– Вы упрямо хотите меня сосватать?

– Если вы этого сами захотите, – пожала плечами Рита.

– Вообще то, я могу позволить себе свободу, в том числе и в интимных связях.

Подали заказанное блюдо из фаршированной форели, испробовав его, Рита поощрила собеседника восторженным взглядом.

– Что вас удерживает в этой организации? – контратаковал Лаврецкий.

– Я удовлетворена своим нынешним положением, – сдержанно ответила Рита, но её голос выдавал то, что она готовилась к такому вопросу.

Лаврецкий лишь посмотрел на неё с наигранным сожалением. Его несговорчивость, и этот мягкий намёк на предложение, которое давало бы ей невообразимый взлёт в карьере, что-то перевернуло в её душе. Уверенность Лаврецкого сочеталась с отчаянием того, кто слишком много ставит на кон, такой человек нуждается в союзниках, и Рита вдруг остро ощутила, что она упускает шанс.

– Я выскажу вам то, что мне не велено было передавать. Высшая власть, возможно, здесь не причём. Это всё интриги Спирина, и тех, кто за ним может стоять. Мои слова – это его слова. Но на что именно вас провоцируют, я не знаю.

Рита высказывалась взволнованным голосом, глаза её блестели искренностью, – то редкостное очарование, которое она не смогла бы сыграть или скрыть.

– Спасибо за то, что предупредили, – с сардонической ухмылкой поблагодарил её Лаврецкий, превратив её озабоченность в шутку, вероятно из-за того, что слова эти не являлись для него открытием, но сама её попытка ослушаться своего влиятельного опекуна ради него, что, по крайней мере, выглядело так, оставила сильное впечатление.

Артур Воленталь, возвратившись в пятничный вечер в свою лондонскую квартиру, обнаружил зашифрованную электронную депешу, где предлагалось провести сеанс связи в одном из Интернет кафе. Будучи агентом ЦРУ, не особо секретные сведения он получал в офисе адвокатской фирмы, вывеске одной из штаб-квартир разведки в Великобритании. Сейчас на связь выходила агентура, о которой не знало его местное начальство. На завтра же, у него было запланировано свидание с Мари, которое следовало бы перенести на пару часов позже, или того хуже – совсем отложить. Подобные засекреченные новости, как правило, надолго изменяли все личные планы.

И всё же, этот сигнал Воленталь воспринял с воодушевлением, надеясь на некоторую тайную и рискованную миссию. За последний год кровь застоялась в его жилах без острых ощущений.

Потомок русских эмигрантов во втором колене, американец по гражданству, здесь, в Королевстве, где проживал последние пять лет, он испытывал некую тоску по привязанности, в том понимании, в котором она существовала у его предков, ревностно хранивших атмосферу традиций, и передавшихся ему с молодых ногтей. Хотя Воленталь только по этим семейным признакам и ощущал свою историческую родину, морально никак не единился с её современностью. Британская же деликатность к частной жизни, их холодная привязанность, изобилующая поверхностной колкостью, являлись для него вакуумной оболочкой, в которой он нёсся в таком же пустынном пространстве, пусть оно и было расцвечено, отполировано и вычурно. Ему нужна была страсть, выходившая за рамки индивидуальной меркантильности, по приятельской откровенности, которой здесь так остерегаются.

Чтобы встряхнуть себя от вяло размеренного отсутствия событий, он заводил любовные романы. Последний из них – француженка, приехавшая из страны законодательницы моды в страну зарождения идей этой моды. Идею, как известно легче предложить, чем реализовать. Там, в Париже она имела бутик и почти не имела известности, и посчитала, что ей необходим свежий глоток воздуха, другие впечатления, в надежде, что здесь откроются долгожданные перспективы. Возможно, именно жажда новизны их и свела.

Мари близилось к тридцати, миловидная, но ещё более экстравагантная, неприступная и темпераментная. Познакомился с ней в одном из клубов. До этого уже знал кто она и откуда, и выбор его был не случаен. Угадав в ней тягу к привязанности и свободе, определённую тоску на чужбине, Артур плавно вписался в её круг знакомых. Представился адвокатом, однако квартира в престижном районе, и наличие достаточно свободного времени, что не свойственно преуспевающим клеркам, наводили на него таинственный флёр. Она подозревала в нём собственника, с неплохой рентой.

