Не вызывает сомнений, что если бы встретились в лобовом столкновении, один на один, укомплектованная по штату советская и германская танковые дивизии, то русские раскатали бы немцев в тонкий блин. Ведь против 209 (в лучшем случае) танков Вермахта, из которых не более 36 – это тяжелые PzKpfw.IV, весом в 22 тонны и вооруженные короткоствольной 75-мм пушкой, было бы 375 советских танков, из которых 63 – это 47-тонные КВ и 210 – средние Т-34, не пробиваемые ни одной немецкой танковой или противотанковой пушкой. К сожалению, именно таких фронтальных столкновений один на один германские танковые дивизии избегали как огня, предпочитая воевать маневром. Они подставляли под удар советских танков пехотные дивизии, усиленные артиллерией, и обходили советские соединения с флангов. Причем все это в условиях германского превосходства в воздухе. Результаты известны. Практически все советские танковые дивизии оказались уничтоженными в первые же месяцы войны. Но отнюдь не потому, что русские не умели воевать. Просто их готовили для другого. Неужели советский Генштаб не понимал силы маневра? Прекрасно понимал. Поэтому танковые дивизии были сведены в мехкорпуса. Каждый мехкорпус состоял из 2 танковых дивизий, которым придавалась одна моторизованная дивизия. Если танковые дивизии – орудие прорыва, то моторизованная дивизия была орудием маневра. В ее составе 258 быстрых, маневренных танков БТ. Замысел советских генералов понятен. Танковые дивизии прорывают оборону противника, и в прорыв вводится моторизованная дивизия. Она очень похожа по структуре на германскую танковую дивизию, но превосходит ее по маневренным качествам, ведь танков, равных БТ по ходовым характеристикам, в Германии нет. И советских «рапир» было больше, чем германских.
Конечно, не в каждой советской танковой или моторизованной дивизии танков имелось по полному штату. Редко в какой дивизии было хотя бы близкое к штатному количество танков КВ и Т-34. Это все верно. Но ведь в приграничных округах 44 танковые и 22 моторизованные дивизии против 17 германских танковых дивизий.
Как уже говорилось, советские танковые и моторизованные дивизии сведены в мехкорпуса. Каждому мехкорпусу, кроме двух танковых и одной моторизованной дивизии, полагался отдельный мотоциклетный полк: 1417 человек личного состава, 17 бронеавтомобилей, 24 50-мм миномета, 6 45-мм противотанковых орудий. Таких полков в округах имелось не менее 20.
Нас уверяют, что в советских танковых войсках не было автомобилей для перевозки мотопехоты. Это отчасти верно. Во многие соединения автомашины должны были поступить из народного хозяйства по мобилизации. Но ведь и у немцев не все благополучно. Да, танковые и моторизованные дивизии Вермахта хорошо оснащались автотранспортом. Что это были за машины, мы уже знаем по словам Гота и Гудериана.
А еще Гот писал: «Все три моторизованные дивизии (14-я, 18-я, 20-я) получили машины в последние месяцы перед началом войны, а 18-я дивизия – за несколько дней до выхода в район сосредоточения».
Если еще раз напомнить, что эти автомобили оказались «совершенно неудовлетворительными» для условий войны на Востоке, то остается лишь признать, что большой разницы в обеспечении дивизий автотранспортом не было. Советские мехкорпуса точно так же могли получить автомобили за несколько дней до выхода в район сосредоточения, а то и за день до перехода в наступление. Разумеется, только в том случае, если войну начинает Советский Союз.
Кстати, еще раз о подвижности немецких танковых дивизий. По словам известного британского военного историка и теоретика Лиддел Гарта: «…главный недостаток немецкой «танковой дивизии» – то, что в основном ее части и подразделения, по сути дела, были пехотными и не могли передвигаться по пересеченной местности…
Танки могли бы продолжать наступление, но они, как и другие гусеничные машины, составляли лишь небольшую часть каждой так называемой танковой дивизии».
Весьма примечателен тот факт, что Лиддел Гарт танковые дивизии Вермахта за таковые не признает и упоминает то в кавычках, то со словами «так называемые».
