Ни того ни другого не случилось. Нет никаких свидетельств того, что флот, следовавший в Бразилию, останавливался в Португалии и изгонял инквизиторов, как и о том, что Гавана пала благодаря хитрости, подобной троянскому коню. Возможно, предводители еврейской армады узнали, что их планы раскрыты, и отказались от задуманного. Или же показания Фонсеки были всего лишь разговорами, подслушанными в пивных. Однако же его свидетельство проливает свет на характер Мозеса и его товарищей. Они играли в карты, пили ром, курили сигары и обсуждали разные дела, от торговли сахаром до работорговли и контрабанды серебра из Потоси, — но также замышляли разрушить империю инквизиции.
Пока губернатором оставался Йохан Мориц, Новая Голландия процветала. Общины колонии конфликтовали, но продолжали работать вместе. Ежегодное производство сахара возросло с пятнадцати тысяч тонн в начале XVII века до тридцати тысяч во время правления Морица. В результате сахар в розничной торговле подешевел в два раза и стал доступен не только богачам[251].
Пока братья Коэн Энрикес с друзьями завоевывали нишу в Бразилии, их родня в Амстердаме богатела на импорте товаров со всех концов мира. Голландские капитаны, нелегально торговавшие с агентами-конверсос в испанских портах, привозили товары прямо в Амстердам. В Перу, где евреи контролировали торговлю серебром, руда из шахт обменивалась на китайский шелк, доставляемый через Мексику, перец из Ямайки оказывался в Голландии, где его применяли при копчении сельди, венесуэльский жемчуг стал популярной «разменной монетой» во всем мире. Испанские торговцы не выдерживали конкуренции цене и качеству товаров[252]. Евреи из Амстердама поддерживали контакты с сефардскими торговцами в Средиземноморье и, выступая посредниками между ними и Новым Светом, получали прибыль от сделок с обеих сторон.
В 1640 году, после шестидесятилетия единства, Португалия снова отделилась от Испании. В Лиссабоне был совершен бескровный переворот, в результате которого на трон взошел герцог Браганца. Новый король, вступивший на престол под именем Жуан IV, послал делегацию в Голландию, чтобы подписать договор о мире и сформировать союз против Испании.
В результате в Бразилии сложилась непростая ситуация. Голландия, став союзником Португалии, продолжала оккупировать большую часть ее колонии. Вместо того чтобы понять странность этого положения и предоставить определенные привилегии португальскому населению Бразилии, Генеральные Штаты велели принцу Нассау захватить как можно больше сопредельных территорий. Принц не стал терять времени для осуществления этого макиавеллевского замысла. Пока он вел переговоры о мире с правителями соседних провинций, принадлежавших Португалии, его солдаты оккупировали эти земли. Одновременно он отправил флот в Африку, чтобы захватить остров Сан-Томе и порт Луанду в Анголе.
В 1642 году Голландия контролировала большую часть северо-востока Бразилии и африканские форпосты, через которые в колонию поступал основной поток рабов[253]. Колония достигла зенита могущества, но ненадолго. Когда срок полномочий принца подошел к концу, Генеральные Штаты сочли, что его правление обошлось слишком дорого, и решили не продлевать каденцию. Действительно, Новая Голландия оказалась самой дорогой колонией голландской державы, но она и производила огромные богатства. Тем не менее в сентябре 1643 года принцу было велено вернуться в Голландию. Лидеры религиозных общин Новой Голландии просили его остаться. Письмо евреев восхваляло его «мудрое и счастливое правление», благодарило за защиту, а также обещало, что если принц останется, то «его годовой доход утроится»[254]. Но если он все-таки уедет, то евреи хотели бы купить его замок и устроить там синагогу. Против этого резко возражали кальвинисты, убедившие губернатора отказать евреям[255].
Какими бы соображениями ни руководствовались Генеральные Штаты, отзыв Морица стал недальновидным шагом. Судя по всему, Генеральные Штаты не рассматривали вероятность нарушения мирного договора со стороны Португалии, хотя сами голландцы выхолостили его своими действиями. Когда принц разместил войска в соседних провинциях, португальское население начало готовить мятеж для восстановления своей власти. За два месяца до отплытия принц узнал, что португальцы захватили одну из пограничных провинций. Март 1644 года стал началом конца Новой Голландии.
Мятеж возглавил Жуан Фернанду Виэйра, глава португальской общины, поклявшийся отдать жизнь и собственность на дело «восстановления отечества»[256]. Вместе с восемнадцатью сообщниками он составил план убийства руководителей голландской администрации. Португальцы хотели пригласить «голландских вождей» на банкет в доме Виэйры по случаю дня рождения одного из святых, и убить их всех разом. Среди заговорщиков был еврей-конверсо Себастьян Карвальо, который сообщил о плане главе «Маамада» доктору Абрахаму де Меркадо. Тот, в свою очередь, написал письмо Абрахаму Коэну, изложив детали заговора и подписавшись A Verdade Plus ultra («Высшая истина»). Коэн сообщил о заговоре принцу, и тот попросил его помочь в задержании предателя[257].
Виэйра, узнав, что заговор раскрыт, собрал людей и бежал в джунгли. Коэн с несколькими друзьями погнался за ними. В короткой стычке погибли два еврея. Коэн и другие богатые евреи сочли, что «за смерть надо отомстить», и оплатили правительственную карательную экспедицию. Вскоре в погоню за Виэйрой устремились шестьсот голландских солдат и триста индейцев, но преследователи сами попали в засаду. Так началась гражданская война. Ее ожесточению способствовали плохие урожаи сахарного тростника 1642, 1643 и 1644 годов, из-за чего повстанцев поддержали португальские плантаторы, которые отказались выплачивать долги.
Летом 1645 года произошел инцидент, возымевший значительные последствия. Мятежники захватили остров возле Ресифи и взяли в плен голландских ополченцев. Среди них оказался отряд из тринадцати евреев под командованием еврея-офицера. Португальцы отделили их от прочих пленных и повесили. Для командира мятежников евреи были не просто вражескими солдатами, но предателями. Поэтому он считал себя вправе вздернуть их, а офицера заживо сжечь[258].
Когда об этом узнали в Ресифи, Верховный Совет направил официальное послание португальскому предводителю, где содержался язвительный вопрос: «Почему пленных евреев убили таким зверским способом? Разве они не такие же люди, как мы?»[259]
В Амстердаме Еврейский совет («Парнасим»), возглавляемый Абрахамом да Костой, младшим братом Уриэля да Косты, направил петицию в Генеральные Штаты: «Наши сердца обливаются кровью. Мы просим правительство в Бразилии гарантировать, чтобы во всех договорах с неприятелем евреям гарантировали такое же отношение, как и голландским солдатам. Еврейские солдаты добровольно пошли бороться с мятежниками и доказали свою лояльность, раскрыв заговор Йохана Виэйры, который был провален только благодаря Абрахаму Коэну и доктору Меркадо»[260].
Апеллируя к истовой вере кальвинистов в Ветхий Завет, где Израиль назван народом Бога, авторы послания напоминали Генеральным Штатам: «Всевышний любил и защищал еврейский народ во все времена и помогал спастись от любой опасности тем, кого Он назвал Своим народом… Бог наградит тех, кто дружески и с добротой относится к этому бедному, гонимому народу». В заключение они привели цитату из обращения царицы Эсфири к царю Ахашверошу: «Если царю благоугодно, то да будут дарованы мне жизнь моя, по желанию моему, и народ мой, по просьбе моей!»[261][262]
