвердительный ответ», ответил он, ловя её новый взгляд.

Она помянула Господа, снова поблагодарила его за откровенность, и тихо ушла.

Оторвавшись от колдовских глаз, мистер Доран вспомнил, что пришёл сюда в поисках Коркорана. Он подумал было, что тот по другой лестнице снова улизнул в свою «келью», но тут, проходя мимо домовой церкви, увидел под дверью полоску света. Отец Доран бесшумно поднялся по покрытой ковром лестнице, и заглянул через алтарную дверь внутрь.

Мистер Коркоран молча стоял пред алтарем с судорожно согнутыми в локтях руками, жест ладоней был нервным и изломанным. Закрыв глаза, он, видимо, молился: были заметны движения губ, но не слышно даже шепота. Без движения он пребывал недолго, и быстро покинул церковь. Доран пошёл следом за ним. Коркоран вышел на террасу, опустился на скамью у старого ясеня и, запрокинув голову, уставился в звёздное небо. Доран подошёл и сел рядом. Коркоран скосил на него глаза и снова вперился в небо, черневшее над головой меж древесных ветвей.

— Вам не кажется, Патрик, что деревья — наши живые предстоятели пред Господом, их ветви замерли в жестах возвышенных славословий Всевышнему? Мы не можем истинно молиться, но деревья молятся вечно… В них — экстатичность безмолвных молитв, трепет чистых приношений бескровных жертв, это жесты торжественных месс, молитвенный шепот природы. Она молится деревьями. Не помню, чье это?

— Я видел вас в церкви. О чём вы молились? У вас есть неисполненные желания?

— О чём молится Гамлет? О мести, дорогой Патрик, о мести… Шучу.

Доран рассказал Коркорану о встрече с мисс Бэрил и о том, что она догадалась по случайно услышанным словам графа о произошедшем с Нортоном. Переданный разговор посмешил и развлёк мистера Коркорана.

— Моя кузина порадовала меня. Кто бы мог подумать? Кристальная душа, одарённость, скромность… так ещё и мозги на месте! Сокровище, не правда ли?

— Вы о мисс Бэрил? Да, она и меня удивила. Даже показалась… красивой.

— Она необычна, её надо рассмотреть, — с доброжелательной улыбкой подтвердил мистер Коркоран. — Но вы не забыли мою просьбу? Завтра, если погода будет нам благоприятствовать — мы отправимся на сбор трав. Да… Дядя просит меня задержаться. Вы сказали ему, что я собирался уехать? — Мистер Доран кивнул. — Он говорил со мной. — Мистер Коркоран тяжело вздохнул. — Я пробуду здесь до конца августа, как и намечалось изначально.

Назавтра погода благоприятствовала. Оба они вышли из дома за час до рассвета, и медленно двинулись к Лысому Уступу, где неожиданно раздалось громкое карканье — дерево над Уступом было полно воронья. «Взывает к мести каркающий ворон…», вяло процитировал Коркоран, и Доран заметил, что глаза его блеснули. «Вы пугаете меня, Кристиан», проронил он, заметив, как побелело и без того бледное лицо Коркорана, неожиданно отметив и то, что со дня приезда тот сильно похудел. Доран подумал, что, как ни пытается Кристиан скрывать свои переживания, события последних дней, трагическая гибель мистера Нортона, их сумбурное объяснение и история с Чедвиком, видимо, ударили его намного больнее, чем он хотел признать.

Но странно было и то, что не в первый раз мистер Коркоран ронял странные слова о мести. Человек, утверждавший, что у него нет врагов, не будет говорить о возмездии. Отец Доран давно понял, что Коркоран впрямь ленится быть артистом, хотя способен сыграть что угодно, но тем страннее был и его измученный вид, и бледность, делавшая его похожим на призрак.

— В школе, когда нам был по шестнадцать, — рассказывал меж тем Коркоран, — мы часто собирались у преподавателя латыни Реджинальда Мартина. Он приглашал тех, кто чем-то привлекал его внимание. Сам он — несуразный, выглядящий сутулым и подслеповатым, просто сидел в вольтеровском кресле на возвышении и слушал разговоры молодежи, редко вставляя одно-два слова, которые, тем не менее, как я заметил, обычно давали разговору иное направление. Да, он направлял разговоры — и только.

Однажды нас собралось там семеро. Пришёл я, Арчибальд, известный вам мистер Чарльз Кемпбелл, а также Бенжамен Гилмор, Льюис Барнет, Марк Джаррел и Филипп Лесли. На этот раз мистер Мартин спросил Филиппа, крепыша и жизнелюба, о том, в чём он видит высшее счастье жизни? Мы все доверяли Мартину — он неоднократно, будучи куратором, выручал тех из нас, кому доводилось проштрафиться, и никогда никого не выдал. Лесли улыбнулся, несколько смутился, но сказал, что женщины и любовь, наверно, привлекательнее всего. Кемпбелл перебил его и сказал, что это глупость. Деньги — вот что придаёт жизни интерес. Для Джаррела много значили слава и успех, для Гилмора — власть, он тогда уже мечтал о политической карьере, Барнет превозносил знание… Арчибальд молчал, но на прямой вопрос Мартина все же ответил, что хотел бы познать себя… и не пустить себе при этом пулю в лоб. Я, помню, ужаснулся. И тут услышал, что этот же вопрос Мартин задает и мне. Я ещё в отрочестве спрашивал себя, что есть Истина? И так как ответа ещё тогда не нашёл, ответил, что хотел бы посвятить себя поиску Истины. Все, кроме Арчибальда и Мартина, рассмеялись.

Мистер Мартин сказал, что ему будет любопытно встретиться с нами лет этак через тридцать, если он, конечно, доживёт, но не дожил. Он умер через год от сердечного приступа. Но если бы Господь и продлил его дни — его желание не осуществилось бы. Филипп Лесли пустил себе пулю в лоб. Дурная болезнь. Джарелл был пойман на финансовых аферах и покинул страну. Гилмор… Он взобрался на самый верх — но в каком состоянии! Добиться успеха легче, чем его заслужить, но он оный успех пытался просто подстеречь и изнасиловать. После этого трудно сохранить респектабельность… Он был уличён в продаже некоторых весьма ценных сведений третьим лицам — и его карьера рухнула. Он просто исчез. Барнет спился. Ну, о мистере Кемпбелле не стоит и говорить — он разорён, и спасти его может только удачная женитьба на сотне тысяч фунтов или чудо. Арчибальд преуспел и за свои разработки в химии получил известность, деньги, титул… Странно тасуется колода, не правда ли? Но закономерность в случайной смене мастей есть всегда — нам просто не хватает понимания и внимания — заметить, ухватить, вычленить… Я ещё недолго живу, а вот лорд Чедвик уверял, что по прошествии достаточных лет закономерности людских судеб проступают явственно и заметны опытному глазу сразу.

— А вы довольны жизнью?

— Бог весть за что, но я в пределе земном получил всё земное, хотя всю жизнь искал только Небесное. И если у меня есть некоторые неосуществленные желания — это не мои векселя. Хотя, перед тем как уйти, хотелось бы подвести сальдо у баланса. — Коркоран уставился вдаль. — Но, видимо, не получится. Есть удивительные мухи, Доран, самая ничтожная мошкара, которая способна кусать больнее всех, ускользать в силу своей ничтожности от любых мухобоек и пролезать в самые крохотные отверстия. Но, может быть, глупо охоться за такими ничтожествами? Орлы не ловят мух. Хотя только Господь знает, сколько зла способны натворить такие мухи.