А теперь предоставим слово еще одному германскому танковому генералу: «Для русских характерно, что их танковые дивизии имеют меньше автотранспорта, чем танковые соединения западных держав. Было бы неправильно объяснять это недостаточным производством автомобилей в СССР, так как даже стрелковые дивизии, имеющие конный обоз, располагают небольшим количеством лошадей и повозок. Кроме того, по своему численному составу любой стрелковый полк или дивизия русских значительно уступает соответствующим войсковым единицам западных армий. Однако общий численный состав боевых подразделений любой русской части примерно тот же, что и на Западе, потому что русские имеют намного меньше людей в тыловых подразделениях… В русской моторизованной дивизии у солдата нет другого багажа, кроме того, что он имеет при себе, и он ухитряется передвигаться на автомашинах, взгромоздившись на ящики с боеприпасами или бочки с горючим.
Этот недостаток автотранспортных средств приводит к важным последствиям тактического и психологического порядка. Поскольку количество автомашин в моторизованной дивизии у русских намного меньше, чем в таких же соединениях западных армий, русская дивизия более мобильна, такой дивизией легче управлять, ее проще маскировать и перевозить по железной дороге».
Одно это свидетельство генерал-майора танковых войск Меллентина заставляет взглянуть по-другому на структуру советских танковых и моторизованных дивизий.
Кроме того, в РККА имелись кавалерийские дивизии, по мобильности превосходящие любые соединения Вермахта. Не спешите иронизировать. Советская кавалерийская дивизия в июне 1941 года была весьма мощным соединением. В нее входили: четыре кавалерийских полка, один танковый полк, конно-артиллерийский дивизион, зенитный дивизион, подразделения обеспечения.
Итого: 9240 человек личного состава, 64 миномета, 20 зенитных, 16 противотанковых, 32 полевых орудия, 18 бронемашин, 64 танка.
Какая из германских нетанковых дивизий могла похвастаться подобной мощью? А ведь на Западной границе находилось 7 кавалерийских дивизий, сведенных в три корпуса.
Однако вернемся к дивизиям Вермахта. Кроме пехотных, танковых и моторизованных дивизий, то здесь, то там встречаются упоминания об «охранных» дивизиях. Иногда создается впечатление, что это были элитные сверхмощные соединения. Но разберемся поподробнее. На 22 июня в составе германских сил вторжения находилось 9 охранных дивизий, по три в каждой группе армий.
Каждая такая дивизия состояла из: 1 пехотного полка (3 батальона), 1 противотанковой роты (12 пушек калибром 37 мм), 1 роты пехотных орудий (6 75-мм пехотных пушек), 1 легкого артдивизиона (12 105-мм полевых гаубиц).
По своей структуре, численности, боевой силе эта дивизия в лучшем случае соответствует пехотной бригаде. А по своим реальным возможностям она еще слабее, так как в охранных дивизиях практически отсутствовал автотранспорт. Впрочем, даже название выдает предназначение этого соединения – охрана тылов. Но Гитлер выделил для «Барбароссы» так мало сил, что в группе армий «Юг», например, все три «охранные» дивизии (№№ 213, 444, 454) были развернуты в первой линии. Разумеется, не на направлении главного удара, а на флангах группировки.
Не случайно германские историки при своих подсчетах эти «дивизии» не учитывают. Только советская пропаганда умудрилась из девяти усиленных полков, а по сути «охранные дивизии» ничем иным не являлись, создать нечто сопоставимое по мощи с советскими дивизиями.
Предвижу главное возражение. Что, мол, толку рассуждать о штатной численности советских дивизий? Ведь они не были укомплектованы. Еще Жуков уверял, что в советских дивизиях Западных приграничных округов насчитывалось в лучшем случае 8—9 тысяч личного состава.
С Жуковым не согласимся. Во-первых: 8—9 тысяч личного состава для танковой, моторизованной и кавалерийской дивизии – это 80—100% штатной численности. Во-вторых: выдающийся советский историк Анфилов в своей книге «Бессмертный подвиг» писал: «В конце мая – начале июня проводится призыв 793 тысяч военнообязанных из запаса на учебные сборы. Это позволило примерно половину дивизий Западных приграничных округов пополнить до 12 тысяч человек. Они получили дополнительное количество вооружения». Всего было усилено 99 стрелковых дивизий: 21-я – до 14 тысяч, 72-я – до 12 тысяч, 6-я – до 11 тысяч человек.