К тому же Воленталь был галантен, остр на язык, но без обиняков, что совсем не соответствовало её представлению об американцах, кем он представился. Сказалась долгая жизнь в Европе, считала она, находя в таком превращении приятное ощущение.

Одетый в куртку и джинсы, чтобы не очень выделяться среди аудитории, наполнявшей в выходные дни Интернет кафе, он вышел в назначенное время на связь. Зашифрованное послание указывало ему следующее место встречи.

Через полчаса Артур узнал на скамейке в Гайд-парке плотного мужчину в сером плаще и шляпе, лет пятидесяти, с «Таймс» лежавшем рядом, как бы стерегущей место для визитёра. Воленталь присел и развернул туже газету, что являлось паролем. Через пару секунд, связной назвался Биллом, обменявшись парой слов, они решили пройтись.

– Дело серьёзное, – продолжил незнакомец на классическом английском. – Мы будем оплачивать вам некий частный заказ. Придётся ездить по Европе. Подошлём вам пару сотрудников. Изучите их досье, не удовлетворят – пришлём других. Хотя подходящих людей для будущей миссии, раз два, и обчёлся. В дело будет посвящено ограниченное число лиц. Операция будет проводиться под совместным началом русских, и нами. Не будет хватать людей для сопутствующих заданий, можете нанять кого то из местных пинкертонов. Легенда у вас та же – адвокат, частный сыщик, или коммерсант, это уж как вам будет угодно. Словом, свободный художник.

Связной на секунду прервался.

– Русских, в первую очередь, хотя и нас тоже, интересуют финансовые каналы, через которые их опальная диаспора подпитывает подрывную деятельность против их правительства, как они считают.

Артур косо посмотрел на собеседника. Слово «подрывная» прозвучало несколько насмешливо. Связной ощутил немой вопрос.

– Русские магнаты могут финансировать кавказских мятежников, которые здесь сбились в различные организации, чувствуя себя в безопасности. России всё еще опасаются больше, чем осевших здесь экстремистов. И, тем не менее, мы должны выявлять источники финансирования.

Воленталь отметил про себя очевидное сомнение – ему, с небольшой группой помощников, вряд ли взять даже след в таком деле. Значит, он просто часть некоего разветвлённого шпионского холдинга, цель которого гораздо шире скрытых счетов экстремистов. И дело даже не в остаточном предубеждении против России, как к стране далёкой от реальной демократии, но с имперскими притязаниями. Борьбу за влияние в мире никто не отменял. Российской стороне, вопреки соглашению бороться общими усилиями с терроризмом, не предоставляли соответствующих данных в полной мере. Их подбрасывали отрывочно, чтобы оставлять пространство для манёвра. Возможно, из-за этого российские спецслужбы решили создать некое крупнейшее информационное агентство, но тайное. Западные же власти не собирались мешать, и даже намеревались содействовать, а, следовательно – и контролировать.

– Нам нужны любые сведения об их экономической диаспоре. Какие политические силы и издания финансируются здесь и в России, и так далее. Сведения о счетах, на которых чиновники копят незаконные доходы. Последнее, нам особенно важно.

– Не слишком ли много возлагается на мои скромные возможности? – усомнился Воленталь, пока собеседник переключался на другую мысль.

– Мы и не требуем доставать звёзд с небес. Иногда вы будете действовать по наводке, – признал агент то, что у них у обоих было на уме. – Способ связи пока всё тот же.

Связной закончил разговор на сухой начальственной ноте. Воленталь же не успевал на встречу с Мари, хотя мог её просто перенести на час, пока ещё не поздно, и пока её терпение не исчерпалось. Кавалеру на свидание нельзя опаздывать. Он созвонился с ней и сослался на задержку в неожиданной встрече с клиентом. Чтобы уладить эту заминку, и не выглядеть пренебрежительным или глупым, он купил букет из разных цветов. Дабы выглядеть ещё более экстравагантно в попытке реабилитироваться за оскорбительную оплошность, отправил букет с посыльным. Вернулся домой, сменил одеяние спортивного стиля на костюм и пальто.